Святослав, повернувшись, отломил и подал старику мякиш, где нет твёрдой корки, и ковш с питьём. При этом руки его подрагивали, а на ресницах поблёскивали слезинки. Впервые в жизни княжич так искренне и глубоко переживал душевное очищение. Поклон учителю был долгим, до тех пор, пока старик не закончил ответное слово о том, что он простил Святослава всем сердцем.

Оба неторопливо стали есть свои прощенники, запивая медовой сурьей.

Потом, по примеру Велесдара, отрок попросил прощения у тех, кто был далеко: у матери, нянек, дворни и всех, кого обидел за этот год. Ломоть хлеба и глоток сурьи передал им через священный огонь. После этого почувствовал ещё большее облегчение.

– Видишь, Святославушка, огонь вверху то на два, то на три языка разделяется? Значит, Купале угодна наша жертва и наши молитвы и до всех, о ком мы просим, дошла наша просьба о прощении. Мы с тобой нынче омылись Купальской водой, съели Прощенники, однако для полного очищения надобно ещё через Купальский огонь пройти.

Святослав знал об этом. И прежде в Киеве, упросив кормильца Асмуда и нянек пойти поглядеть на праздник, он, невзирая на их уговоры и острастки, смело прыгал через кострище, которое разводили волхвы на берегу Непры. Но теперь, после бани, молитв Купале и взаимного прощения, после нескольких глотков медовой сурьи тело казалось вовсе невесомым. Вместе с душой оно играло и пело, радостная безудержная сила рвалась наружу. Разбежавшись, княжич вихрем пронёсся прямо сквозь красно-оранжевые языки, легко и свободно взмыв над кострищем, потом живо развернулся и помчался обратно. Он наслаждался этим волшебным вечером, мовью в бане и озере, воздушной лёгкостью тела и горячими объятиями Купальского пламени, которое словно играло с ним и было совсем не страшным, даже когда задымился край рубахи и слегка обгорели ресницы и чуб.

Нарезвившись и напрыгавшись вдоволь, Святослав, запыхавшийся и счастливый, остановился перед Велесдаром и задорно выкрикнул:

– Деда, теперь твоя очередь!

И тут же спохватился: разве сможет старый кудесник прыгнуть через огонь? Но как же он тогда уважит Купалу?..

– Верно речёшь, Святославушка. Каждому положено огнём купальским очиститься, – поддержал кудесник и, взяв длинную жердину, подошёл к кострищу. Он принялся разгребать кострище, огонь которого поубавился, ветки и сучки прогорели, но от ало пышущих углей шёл ещё нестерпимый жар. Яркие угли снопами искр отвечали на движения старика. Ещё немного – и пышущие жаром угли вытянулись в огненную дорожку, сверкая и переливаясь, будто малиновые звёзды.

Святослав видел освещённое бликами раздуваемых Стрибожьим дыханием углей сосредоточенное и вместе с тем необычайно одухотворённое лицо волхва. Уста старца беззвучно шевелились, он весь внутренне подобрался и будто наполнился светом, и отрок понял, что кудесник беседует с богами.

Велесдар подошёл так близко к огненной тропе, что Святослав забеспокоился, не вспыхнет ли сейчас подол его длинной рубахи. Ведь когда прыгаешь с разбегу, огонь не страшен, а стоять прямо у пылающих углей…

Как бы уловив эту мысль отрока, Велесдар подобрал рубаху и… – у Святослава перехватило дух почище, чем в бане и холодном озере, – от неожиданности он замер с открытым ртом и округлившимися очами. Старик спокойно шагнул прямо в кострище, и его нога по щиколотку погрузилась в раскалённые угли. Но вместо того, чтобы немедленно выдернуть её обратно, Велесдар ступил второй ногой и так, не спеша, прошёл через всю огненную дорожку, поднимая при каждом шаге завихрения из блестящих искр. Преодолев огнедышащий ковёр, он развернулся и вошёл в кострище снова. И опять Святослав не увидел никакого отражения боли на спокойном лице волхва. Старик даже разровнял ногой угли, чтобы было ровнее. «Ой, что ж он творит?! Как такое можно выдержать, на таких углях можно только мясо жарить, а не босые ноги совать!» – поразился Святослав.

Но ещё большее изумление ожидало отрока, когда кудесник, сев на колоду, стряхнул с подошв пепел и прилипшие угольки. Святослав не заметил ни страшных ожогов, которые неминуемо должен был получить Велесдар, ни даже простейших волдырей. Кожа оставалась такой же сухой и чистой.

– Как ты это делаешь, отче? – выдохнул поражённый Святослав.

– Все мы – дети и внуки богов наших, только в мирской суете забываем об этом. А кудесник должен хотя бы иногда вспоминать. Вот и я нынче, слава Купале, вспомнил… – просто ответил старец.

– А я смогу когда-нибудь так? – зачарованно глядя на волхва, спросил отрок.

Старик внимательно взглянул на него и ответил:

– Почему «когда-нибудь»? Ты сейчас сможешь! Купальское пламя не жжёт того, кто очистился душой и телом, кто чист помыслами. Ступай по огненной стезе, будто по траве шёлковой, и ничего не бойся. – В спокойном голосе волхва было столько уверенности, что вдохновлённый Святослав подошёл к огненной дорожке.

– Слава Купале, богу славянской Чистоты и Здравия! – подбадривая, воскликнул Велесдар.

– Слава Купале! – выдохнул Святослав и, затаив дух, с замершим сердцем помчался по раскалённым углям. То, что он ощутил, поразило его не менее. Угли не только не жгли ноги, но и казались… мягкими. Ошеломлённый отрок, делая мелкие быстрые шажки, пролетел единым духом всю двухсаженную огненную дорожку. Остановившись на зелёной траве, он восторженно воскликнул:

– Отче, Купальский огонь и взаправду не сжигает мои ноги!

И побежал обратно.

Окрылённый Святослав раз пять промчался туда-сюда через огненную тропу, прежде чем насладился своей победой над Огнебогом и получил на память небольшой ожог, когда захотел, подобно Велесдару, неторопливо прогуляться по углям.

Назавтра поднялись рано, едва Заря уронила на луга свои росистые перлы. Управившись по хозяйству, взяли большую холщёвую суму для трав, берестяное лукошко для ягод, кое-что из еды и углубились в лес, который неумолчно шумел могучими кронами сразу за небольшой избушкой волхва.

– Нельзя драгоценный час терять, Купало нас не простит, ежели поленимся, – говорил Велесдар.

– А отчего именно сейчас травы собирать надо? – полюбопытствовал Святослав.

– Не только сейчас. Как только сойдёт снег, насытится земля духом ярилиным, а Стрибожии ветры просушат её, и всякий злак пойдёт в рост, а в лесу закипит бурная жизнь насекомых и птиц, тогда уходим мы, кудесники, в леса и поля собирать Яров цвет. Но больше всего, конечно, зелья родит на Купалу, вернее, в купальскую седмицу – последнюю седмицу месяца Червеня. Тогда всякие коренья, душистые цветы и листья собираем, потому как в эти дни в них содержится самая великая лечебная сила.

Святослав вспомнил, как теремные девки рассказывали про волшебный цветок Папороти, который цветёт только в один день, именно на Купалу, и отцветает в одночасье, так что надобно его успеть сорвать, и тогда он укажет клады великие.

– Деда, а ты ходил в Купалину ночь за Жар-Цвет-Папоротью?

– Не ходил, – отвечал старик, став на колени и осторожными движениями рук очищая торчащий из-под прошлогодней листвы тугой стебель. – Тот цвет ищут кладоискатели, а мне он ни к чему, зачем мне те деньги, пенязи? Всё, что надо, под рукой имею, ни овец, ни коров покупать не собираюсь, нам вон с тобой и Белки хватает. Травы насобираем, в пучки свяжем, под балкой высушим. А потом огнищане из селений придут, люди из Киева приедут, мы им снадобьями и поможем. Что принесут – на том спасибо, а принудительной платы за лечение брать нельзя, потому как нам боги веды и здравие, растения, воду, воздух, солнечный свет и само житие бесплатно дают…

– А что за цветок ты сейчас берёшь?

– Это златоцвет, от лихой простуды, трясучки и злой немощи помогает. А вот этот, – старик вынул из сумы ранее собранный пучок, – молочальник, добрый заговорный цвет на кровь-руду.

Пройдя ещё немного, спустились на небольшой луг у реки.

– Гляди, златотысячник! – Велесдар указал на густоопушенные рыжими волосками кустики травы с жёлтыми, похожими на мотыльков цветами. – Он от сердечной боли помогает, от отёчности избавляет, кровь останавливает, от худого сухотного кашля первый помощник. А ну-ка, сынок, сотвори молитву, как я тебя учил, и аккурат при самой земле срежь костяным ножом – травы железа не любят. Сам его сушить будешь, потом и снадобье сделаешь, покажу как, рука у тебя детская, лёгкая, к тому же Купалой очищенная.