Садоводческое кредо Сыропятов обозначил так: «Запало мне в голову, что надо вырастить то, чего нет на Урале, заставить вырасти». Сажал земляной орех, потом увлекся арбузами. Своего добился, хотя арбузы заметно уступали астраханским собратьям. Увлечение это вскоре забросил.
— Занятно, да больно работисто, — Сыропятов любит емкое, сразу все объясняющее слово. — Проще в магазин сходить.
В центре сада двойной частокол, шатер, как громко именует это сооружение Степан Минеевич. Вход в него преграждает дверь с двумя висячими замками. Сыропятов громыхает засовами, неспешно заходит, останавливается возле грядки и испытующе смотрит на меня. Когда сильно ждешь чуда, оно непременно является. Садовод бережно снимает полиэтиленовую пленку. На низких кустах полыхают красные ягоды-бусинки. Женьшень! Корень жизни!
Женьшень относится к семейству аралиевых, распространенному преимущественно в тропической и субтропической зонах. Его ближайшие родственники, элеутерококк и аралия маньчжурская, имеют пусть не столь звучную, но тоже достаточно громкую известность за свои целебные качества. Женьшень произрастал на земле еще в те далекие времена, когда бродили стада мамонтов, росли в изобилии гигантские папоротники, а представители рода человеческого ютились в пещерах. Катаклизмы сотрясали землю, изменился животный и растительный мир, оставив нам в наследство от тех времен буквально несколько — единицами — реликтовых видов и среди них женьшень.
Один из крупнейших в нашей стране исследователей корня, успешно выращивающий его в условиях Северного Кавказа, А. А. Малышев отмечает, что происхождение корня окутано столькими легендами, что из них можно составить увлекательную книгу. Наиболее распространенная из них, во всяком случае самая поэтичная, утверждает, что женьшень зародился от молнии. Если молния ударит в горный источник, то родник уходит в землю, а на его месте вырастет женьшень, впитавший в себя силу небесного огня и чистоту ручья. Не случайно слово «женьшень» иногда обозначается китайскими иероглифами жень-дань-шень (корень-молния).
Названий у корня десятки. В энциклопедии он вошел как женьшень. Жень — в переводе с китайского — человек, шень — корень. Веретенообразный корень благодаря своим разветвлениям может приобретать различные формы, нередко напоминающие символическую фигурку человека.
Восточный колорит явственно ощущается и в других названиях: «дар богов», «чудо природы», «дух земли», «божественная трава». Нетрудно заметить, что люди были склонны придавать происхождению корня мистическую, божественную окраску, отождествлять его с человеком. Многозначительно и такое старинное изречение: «Царь лесных зверей — тигр, царь морских зверей — дракон, а царь лесных растений — женьшень».
Просвещенные европейцы внесли женьшень в медицинские справочники под именем панакс (с латинского — лекарство от всего). Как видно, и на них сказалось влияние восточной, особенно китайской медицины, которая придавала настойке из корня чудодейственную силу. Вряд ли, наверное, сыщешь еще в истории примеры, когда бы растение удостаивалось королевского или императорского указа. А женьшень удостоился. Китайский император узаконил его исключительность и целебные свойства специальным приказом: «Женьшень помогает при всякой слабости, в случаях чрезмерного телесного или душевного утомления или усталости; уничтожает и удаляет мокроту и скопление ее; останавливает рвоту, укрепляет желудок, увеличивает аппетит и помогает пищеварению; укрепляет грудь и сердечную деятельность, уменьшает одышку, усиливает духовную и телесную деятельность организма, ободряет настроение духа, увеличивает лимфу крови, хорошо помогает против внезапных головокружений в жару, поправляет ослабшее зрение и продолжает и поддерживает жизнь в преклонном возрасте». Ну как после такого трактата, освященного к тому же высшей властью в стране, не станешь обожествлять женьшень!
Бешеный спрос на чудодейственное растение привел к тому, что запасы его, и без того скудные, стали стремительно уменьшаться. В погоне за наживой промысловики выкапывают очень мелкие корешки, еще не обретшие силу. Действующий стандарт — минимальный вес сто граммов — малоэффективный заслон против рыцарей легкой наживы, которые, минуя государственные конторы по закупке сырья, сбывают его частным лицам. Уходит в забвение золотое правило старых корневщиков заделывать семена выкопанного растения тут же на месте в почву для возобновления. Как это ни грустно, но приходится признать, что слова В. К. Арсеньева, сказанные им в начале века, приобрели ныне еще большую остроту: «…Этот драгоценный дар Земли вымирает, и мы должны уберечь его от участи динозавров, морской коровы и гигантского эпиорниса, которые навсегда исчезли… на нашей планете».
Забота о сохранении женьшеня как вида, растущая с каждым годом потребность в корне вызвали к жизни плантации, на которых женьшень выращивается искусственно, руками человека. Одними из первых — еще шесть веков назад — начали культивировать женьшень корейцы. В окрестностях Кэсона, древней столицы Кореи, в настоящее время насчитывается несколько сот гектаров, занятых под чудо-корень. В среднем вес каждого из них около тридцати граммов. Примечательно, что развитие растения в искусственных условиях протекает раза в три-четыре быстрее, чем в естественной среде. С каждого гектара мастера Корейской Народно-Демократической Республики снимают не менее полутонны сырья, которое идет на изготовление лекарств, косметических средств, кондитерских изделий и напитков.
В последние годы и в нашей стране в широких масштабах идет приручение корня, главным образом на Дальнем Востоке и Северном Кавказе. На этом пути, к сожалению, пока больше неудач, чем успехов, трудно отлаживается технология, много организационных помех. И все-таки будущее именно за культивируемым женьшенем.
Появился большой отряд любителей, которые выращивают корень на приусадебных участках и даже в комнатах. К ним с полным правом можно отнести и уральского энтузиаста.
Как попал женьшень в маленькую деревеньку? Из переписки Сыропятова с институтами и садоводами можно составить если не том, то во всяком случае пухлую брошюру. В какие двери он только не стучался! Первое письмо поначалу обрадовало его. Институт, говорилось в нем, приветствует глубокоуважаемого Степана Минеевича и готов оказать ему всяческую поддержку в его благородном стремлении вырастить женьшень на Урале. Вот только семена институт, опять-таки к глубокому сожалению, выслать не имеет возможности. После некоторой тренировки Степан Минеевич научился бегло пробегать первую половину ответов, выдержанных в свойственном ученым корректном тоне, и внимательно изучал последний абзац, в котором, увы, неизменно присутствовала фраза «к сожалению».
Но вот однажды весной пришла посылка из Владивостока. В марле на влажном мху лежало сто зернышек, невзрачных на вид, похожих на семена вики. Для Степана Минеевича наступили радостные и трудные дни. Привез из леса землю, смешанную с перепревшей листвой, тщательно выбирал место, памятуя, что дальневосточный гость любит южные и юго-восточные склоны. Солнца достаточно. Но вот задача: женьшень любит несовместимое — солнце и тень. Прямые солнечные лучи для него губительны. Тогда-то и воздвиг Сыропятов свой шатер, двойной частокол.
Осенью грядка не подавала даже малейшего признака жизни. Во Владивосток ушло паническое письмо. Из института последовало вежливое разъяснение, что женьшень всходит на второй год.
— Оконфузился я, дорогуша, перед учеными, — добродушно смеется садовод. — Ведь читал об этом сколько раз, да вот запамятовал. Уж больно мне хотелось поскорее увидеть свое дитя.
Сравнение корня с ребенком весьма точное. Он требует повседневной заботы, чуть не доглядел за этим капризным дитятей — и пошел насмарку многолетний труд. Сыропятов на деле убедился, насколько мудра и справедлива восточная поговорка, гласившая, что легче обучить взрослого тигра, чем вырастить женьшень.
Когда я в последний раз побывал у Степана Минеевича, то прошло уже двадцать лет с той поры, когда были заделаны в почву первые семена. На плантации росло пятьдесят корней. Было намного больше, за сто, но помешало… свердловское телевидение, подготовившее о Сыропятове большой очерк. Среди зрителей, смотревших передачу, оказались лихие люди. Ночью приплыли на лодке в Комарово, часть корней выкопали, часть — истоптали. Сыропятов с горя слег. Вызвали милиционеров. Те сначала рассердились: этого, мол, только не хватало, огороды охранять. Когда же Сыропятов показал им журнал с сотнями отзывов, те искренне заинтересовались и попросили взять журнал с собой. Журнал «зачитали», воров не нашли.
