Страна жила под гнетом репрессий и страха, который способствовал укреплению диктаторской системы. Не было никакой логики в отборе жертв‚ и это увеличивало всеобщий ужас перед неминуемым‚ казалось‚ арестом. Люди исчезали из жизни‚ и никто не знал об их участи; жены‚ дети‚ братья и сестры репрессированных становились "членами семьи изменника родины" и сразу же оказывались в изоляции: близкие друзья‚ а порой и родственники опасались приходить к ним или звонить по телефону. Из записных книжек вычеркивали адреса разоблаченных "врагов". На комсомольских собраниях в школах дети осуждали своих родителей – "врагов народа". На работе устраивали собрания‚ дружно одобряя очередной арест, и каялись в потере бдительности‚ что позволило "вредителю" "орудовать" в их коллективе. Книги репрессированных авторов удаляли из библиотек‚ их фамилии вымарывали из справочников‚ статьи о них вырезали из энциклопедий‚ их лица исчезали с групповых фотографий‚ которые продолжали публиковать. Кое-кто каялся публично в "гнилом либерализме" и "контрабанде троцкизма" – это служило лишь основанием для очередного обвинения с устрашающим приговором.
После ареста мужа и отца наступала очередь жены "изменника родины"‚ которой грозила тюрьма или ссылка, а их "социально опасных детей" старше пятнадцати лет отправляли в лагеря или в исправительно-трудовые колонии. Маленьких детей‚ оставшихся без родителей и близких родственников‚ посылали в детские дома‚ и нарком Н. Ежов потребовал в приказе: "Наблюдение за политическими настроениями детей осужденных‚ за их учебой и воспитательной жизнью возлагаю на наркомов внутренних дел республик‚ начальников управлений НКВД краев и областей..."
Сторонний наблюдатель-эмигрант (1939 год‚ сборник "Еврейский мир"): "Отсутствие в СССР права на жизнь вовсе не должно означать‚ что завтра или еще сегодня все будут убиты‚ а только то‚ что завтра или еще сегодня любого из граждан СССР‚ в том числе и состоящего на службе государственного убийцу‚ можно на государственном основании убить".
2
11 июня 1937 года проходило в Москве заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. На скамье подсудимых оказались прославленные командиры Красной армии‚ которых знала вся страна: маршал М. Тухачевский‚ командармы первого ранга И. Уборевич и И. Якир‚ командарм второго ранга А. Корк‚ комкоры В. Примаков‚ В. Путна‚ Б. Фельдман‚ Р. Эйдеман (двое русских‚ два латыша‚ два литовца и два еврея – Фельдман и Якир). Их обвинили в связях с германской разведкой‚ в подготовке государственного переворота и подрыве боевой готовности Красной армии‚ чтобы страна потерпела поражение в будущей войне. Заседание суда продолжалось несколько часов. Приговор не подлежал обжалованию. Обвиняемых расстреляли в тот же день‚ тела сбросили в траншею‚ засыпали негашеной известью и завалили землей (их матери и жены‚ братья с сестрами‚ прочие близкие родственники были расстреляны либо исчезли в лагерях и ссылках). На другой день после казни в газете "Правда" написали: "Советские органы безопасности еще покажут‚ на что они способны!" – и это была не пустая угроза.
Тухачевского и других обвиняемых отправили на смерть вчерашние их товарищи по оружию‚ не менее прославленные командиры Красной армии‚ но вскоре почти все они тоже были уничтожены. Так начался террор в армии‚ который повлёк за собой огромные жертвы и оголил командный состав накануне войны с Германией. Были расстреляны заместители наркома обороны‚ командующие всех округов и флотов‚ начальники военных академий. Из пяти маршалов ликвидировали троих‚ из 16 командармов первого и второго ранга – 15‚ из 17 армейских комиссаров первого и второго ранга – 17‚ из 67 командиров корпусов – 60‚ из 169 командиров дивизий – 136‚ из 397 командиров бригад – 221‚ из четырех флагманов флота (адмиралов) – четыре‚ из шести флагманов первого ранга (вице-адмиралов) – шесть. Расстреляли начальника Разведывательного управления Красной армии и многих агентов военной разведки за рубежом; уничтожили пять тысяч старших командиров Красной армии (по свидетельству Н. Хрущева.).
Р. Конквест‚ историк: "Командарм Вацетис читал лекцию слушателям академии. После первого часа лекции полагалась короткая перемена. Когда перемена закончилась‚ комиссар курса объявил: "Товарищи! Лекция продолжаться не будет. Лектор Вацетис арестован как враг народа". Общее количество репрессированных за 1937–1938 годы – от командиров рот до маршалов – составило не менее сорока тысяч человек‚ и к этой цифре надо еще добавить двадцать тысяч офицеров-политработников.
Из воспоминаний: "В 1937 году в нашем третьем классе то и дело кипела "работа над учебником": мы дружно заклеивали в нем портреты. Учительница приходила в класс и говорила: "Ребята‚ откройте учебник на странице тридцать семь. Вы видите портрет Блюхера? Он оказался врагом народа. Давайте заклеим его портрет". Клеить приходилось чуть не на каждом уроке: Уборевич‚ Якир‚ Тухачевский‚ Егоров‚ Тимошенко... Портреты были одного размера. Это облегчало задачу: у нас были заранее заготовлены листочки. С каждым днем учебник становился все более слепым: вместо портрета – пустое белое окно. Количество этих "окон" наглядно свидетельствовало‚ что вокруг нас одни враги... Промашка вышла только с маршалом Тимошенко: сначала мы заклеили и прокляли его‚ а потом пришлось отклеивать и "реабилитировать"‚ так как выяснилось‚ что он "честный человек‚ которого оклеветали"‚ – так объяснила учительница".
К 1929 году евреи составляли 2‚1% от общего состава Красной армии‚ из них рядовые – 1‚8%‚ командиры – 4‚3%‚ старшие командиры – 3‚4%. Имена еврейских военачальников Якира‚ Штерна‚ Фельдмана‚ Гамарника‚ Смушкевича были известны наравне с именами Тухачевского‚ Блюхера‚ Буденного‚ Котовского‚ Чапаева. Они продолжили службу в армии после Гражданской войны‚ заняли крупные военные посты, к началу "большого террора" они были молоды‚ полны сил и желания работать. Исследователи подсчитали, что в те годы расстреляли 830 высших командиров Красной армии, среди которых оказалось 207 евреев: командиры бригад, дивизий и корпусов, бригадные, дивизионные и корпусные комиссары, военные инженеры, врачи, юристы и интенданты.
Ян (Яков) Гамарник‚ еврей из Житомира – первый секретарь ЦК партии Белоруссии, а затем первый заместитель наркома по военным и морским делам СССР‚ начальник Политического управления Красной армии, армейский комиссар первого ранга, награжденный орденами Ленина и Красного Знамени. Из его характеристики: "Обладает редким талантом организатора, аналитическим умом, твердым характером, любое задание доводит до конца". Гамарник застрелился во время арестов 1937 года – было ему тогда сорок три года. На собраниях его клеймили: "Подлый двурушник Гамарник вёл предательскую работу..." При перечислении "военачальников-шпионов" Сталин сказал: "...и ушедший от суда Гамарник". В газете "Правда" сообщили: "Бывший член ЦК ВКП(б) Я. Б. Гамарник‚ запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами и‚ видимо‚ боясь разоблачения‚ 31 мая покончил жизнь самоубийством". Тело Гамарника кремировали, но прах семье не выдали. Его жену расстреляли‚ мать отправили в лагерь, а дочь – в детский дом НКВД‚ где она встретилась с детьми других уничтоженных военачальников.
Григорий Штерн из украинского города Смела был главным военным советником республиканской армии во время Гражданской войны в Испании, за что его наградили орденом Красного Знамени. В 1938 году командовал войсками против японцев у озера Хасан на Дальнем Востоке и получил второй орден Красного Знамени. Через год советские войска под командованием Штерна разбили японцев при Халхин-Голе в Монголии‚ и ему присвоили звание Героя Советского Союза. Во время войны с Финляндией Штерн командовал армией, за успешные действия был награжден орденом Ленина, получил звание генерал-полковника. Расстрелян в октябре 1941 года в Куйбышеве, вместе с другими крупными военачальниками.
