Благодаря богатству… Я думал, что я настолько хорош, что Иисусу придется ответить: «Сила, тебе больше ничего не нужно. Господь доволен тобой». Я ждал похвалы! Того, что привык

слышать всю жизнь. Глупец! Я хотел чтобы Бог заверил меня при всех, что уж я-то имею

право жить вечно.

Он медленно выдохнул.

— Иисус смотрел на меня с такой любовью. «Если хочешь наследовать вечную жизнь, — сказал Он, — соблюдай заповеди».

— Какие? — спросил я, полагая что одни важнее других, и Иисус перечислил: «Не

убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не лжесвидетельствуй. Почитай отца и мать. Люби

ближнего как самого себя».

Всего этого я придерживался. Я даже считал, что исполнил и последнюю из них, подавая несколько монет голодным вдовам и сиротам, сидящим на ступенях храма, нищим и

убогим, которых я удостаивал ничтожной милостыни на улицах! Я был настолько

самоуверен, что заявил, что соблюдаю все заповеди, и спросил, что еще мне нужно делать. Я

87

мечтал услышать в ответ: «Больше ничего». Но Иисус не сказал так.

Он бросил взгляд на Епенета.

— Иисус посмотрел мне в глаза и промолвил: «Если хочешь быть совершенным, продай

все, что имеешь, и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах. И тогда приходи, следуй за Мною».

— Мне показалось, что кто-то вышиб из меня дух. Уверенность, с которой я жил до сих

пор, улетучилась. Если недостаточно просто поступать по Закону, если богатство — не

признак спасения, то я погиб. Безнадежно! «Тогда приходи», — сказал Иисус. Если я захочу

отказаться от всего, что приобрели мой отец, и отец моего отца, и отец моего деда, и от того, что сейчас стараюсь приумножить я сам, тогда только я смогу стать Его учеником.

Сила невесело рассмеялся.

— В первый раз в жизни мое богатство и положение не отворяло передо мной двери, а

закрывало их. Я ушел, смущенный и опечаленный, потому что знал, что не в силах ни от чего

отказаться.

— Но ты ведь вернулся!

— Нет, Куриат. Не вернулся.

— Но ты должен был!

— Я больше никогда не подходил к Нему. По крайней мере открыто. Когда Иисус

посмотрел на меня в тот день, я знал, что Он заглянул мне в самую глубину сердца. Я был наг

перед Ним. Ничего невозможно было скрыть. Ему было ясно даже то, чего я сам о себе не

подозревал. Я думал, дело в деньгах, но ведь у Него было немало богатых друзей… Одного из

них Он поднял из могилы! Я не понимал, почему Он сказал все это мне, а не другим. И много

воды утекло, прежде чем я полностью осознал свой грех.

Деньги были для меня богом. Поклонение Господу превратилось всего лишь в ритуал, необходимый, чтобы сохранить их. «Оставь это», — сказал Иисус, — «и тогда сможешь

придти ко Мне». А я не хотел. Цеплялся за свое наследство. Продолжал его умножать.

О, как Сила жалел о потерянном времени!

— Я желал поклоняться Богу, ничем не жертвуя. И стал дальше жить, как жил всегда.

Работал. Приходил в Храм. Исправно приносил десятины и пожертвования. Щедро давал

милостыню нищим. Читал Закон и пророков. — Он сжал кулаки. — И ничто из этого не

приносило мира моей душе, потому что теперь я знал: всего моего состояния никогда не

хватит, чтобы меня спасти. Слова Иисуса заставляли меня алкать и жаждать праведности.

Мне хотелось угодить Богу. Я не мог жить без Иисуса, но не в силах был смотреть Ему в

лицо.

Он печально улыбнулся.

— Всякий раз, когда Иисус появлялся в Иерусалиме или его окрестностях, я ходил Его

слушать. Я старался затеряться в толпе или встать за кем-нибудь повыше и пошире. Стоял в

тени, думая, что скроюсь от Него.

— И обнаружил, что спрятаться от Бога нельзя, — заключил Епенет.

Сила кивнул.

— Иногда я разговаривал с учениками — не с двенадцатью ближайшими, потому что

боялся, что они могут узнать меня, а такими, как Клеопа. Мы с ним подружились.

Он зажмурился.

— А потом Иисуса распяли.

Никто не шевелился. Сила со вздохом оглядел комнату. Нахлынули воспоминания.

— Среди тех, кто устроил незаконное судилище среди ночи и приговорил Его, было

несколько друзей моего отца. Казнить Иисуса самим было нельзя, поэтому для этого дела они

прибегли к помощи врагов, римлян. Я понимал этих людей. Я знал, почему они так

поступили. Богатство и власть! Они любили то же, что и я. Вот и весь суд. Иисус перевернул

мир. Они думали, что когда Его не станет, все вернется на круги своя. Каиафа с Анной, и с

ними многие священники и книжники, воображали, что еще могут удержать все в своих

руках.

88

Он взглянул на свои ладони и вспомнил руки Иисуса со шрамами от гвоздей.

— На самом деле, они были бессильны.

— Ты был у креста?

— Нет, Куриат. Я стоял поодаль. Мой друг Клеопа подошел ко мне и сказал, что Иисус

умер. Помню, я подумал: хорошо, что Его страдания не затянулись на несколько дней.

Сила покачал головой.

— В ночь, когда Иисуса схватили в Гефсимании, ученики разбежались. Клеопа не знал, что теперь делать. Я предложил ему пожить у меня. Через несколько дней он пошел искать

остальных и вернулся. Тело Иисуса перенесли в гробницу, но теперь Его там не было. Одна

из женщин утверждала, что видела Его живым, стоящим в саду около склепа. Но это была та

самая, из которой изгнали семь бесов, и я решил, что она опять не в себе.

— Мы с Клеопой оба хотели убраться подальше из этого города, подальше от Храма.

Он боялся ареста. Я не желал видеть самодовольства книжников и священников, фарисеев, затеявших гнусный сговор и преступивших Закон, чтобы уничтожить Иисуса. И не хотел

смотреть, как они выследят учеников — одного за другим — и сделают с ними то же, что с

Иисусом. — Рот его скривился. — Я даже не взял своего прекрасного мула, и мы

отправились в Эммаус пешком.

Сила сцепил пальцы, но это не помогло унять внутреннюю дрожь.

— По дороге мы говорили об Иисусе. Он был пророк, в этом я не сомневался. Но у нас

обоих оставалось так много вопросов!

«Я думал, Иисус — это Он», — настаивал Клеопа. - «Думал, Он - Мессия». Раньше и я

так считал, но искренне верил, что если бы это был Мессия, Его бы не убили. Бог бы не

допустил.

«А как же чудеса и знамения!» — продолжал Клеопа. — «Он исцелял больных!

Возвращал слепым зрение, глухим — слух! Воскрешал мертвых! Накормил тысячи людей

какой-то лепешкой и несколькими рыбками! Как Он мог творить такое, если не был Божьим

помазанником?»

У меня не было ответов, одни вопросы, как и у него. Клеопа печалился. Я тоже. Какой-

то незнакомец приблизился к нам и пошел рядом. «О чем это вы рассуждаете между собой по

дороге?» — осведомился он. Клеопа ответил нашему попутчику, что он, наверное, единственный во всем Иерусалиме, не знает о том, что произошло на днях. «А что

произошло?» — спросил тот. Клеопа не слишком терпеливо поведал ему об Иисусе. Мы

рассказали, что верили: этот человек — пророк, который творит великие чудеса. Это был

великий учитель, которого мы почитали Мессией, но наши старшие священники и члены

синедриона осудили Его на смерть, и римляне Его распяли.

Сила потер ладони друг об друга и снова крепко сплел пальцы.

— А потом Клеопа рассказал ему о женщинах, которые пошли к гробнице и

обнаружили, что она пуста, и о Марии Магдалине, утверждавшей, что видела Иисуса живым.

Никогда не забуду слова этого человека. Он говорил с нами, как с перепуганными детьми — каковыми мы и были на самом деле.

Он со вздохом сказал нам, что мы неразумные! «Как туго дается вам вера во все, что

предсказали пророки в Писаниях! Разве не ясно сказано, что Мессии предстояло претерпеть

все эти страдания, чтобы достичь Своей славы?» Он напомнил нам пророчества, которые так

не хотелось вспоминать. Мессия будет презрен и отвергнут, муж скорбей, изведавший