Хотя… вполне было возможно, что Александоа Васильевна рассчитала прежнюю кухарку именно из — за того, что гости стали слишком редки в её доме. Муж умер, обеды с его друзьями закончились. А изысканное меню на каждый день слишком обременительно для кармана. Хотя, принимая во внимание богатство Барклай, об «обременительности» говорить можно лишь условно. Тем не менее, нельзя сбрасывать со счетов и того, что люди с возрастом становятся прижимистее и начинают экономить там, где раньше тратили, не считая. Вполне возможно, что именно поэтому старую кухарку рассчитали и заменили её блюда непритязательной стряпней Настасьи Клочковой.

Как бы там ни было, а следовало непременно отыскать Евдокию Трембачову и поговорить с нею самой о причинах увольнения.

Выйдя во двор — колодец, который за сегодняшнее утро сделался ему знаком до боли, Шумилов решил все же разыскать Петра Кондратьевича Анисимова. После рассказов Подколозина имело смысл поближе познакомиться с этим человеком, дабы составить собственное представление о том, кто «всех зажал в кулак».

Руководствуясь описанием дворника, Шумилов поднялся на один пролет по лестнице с выщербленными ступенями и очутился перед дверью, обитой старой и весьма неказистой синей клеёнкой. Позвонив в колокольчик и подёргав ручку запертой двери, Шумилов убедился, что домоправителя на месте нет. Алексей Иванович двинулся было прочь, но тут в подъезд вошёл крупный мужчина, одетый на купеческий манер в добротную цигейку, распахнутую на животе, и новые свежечищенные сапоги. Под цигейкой был виден жилет с массивной золотой цепью поперёк живота.

— Вы часом не в контору? — осведомился вошедший, увидев Шумилова на верху лестничного марша.

— Именно. Хотел бы видеть домоправител, — Алексей Иванович отметил тот цепкий взгляд, которым его тут же наградил вошедший.

Видимо, внешний вид Шумилова внушил неизвестному почтение, поскольку уже через секунду он не без угодливости в голосе заворковал:

— Домоправитель — это я, Анисимов Петр Кондратьевич. Чем могу быть полезен господину…?

Шумилову явно требовалось назвать себя, но он решил немного потомить собеседника.

— Имею к вам конфиденциальный разговор. Не хотелось бы начинать на лестнице.

— Сей момент, сейчас я открою, — домоправитель был сама любезность.

Когда он стал подниматься по лестнице, Шумилов обратил внимание на необычность его сложения: домоправитель имел несуразно длинные руки с чрезмерно большими, поросшими черными волосами кистями. Это придавало его облику удивительное сходство с человекообразной обезьяной. Алексей Иванович с большим интересом читал книги Ломброзо, уже более десятка лет возбуждавшие горячие споры в среде врачей и юристов всех цивилизованных стран, и в целом признавал справедливость большинства сделанных этим психиатром наблюдений. Поэтому всегда с большим вниманием следил за особенностями поведения и внешнего облика человека, стараясь узнать черты вырождения, если таковые имеются. Глядя в эти секунды на домоправителя, Шумилов не мог не признать дегенеративность его сложения. Сделанное открытие неприятно поразило Алексея Ивановича.

Пётр Кондратьевич распахнул обитую клеёнкой дверь и жестом пригласил Шумилова входить. За дверью оказалась почти пустая комната с одиноким столом и двумя рядами жёстких стульев вдоль стен.

Шумилов ловко взял домоправителя под локоть и медленно продвигаясь с ним в направлении стола, заговорил вкрадчивым доверительным полушёпотом:

— Моя фамилия Шумилов, зовут меня Алексей Иванович. Я издаю журнал «Психизм в России». Скажите, Пётр Кондратьевич, вы знаете, что такое спиритизм?

— Что — о–о, простите? — обомлел приказчик. Он недоверчиво — настороженно уставился в лицо Шумилова. Было видно, что Пётр Кондратьевич поставлен в тупик фамильярностью визитёра, но в ещё большей степенью его непонятными речами.

— Я спрашиваю, знаете ли вы, что такое спиритизм? У нас это явление ещё называют «столоверчением» и «психизмом», — всё также тихо и членораздельно продолжил Шумилов; остановившись подле стола, он выпустил, наконец, локоть приказчика. — По глазам вижу, что не знаете. Это, господин Анисимов, особый способ общения с духами умерших людей. Как происходит это общение — долго рассказывать, но может быть, вы когда — нибудь сие увидите. Я занимаюсь этим как в силу своей профессиональной деятельности, так и душевной предрасположенности. Как я уже сказал, мною издаётся журнал по данной теме. Кроме того, я имею дар вступать в сношения с миром мёртвых, то есть являюсь медиумом. Так вот, мы подошли к самому главному, к цели моего визита, так сказать.

Шумилов опустился на один из стульев, вальяжно закинул ногу на ногу и продолжил:

— В вашем доме, как писали газеты, произошло кровавое убийство двух женщин. Я только вчера вернулся из Брюсселя, и вот, сегодня я тут, потому что нельзя терять ни дня… Улавливаете?

— Н — нет, — насторожённо ответил Петр Кондратьевич, силясь уловить смысл в быстрой речи посетителя.

— Ну как же так! — всплеснул руками Шумилов. — У нас есть уникальный шанс установить личность убийцы! Убийство произошло неожиданно для женщин, так? Значит, они не успели должным образом подготовиться к переходу в мир иной, так?

Приказчик, медленно опуская зад на стул за столом, тупо кивал головой. Он зачарованно смотрел на Шумилова, разве что рта от удивления не раскрывал.

— Значит, обе женщины не успели ни принести покаяния, ни причаститься, так? — продолжал развивать мысль Шумилов, не отводя глаз от лица Анисимова. — А это значит… что? Правильно! Их души не могли найти должного успокоения. И они его не нашли! Они по — прежнему витают вблизи места убийства, в этой самой квартире! Этот феномен уже давно известен науке. Такое случается не так уж и редко, просто в силу… ммм… причин известного рода… не всякий может достучаться до них. Я могу!

— И что же? — домоправитель выглядел явно взволнованным.

— Именно здесь, в этом самом доме, на месте преступления нам надлежит вступить в контакт с душами убиенных женщин! То есть… вы меня понимаете, Пётр Кондратьевич?

— Н — нет, простите, господин Шумилов, совсем не понимаю, — едва слышно пролепетал приказчик.

— Мы проведём спиритический сеанс — не волнуйтесь, разумеется в вашем присутствии! — и души убитых назовут нам того, кто пресёк их земной путь.

— Да как такое возможно? Вы меня разыгрываете, что ли?

— Не волнуйтесь, господин Анисимов, всё будет происходить на ваших глазах. Вы ещё своим детям и внукам будете рассказывать, как духи назвали вам фамилию убийцы и описали место, где он спрятал украденное!

Воцарилось долгое, тяжёлое молчание. Шумилов, не мигая, глядел в лицо приказчику, тот же в свою очередь таращился на Шумилова, явно ожидая улыбки и объяснения розыгрыша. Но поскольку Шумилов не улыбался и не признавался в попытке пошутить, приказчик всё более и более начинал волноваться. Лицо его бледнело прямо на глазах, на лбу выступили бисеринки пота.

— Господин Шумилов, вы… вы не обижайтесь… вы — больны! — пробормотал, наконец, Анисимов. — Уходите, пожалуйста, и не пугайте меня. У меня… дети… у меня сердце больное… мне детей ещё растить и растить надо.

— Это пока совсем не страшно, господин Анисимов. Страшно станет потом, когда стол вверх поднимется, — Шумилов постучал пальцами по столешнице и указал для наглядности на потолок. — Вот тогда действительно станет не по себе. Потусторонние силы обязательно назовут нам имя убийц, ибо они не просто совершили двойное убийство, но помимо этого решились на страшное святотатство…

— Помилуй Бог, о каком таком святотатстве вы говорите?

— Я говорю о похищении статуэтки богини Таурт из чёрного диорита, — Шумилов ещё понизил голос. — Это очень мстительное божество нехристианского пантеона. Амулеты и статуи этой богини можно только дарить или находить; их нельзя красть и тем более, красть посредством совершения убийства владельца. Тот, кто это совершил, уже проклят в иных мирах, — Шумилов снова поднял палец к потолку и домоправитель, как зачарованный, посмотрел наверх. — Так что, поверьте мне, я опытный медиум и знаю толк в том, что говорю. Мы услышим имя убийцы. И вы, если захотите, услышите его вместе с нами.