Оксана слушала Горяева спокойно, точно речь шла не о ней, а о каком–то другом, чужом и незнакомом ей человеке. Девушка сидела, наклонив слегка голову, неподвижно, и только загадочная, жестокая улыбка появилась у нее на губах.

— Хорошо, — сказала она едва слышно. — Если вы считаете мою кандидатуру подходящей, я согласна.

Такой быстрый и несколько пассивный ответ смутил Горяева. Ни один из тех, кого он зачислил в школу, не давал согласия так быстро и спокойно. Каждый из них пережил острую и мучительную душевную борьбу. Горяев видел на их лицах, в их глазах отражение этой борьбы, видел, как любовь к Родине, мужество и решимость побеждали страх перед необычным, неведомым. Разведчик воюет один. Один… Колебались даже те, кто записался добровольцем на фронт. Это не удивило Горяева, это было нормальным, в свое время и он пережил такую же тяжелую, мучительную борьбу. Оксана согласилась сразу, не раздумывая.

И Горяев снова, уже более подробно начал объяснять, как тяжела и опасна будет работа агентурного разведчика.

Оксана слушала, казалось, рассеянно и вдруг подняла глаза:

— Товарищ, зачем вы повторяете то, что было уже сказано? — спросила она с искренним недоумением и легким оттенком иронии. — По–моему, если человеку нужно дважды втолковывать одно и то же, он не годится для вашей школы. Что касается меня, то я помню и могу повторить каждое сказанное вами слово.

Да, она схватывала все на лету, хотя ее мысли и чувства были далеки отсюда.

Оставалось закончить некоторые формальности.

Когда их беседа подошла к концу, девушка спросила, может ли она потребовать, чтобы после окончания войны о се судьбе сообщили двум адресатам, если она не в состоянии будет сделать этого.

Оксана имела в виду возможность своей гибели. Она трезво оценила предложение Горяева. Ожидая ответа, она смотрела на Горяева, плотно сжав вздрагивающие сочные губы. И, получив ответ, быстро написала на листе бумаги два адреса: «Село Ракитное, Ольге Петровне Стожар», «гор. Полянск, Цветочная, 34, Савченко Андрею Васильевичу».

— Что же вы молчите? — не поднимая головы, спросил генерал, продолжая рассматривать документы в папке. — Рассказывайте, это мне не мешает. Я слушаю.

— Я буду краток, Павел Нестерович, — отозвался стоявший у стола Горяев. — Оксана оказалась самой способной ученицей в школе. Не скрою — она была моей любимицей, моей гордостью, я возлагал на нее большие, очень большие надежды. Любовь к Родине, твердая воля, выдержка, умение скрывать свои чувства, мгновенно перевоплощаться, презрение к риску, отличная, прямо–таки поразительная память — вот качества, которыми обладала эта девушка. Я полагал, что при соответствующей подготовке Оксане Стожар можно будет поручить особо ответственное задание. К сожалению, срок обучения в школе пришлось сократить наполовину. Таков был приказ. Этого требовало положение на фронте.

— Куда ее послали?

— Она была направлена в группу Передового, но оказалось, что гитлеровцы уже ликвидировали эту группу. Стожар явилась в родное село, поступила уборщицей к коменданту, самостоятельно связалась с партизанами отряда «Учитель» и через него — с группой Обходчика. За короткий срок она передала много важных сведений об имеющихся инструкциях по борьбе с партизанами, охране железных дорог и намечающихся карательных экспедициях. Более того, связавшись с одним немецким солдатом, она смогла при его помощи снабжать партизан боеприпасами.

— Насчет немца — факт? — оторвался от бумаг генерал и с интересом посмотрел на Горяева. — Ведь это очень–очень важно.

— Да, факт. Солдата уличили, расстреляли или повесили. Имеется второй факт: спасая попавшего к гитлеровцам подростка–партизана, Стожар переправила с ним в отряд еще одного солдата — немецкого коммуниста Курта Мюллера.

— Вот как! — генерал откинулся на спинку кресла, лицо его подобрело. — Действительно, талантливая разведчица. А как она попала в компанию этого Маураха?

— Ей угрожала опасность. По приказу Обходчика Стожар покинула село и должна была явиться в группу Грозы. Не имея документов, она села на поезд в офицерский вагон. Подробности мне не известны, я знаю только, что она, похитив у Маураха фотоаппарат, сумела скрыться, выпрыгнув в окно вагона.

— На грани фантастики… — произнес генерал, недоверчиво поглядывая на Горяева.

— На грани между жизнью и смертью, — уточнил Горяев, и глаза его влажно заблестели. — Вот какие случаи бывают, товарищ генерал, вот какие люди у нас. Я бы и сам усомнился в правдоподобности такого происшествия, но Оксану Стожар почти в бесчувственном состоянии подобрал человек Смелого на станции Узловая. Она целую неделю находилась в беспамятстве, металась в горячке. Думали, что помрет. Выжила. Поправляется, читает немецкие газеты и журналы, рвется в бой.

— Вы убедили меня, Владимир Георгиевич, — сказал генерал. — Лучшей кандидатуры для Тихого нам не найти. Как с документами? Ее следует обеспечить хорошими документами.

— Есть такие, как раз для нее. Помните, партизаны захватили по нашему заданию переводчицу, некую Анну Шеккер? Стожар появится в Полянске с документами Анны Шеккер. Я все продумал, учел каждую мелочь. Документы железные, биография настоящая. В этом смысле Оксана Стожар будет совершенно спокойна.

Генерал снял очки и захлопнул папку. Он уже хотел было передать ее Горяеву, но, вспомнив что–то, вдруг спохватился.

— Погодите, Владимир Георгиевич, есть одна неувязка.

Он снова раскрыл папку и озабоченно стал листать бумаги.

— Вот! Стожар просит сообщить после войны о своей судьбе… Ольге Петровне Стожар. Так это ее мать? Ясно! А кто такой Андрей Васильевич Савченко?

— Бывший ее соученик, ее любимый, жених.

— Вот этот жених, кажется, испортит нам все дело, — огорченно произнес генерал. — Ведь, судя по адресу, Савченко родом из Полянска. Вдруг они там встретятся, и тогда вся конспирация может полететь к черту. Нет, мы должны быть застрахованы от всяких случайностей.

Лицо Горяева стало грустным. Он подошел к генералу и молча показал ему на один из документов, подшитых в папке. Это был рапорт, подписанный командиром взвода и двумя бойцами. В нем сообщалось, что сержант Савченко Андрей Васильевич погиб в бою с гитлеровцами под Киевом. «Немцы подползли к нашим окопам и начали забрасывать нас гранатами. На наших глазах раненный сержант Савченко выбрасывал из окопа третью немецкую гранату, но она разорвалась в его руке. Савченко упал замертво. Ночью мы отошли на вторую линию укреплений».

Тяжело вздохнув, генерал поднялся со стула.

— Решено. Посылаем Стожар в Полянск. Она имеет награды?

— Медаль «За отвагу».

— Представьте ее к ордену Красного Знамени. Ей известно о гибели Савченко?

— Нет.

Генерал подумал и сказал:

— Что ж, пожалуй, так лучше. Радость надежды… Не нужно лишать ее хотя бы этого.

Генерал задумался, скорбно глядя в одну точку. Горяев не прерывал молчания. Он знал, что Павел Нестерович тяжело переживает смерть единственного сына, погибшего две недели назад на Ленинградском фронте. Радость надежды… У отца уже не было надежды.

— Ну, как будто у нас с вами все, Владимир Георгиевич? — очнулся генерал.

— Нет, я думаю, что нужно заменить старую кличку Оксаны Стожар. Эту кличку не раз передавали открытым текстом, и гитлеровцы уже засекли ее в эфире. Пусть считают, что Ласточка погибла. Что вы предлагаете?

— Вам подсказывать не надо, вы сами специалист по этой части. Мне нравятся те клички, какие вы даете нашим разведчикам. В них чувствуется любовь и нежность.

— Хорошо, — ответил Горяев.

Нахмурив лоб, он задумался на несколько мгновений И, решительно перечеркнув синим карандашом на обложке папки слово «Ласточка», написал сверху: «Ромашка».

4. ПРОВЕРКА

Поезд, составленный из нескольких разнотипных стареньких вагонов, приближался к Полянску. Гитлеровские власти хвастались, что они открыли нормальное пассажирское движение, но желающих пользоваться услугами железной дороги было не так уж много.