бить нас, стоял бледный, как полотно, страшась возмездия.

— Умоляю вас, простите! Если бы мы знали, что вы — римские граждане, никогда бы

не дали никому поднять на вас руку, не говоря уже о том, чтобы бить на площади

принародно!

— Очень просим, поверьте нам!

— Вы вынесли нам приговор без судебного разбирательства на основании

лжесвидетельства, — отчеканил Павел. — А теперь изгоняете вон из города.

— Нет-нет, что вы! — магистрат развел руками. — Это Крисп, Понт и другие сбили

меня с толку своими обвинениями. Они все еще злятся из-за той рабыни. И тому есть

причина. Девица теперь ничего не стоит.

Что же теперь будет с бедной девушкой? — подумал я.

— Если она ничего не стоит, передайте владельцам, пусть продадут ее Лидии, которая

торгует пурпурными тканями. — Она освободит девушку.

— Если вы останетесь в Филиппах, начнутся беспорядки — предостерег другой.

Уговоры продолжались.

— Если вы останетесь, мы не можем обещать вам безопасность.

— Мы принимаем ваши извинения, — отвечал им Павел.

— И вы уйдете? — Было ясно, что они хотят избавиться от нас как можно скорее.

Павел кивнул. Я хотел было возразить, но он взглядом велел мне молчать.

— После того, как встретимся со своими единоверцами.

Мы отправились к Лидии, где обнаружили Луку с Тимофеем. Они молились всю ночь.

— Бог ответил на ваши молитвы, — сказал я, смеясь, хотя раны причиняли мне боль.

Лука осмотрел повязки.

— Этого мало.

Когда он стал сыпать на раны соль, чтобы предотвратить заражение, я потерял

сознание.

Павел поднялся раньше меня и попросил созвать верующих. Когда все пришли, мы

наставили их, как могли, за то короткое время, которое еще оставалось.

— Укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его, — напутствовал Павел.

Я обещал, что мы будем им писать.

Вечером мы с Павлом, Лукой и Тимофеем покинули Филиппы.

Из всех церквей, к основанию которых мне довелось быть причастным за эти годы, церкви в Филиппах пришлось претерпеть самые большие лишения. Иные из тамошних

верующих потеряли жизнь; многие — кров и заработок. И все же они остались

непоколебимы. Обнищав из-за гонений, они взамен обогатились от Бога верой и любовью.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа да пребудет с ними и да подкрепляет их до

дня Его пришествия.

ГЛАВА ПЯТАЯ

58

Дальше наш путь лежал через Амфиополь и Аполлонию — до Фессалоники. Там мы

обнаружили синагогу и остановились в доме у Ясона — иудея, уверовавшего во Христа

много лет назад — во время Пятидесятницы в Иерусалиме. Нам не хотелось его обременять.

Павел нашел заказы на изготовление палаток, я писал письма и документы. Каждую субботу

мы шли в синагогу и разбирали Писание с иудеями, приводя им оттуда доказательства, что

Иисус есть Мессия, Помазанник Божий, Христос, посланный Богом исполнить Закон и

искупить нас от греха и смерти. Но уверовали немногие.

Больше всего уверовавших было из богобоязненных греков, чтущих Единого Бога и

соблюдающих Тору. Они со всем пылом приняли Христа и взялись распространять по городу

весть об Иисусе. Многие же иудеи разгневались, видя, как растет число верующих.

Прихватив с собой всяких негодяев из городской черни, они собрали толпу и подступили к

дому Ясона, ожидая найти там нас с Павлом. Павел тем временем работал за пределами

города, а я был у одного чиновника, которому помогал с письмом. Поэтому вместо нас они

схватили Ясона с несколькими братьями и потащили этих несчастных к городским властям.

Все происходило в точности, как в Филиппах!

Они обвинили Ясона и остальных схваченных ими верующих, что те вызывают

беспорядки, и уже весь город перевернули вверх дном. По их утверждениям, мы учили, что

Иисус — другой царь вместо кесаря, и подбивали народ на восстание против Рима!

Я отыскал друзей моего отца и с их помощью устроил так, что братьям удалось

откупиться, внеся залог. Ясона и остальных отпустили. Но на этом беды не закончились.

Ясон убедил нас с Павлом покинуть город.

— Иудеи намереваются убить Павла. Тебя, Сила, они тоже ненавидят, но считают

греком. А Павел для них — предатель своего народа и вероотступник. Каждое его слово для

них — богохульство, и, останься он здесь, они не остановятся ни перед чем, чтобы его

погубить. Вам нужно уходить. Сейчас же!

— Я с вами, — Тимофей был готов пуститься в путь хоть в ту же минуту.

— Ты остаешься с Лукой. — Невзирая на мольбы Тимофея, Павел был тверд, как

камень. — Мы встретимся позже.

Я знал: Павел боится за мальчика и не хочет подвергать его опасности, и потому

доверил его Луке.

Под покровом темноты мы выбрались из города и направились в Верию. Там мы пошли

прямиком в синагогу. Я ожидал новых неприятностей, однако верийские евреи оказались

более открыты умом и сердцем. Они слушали — и тщательно исследовали Писания, чтобы

убедиться в истинности наших слов. Тело Христа в Верии быстро росло — уверовали

многие: и иудеи, и знатные эллины — мужчины и женщины.

Вскоре к нам снова примкнули Лука с Тимофеем, горя желанием помочь. За ними по

пятам следовали некоторые религиозные деятели из Фессалоники, из иудеев, которых так

раздосадовало наше учение. Они намеревались уничтожить Церковь.

— Вам надо идти на юг, — предупредили нас верийские верующие.

Павлу не хотелось уходить.

— Сила, мы не можем бросить этих новорожденных агнцев.

Я же опасался за его жизнь. К уговорам присоединились Лука с Тимофеем, но Павел не

сдавался.

— Это упрямство и гордыня не дают этим фессалоникийцам оставить меня в покое. Я

не собираюсь им уступать.

— А что, как не гордыня, сейчас говорит в тебе самом, Павел? — Я знал, это жестокие

слова, но иногда до Павла доходило только так. — Не давай места греху. Если мы уйдем, то и

они разойдутся, решив, что овцы не смогут выжить без пастыря.

— А они смогут?

— Посеянное в них пустило корни, Павел. Они познали истину, и истина сделала их

свободными. Их будут направлять Святой Дух и Писание. Мы должны уйти — и не только

ради тебя, но ради них.

59

Тяжелее всего далось прощание на берегу. Денег на корабль до Афин хватило лишь на

двоих.

— Ты был болен. С тобой должен ехать Лука.

— Сила, ты знаешь, с какой любовью и уважением отношусь я к Луке, но я выбираю

тебя.

— У тебя до сих пор гноятся раны на спине. Врач необходим тебе больше, чем

соработник.

— Со мной все будет в порядке!

— Да, при надлежащем лечении, которое предусмотрел для тебя Бог.

— Но…

Тут моему терпению пришел конец.

— Да не спорь ты! Ну почему тебе надо все время спорить, даже с теми, кто с тобой

одной веры! Давай, укроти язык — и лезь на палубу!

Павел рассмеялся. Я тут же устыдился, что вышел из себя.

— Есть и другие заблудшие овцы, Павел. Подумай о них. И не забывай, что Бог призвал

тебя быть Его избранным сосудом, чтобы возвещать имя Его народам, царям и сынам

Израилевым. Ты не можешь остаться здесь и дать им тебя прикончить. Царям, Павел! Так

сказал Господь Анании! Может, однажды ты предстанешь перед кесарем, и, если будет на то

Божья воля, император будет слушать тебя. Ты должен ехать. Так хочет Бог!

Ом расплакался. Я обнял его.

— Ты самый убедительный проповедник — нам всем до тебя далеко! — Я нисколько

ему не льстил. Отступив на шаг, я сжал его руки в своих. — Твоя жизнь не должна

оборваться здесь.

— А как же вы с Тимофеем?

— Вернемся в Верию и будем сидеть тихо. Станем наставлять и увещевать братьев и

сестер, а позже присоединимся к тебе.

Павел обнялся с Тимофеем. Мальчик плакал.

— Пошли, Павел! — заторопил Лука. — Нам пора!