Поневоле напрашивается вопрос‚ на который нет и не будет уже ответа: если бы нашлась в то страшное время не одна только деревня на юго-востоке Франции‚ а много таких деревень в Польше‚ Литве‚ Украине и Белоруссии‚ – сколько жизней удалось бы спасти? Сколько загубленных жизней?..
2
В Иерусалиме на Горе памяти расположен мемориальный комплекс жертв нацизма и героев сопротивления Яд ва-Шем. Вершину горы опоясывают ряды вечнозеленых деревьев, и под каждым из них помещена табличка с именем человека, который с риском для жизни и безвозмездно спасал евреев в годы Катастрофы. Специальная комиссия при Яд ва-Шем утверждает кандидатуры, выдает почетную грамоту "Праведника народов мира", награждает медалью с надписью: "Кто спасает одну жизнь – спасает весь мир".
К 2005 году звание "Праведник народов мира" получили 20 705 граждан разных национальностей из многих стран. На весь мир известны имена людей, которые спасли сотни и тысячи евреев: шведский дипломат в Венгрии Рауль Валленберг, сотрудник испанского посольства в Будапеште Джорджо Перласка, швейцарский посланник в Будапеште Шарль Лутц, консул Португалии во французском городе Бордо Аристидес де Суза Мендес, консул Японии в Литве Семпо Сугихара, офицер швейцарской полиции Пауль Грюнингер, турецкий консул на греческом острове Родос Селахаттин Улкумен и другие. Об этих людях написаны книги и сняты фильмы, их именами названы улицы в городах, их лица запечатлены на почтовых марках, некоторым из них поставлены памятники – однако не следует забывать о сотнях малоизвестных или совсем уж неизвестных людей, которые спасали обреченных на уничтожение.
Виктор Березин (к началу войны ему было одиннадцать лет):
"Голод, холод, вши. Прибавилась чесотка. От чесотки у меня начало гнить тело, и я очень ослаб. С протянутой рукой прошел много деревень. Где накормят, а где просто гнали. Оно и понятно: кому охота впускать в дом грязного, вшивого, чесоточного бродягу. Так я попал аж под Одессу… Здесь меня подобрала очень бедная женщина, у которой было трое детей…"
Ида Белозовская:
"Я была погребена для жизни, меня не существовало, я исчезла для живых. Два года я не была на улице, не видела солнца, не дышала чистым воздухом. Окна квартиры были занавешены… Каждый час за окном, за дверью ждала смерть, смерть для всех, для всей семьи, которая меня скрывала…"
Хаим Ройтман:
"Отца убили немцы‚ маму убили. У меня был младший братишка Боря. Немец его убил из автомата‚ у меня на глазах убил... Страшное дело‚ земля двигалась! Я стоял на краю ямы‚ ждал – сейчас застрелят. Подошел ко мне немец‚ щурится. А я ему показываю: "Смотрите – часики". Там‚ на земле‚ стекляшка блестела. Немец пошел‚ чтобы поднять‚ а я кинулся бежать. Он за мной и строчит из автомата‚ картуз продырявил. Бежал я‚ бежал и свалился. Потом не помню‚ что было. Подобрал меня старик‚ Герасим Прокофьевич Остапчук. Сказал мне: "Ты теперь Митя‚ сын мой". У него семеро своих‚ я стал восьмым..."
Белоруссия: "Тетя Настя выхаживала меня, как родную дочку. А я была худущая, кожа да кости, да еще вшивая, опухшая, на голове корка. Но тетя Настя быстро привела меня в божеский вид…"
Надежда Индикт из Днепропетровска: "На Херсонской жила старушка-еврейка с дочерью и двумя внучатами. Я им помогала. Раз эта старушка стала меня благодарить и плакать. Я ее поцеловала. Это увидели и начали кричать. Мне пришлось убежать... Дома муж говорит: "Ты себя погубишь‚ а поцелуями им не поможешь". Но я ему сказала‚ что мои поцелуи дороже денег‚ потому что от этих людей все отказались‚ как от прокаженных..."
3
Мирьям Аскес:
"Татьяна Гавриловна Кравчук говорит: "Идем, Маруся, ко мне. Но хлеба у меня совсем нету". Она была вдова, бедная женщина с сыном, и она забрала меня к себе…
За мной охотились. Но Татьяна Гавриловна очень хорошо меня прятала – в погребе, на чердаке, в земляной яме. Накрывала досками, потом соломой, сверху клала кучу навоза…
К ней подошел мужчина и сказал: "Ця дiвчина, що у тебе… вона жидiвочка…" А она ему ответила: "Иван, если ты это повторишь еще где-нибудь, я спалю твою хату". Он понял, что она не шутит, и больше никому об этом не рассказывал…"
Малка Пищаницкая:
"Моя мама говорила по-украински с еврейским акцентом и не могла‚ в случае опасности‚ бежать так быстро‚ как я... Я‚ десятилетний ребенок‚ прятала ее в сараях‚ кустах‚ скирдах‚ сеновалах‚ чердаках. Все эти места укрытия были известны только мне.
Я ходила по украинским селам от дверей к дверям и говорила каждому‚ что я – оставшийся в живых еврейский ребенок‚ что у меня есть мать‚ скрывающаяся в лесах‚ и я исполняю роль матери для своей матери. Многие давали кусок хлеба..."
Софья Федоренко (Пинск):
"Когда немцы начали убивать евреев, ко мне пришла Мила Ратновская и попросила, чтобы я спрятала ее с матерью, Купера с женой, дочерью и племянницей. У меня был погреб, но я испугалась, что придется прятать столько людей и доставать еду. Я им сказала: "Слишком много вас на мою старую голову". Но когда они стали просить, я подумала, что не могу же их разлучить, они должны быть вместе. И в конце концов, всё равно: за одного или за шестерых евреев одна пуля. И я решила их принять…
Они пробыли у меня двадцать один месяц. В последнее время было очень трудно с продовольствием. Когда они беспокоились, что нечего будет есть, я говорила, что не дам им погибнуть. Стану ходить по домам, собирать милостыню… и они не умрут от голода…"
4
В двери домов и квартир стучались по ночам голодные‚ замерзающие люди‚ которые бежали перед очередной акцией или выползали из общей могилы. Они были оборванные‚ окровавленные‚ завшивленные‚ в корке грязи, в коросте от чесотки, – какая мать могла впустить их в дом‚ не опасаясь за жизнь и здоровье своих детей?.. Отношение к евреям менялось в зависимости от положения на фронтах и политики оккупационных властей. Одни одобряли их уничтожение и доносили на спрятавшихся‚ другие готовы были помочь куском хлеба‚ но опасались укрывать евреев из-за возможного наказания‚ и лишь немногие спасали их с риском для собственной жизни и жизни своей семьи.
В декабре 1941 года портовый грузчик Янис Липке стал свидетелем массового уничтожения евреев Риги, после чего решил сделать всё, что в его силах, чтобы спасти обреченных. Он поступил на работу в немецкую организацию, входил по утрам в гетто и выводил узников для работы в городе – время от времени один из евреев к вечеру не возвращался обратно. Используя всяческие ухищрения, Янис, его жена Иоганна и старший сын укрывали евреев в тайниках‚ а затем с помощью друзей переправляли в окрестные деревни – они спасли от гибели более сорока человек.
Эльвира Ронис из Риги и ее мать в течение полугода прятали восемь евреев‚ Артур Мотмиллерс – шестерых‚ Андрей Граубиньш – пятерых (когда укрытие обнаружили‚ Андрея отправили в Дахау‚ где он погиб). Весной 1944 года нацисты нашли в Риге убежище‚ в котором дворник Альма Полис скрывала шесть мужчин и одну женщину. Они были вооружены‚ открыли огонь, убили полицейского; двое из них погибли в перестрелке‚ а остальных увезли в тюрьму и расстреляли вместе с Альмой. На другой день в рижской газете написали: " Обезврежены жидовские бандиты" – это случилось за полгода до освобождения Риги.
Юзас Руткаускас работал в паспортном бюро Вильнюса, изготавливал фальшивые паспорта для узников гетто, укрывал у себя евреев (его арестовали вместе с женой, оба погибли). Елена Бувидайте-Куторгене из Каунаса скрывала евреев в своей квартире; ее сын Виктор написал "Обращение к народам мира" с описанием массового убийства литовских евреев и в 1941 году сумел переслать его в американское посольство в Берлине.
Местечко Стоклишки, Литва: " Бедный крестьянин Яскутелис Юзус… покупал хлеб и давал мне. Когда я спрашивал, почему он это делает и жертвует своей жизнью… Юзус отвечал: "Потому что ты невиновен…" Я прожил у этого крестьянина два с половиной года…"
