И все же он сделал первый шаг. Взял бутылку коньяка и пошел к эксперту, с которым был знаком не один год. Посидели. Оказывается, вскрытие обнаружило у Вани и Макарова сильное внутреннее кровотечение. Судя по всему, оба были убиты приемом, который отрабатывают на курсах специальной подготовки.

Булыкин сделал запрос в компьютерную базу данных МВД. Где еще преступления совершались подобным образом? В ответе значились Москва и Санкт-Петербург.

Поставил уточняющий вопрос: кто конкретно находится под подозрением? Обозначился некий Пичугин, 1969 года рождения. Предположительно, ликвидатор наркодилеров, либо засветившихся, либо пошедших на сотрудничество с органами.

В базе данных находился фоторобот Пичугина. Натянутая до бровей бейсболка, подбородок упрятан в ворот свитера, темные очки. Лица практически не видно.

Что-то мелькало об этом типе в прессе. Булыкин пошел в библиотеку, полистал подшивки: когда писали о Пичугине, всегда упоминали его пассию, фотомодель по фамилии Заварзина.

Негусто. Но Никита чувствовал, что выбрал правильное направление. А это в работе сыщика самое главное – направление поиска.

Булыкин первым протянул руку. Радаев поднялся для рукопожатия. Первый рабочий контакт крестника и крестного состоялся без осложнений.

– С чего начнем? – спросила Анна, наливая в чашки кофе. – Может, вернемся к апрельской драке? Что, по-твоему, может означать убийство Кузина? – она обращалась к Павлу.

«Ясен пень – грифы делят асфальт в городе, избавляются от последних конкурентов. Массовая драка – самый подходящий момент. Попробуй, установи, кто нанес смертельный удар. Можно всех подряд подозревать», – думал Радаев.

– Наша главная задача – установить, кто стоит за Чесноком. Все остальное – детали, – Никита сказал это устало, безо всякого выражения.

Павел понимал, как тяжело Булыкину разговаривать с ним на равных и видеть в нем соратника. Не стал тянуть, вынул из кармана пачку денег и записку.

– Что это? – спросила Анна.

Радаев рассказал о том, что случилось ночью.

«Если он не отступит, его уберут, как убрали Кузина, Ваню Томилина и майора Макарова. В этом можно не сомневаться. Что я наделала! Уж лучше бы он остался сидеть», – подумала Анна.

– Ну и что теперь делать с этими деньгами? – спросила она.

– Вообще-то, я обязан составить акт добровольной выдачи, – сказал Булыкин.

Поступок Радаева удивил его, но он не спешил проникаться к нему доверием, вдруг это какая-то хитрость вчерашнего зэка.

Павел покачал головой:

– Деньги я должен вернуть.

– Кому? – спросил Никита.

– Тем, кто их подсунул.

– Лучше купи себе билет, – посоветовал Булыкин.

– За что могли убить Ваньку Томилина? Есть какие-то версии? – Радаев обращался к Анне.

– Он сотрудничал с наркополицейским Макаровым.

– Ясно. А можно осмотреть место?

Радаев не смотрел на Булыкина. И правильно делал, что не смотрел. На лице майора играла снисходительная усмешка. Бандит корчит из себя сыщика. Ну-ну.

Ланцева и Радаев сидели в приемной Лещева. Назначенное время вышло, а мэр все еще был занят. Секретарша, молоденькая блондинка, второй раз приготовила кофе.

– Кто у него? – спросила Анна.

– Царьков.

Фамилия прозвучала для Радаева, как удар хлыста. Он встал и подошел к окну. «А чего ты так дергаешься? – сказал он себе. – Рано или поздно мы должны были встретиться».

Мэр забыл про время, потому что решал с Царьковым непростой вопрос. Помощник просил отдать ему в долгосрочную аренду большой торговый центр.

– Леня, сделай перерыв. Перевари то, что я тебе уже дал, – устало отвечал Лещев.

В городе давно уже шли разговоры, что Царьков вместе со своим другом банкиром Роговым скупили самые лучшие торговые точки. Естественно, с его, мэра, помощью. Если снова идти на выборы, конкуренты наверняка поднимут этот вопрос. А что он ответит? Но Лещев знал также, что будет еще хуже, если Рогов и Царьков от него отвернутся. Тогда он совсем пропал.

– Давай так, Леня, переизберусь, потом вернемся к этому разговору.

– Я буду тебе помогать. Сколько понадобится денег, столько и вложу, – в голосе Царькова слышалась интонация: мол, не лишай меня настроения помогать тебе.

– Нет, давай после выборов, – не сдавался мэр.

Царьков сыграл оскорбленное самолюбие:

– Федорыч, почеши мне спину, тогда я твою почешу. Я к тебе всей душой, а ты все поперек делаешь. На кой хрен берешь на работу этого зэка? Он тебе наработает! Я обещал тебе тишину – уже есть тишина.

– Ну да, если не считать сгоревшей сегодня ночью машины.

– Это баловство, мелкое хулиганье развлекается.

– Ничего себе, баловство! Ладно, Леня, хватит меня уламывать, – Лещев взглянул на часы, поднялся из-за стола и подошел к окну, прибавил мощи кондиционеру. – Извини, у меня сейчас собеседование. Впрочем, если хочешь, можешь поприсутствовать.

– Поприсутствую.

Здороваясь, Радаев посмотрел Царькову в глаза. Взгляд спокойный, держится уверенно. Только ладонь влажная.

– Ну, вот и познакомились, – сказал Лещев. – Или вы знакомы?

– В нашем городе все друг с другом знакомы, – обронил Леонид.

– Ну, вот и хорошо. Осталось только не особенно соперничать, чтобы не страдало общее дело.

– Здоровая конкуренция никогда не повредит, – обронил Царьков, стараясь держаться на высоте положения.

Секретарша принесла чай, печенье. Сели за журнальным столиком. Мэр присматривался к Радаеву. Никаких татуировок. Взгляд прямой, твердый, не отчужденный, но и не заискивающий. Только к чаю почему-то не притрагивается. Может, заварить покрепче? Нет, крепкий, оказывается, не любит. А чифирь разве не пил?

– Зачем? Только сердце сажать, – пояснил Радаев.

Лещев вызвал Василису Шишову, познакомил. Напутствовал:

– Сразу договоритесь, с чего начнете.

– Пусть напишет план работы, – строго сказала Василиса.

Радаеву стало тошно. Еще не хватало, чтобы он страдал такой фигней – планы писал.

«Парню будет трудно работать под началом Шишовой», – сообразил Лещев.

– Погоди со своими планами, – осадил он подругу-чиновницу.

Когда у подчиненных начинались разногласия, Лещев не пытался их помирить, не выкручивал никому руки, требовал только результата, веля докладывать о ходе дел ему лично. То же самое сделал и сейчас.

Ланцева привела Павла в школьный двор, где убили Ваню и Макарова. Остановились перед кустами шиповника, где лежали увядшие и совсем свежие поминальные цветы. Радаев вспомнил: здесь они, несмотря на колючки, любили собираться. Только сейчас шиповник разросся, а трава еще больше усыпана пивными бутылками, банками из-под колы, пакетами, окурками. Натуральная свалка.

Вот крыло соседней музыкальной школы. Недалеко от входа они со Степкой Чесноковым заняли наблюдательную позицию. И молили бога, чтобы в течение ближайших десяти минут никто не пришел. «Ну, с богом!» – сказал Степка, когда из банка вышел последний клиент. И они напялили на головы капроновые чулки…

А вот здесь, в кустах, должна быть дыра в заборе.

Павел залез в кусты шиповника. Точно, вот она, дыра. За семь лет забор так и не отремонтировали.

Сидел он здесь как-то с пацанами, уже начало темнеть. Смотрят, педагоги, домрист и хоровик, тащат из школы телевизор. И директриса Цепнева с ними. А на другой день директриса школу на уши поставила. Выясняла, кто украл телевизор, подаренный какой-то организацией. Вызывала педагогов, допрашивала. А потом телефон из учительской пропал. Опять следствие устраивала. Только раз попалась с поличным. Залезла к соседу по даче, начала рассаду клубники выкапывать. Застукал ее сосед, и курткой – по морде, по морде.

– Здесь, – сказала Ланцева.

«Твой Макаров – олух, нашел где встречаться», – подумал Павел.