Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И все-таки Жан-Пьер внес несколько предложений, и я принял их.

Он взял под стражу значительное число павших духом алсиан и посадил их в тюрьму, но чтобы содержать бандитов, требовалось много охранников и, что не менее важно, много пищи.

Итак, мы отстроили заново их город и обнесли его стеной для предотвращения просачивания террористов. Мы позволили людям продолжать вести обычный для них образ жизни. Объявили, что война закончена, и они должны выращивать съедобные растения, потому что Сенар не может вечно содержать нахлебников. В каком-то смысле такое действие можно назвать самым благородным актом одной нации по отношению к другой: где вы видели, чтобы победившее государство восстанавливало разбомбленные здания побежденных, снабжало их народ сводом законов, которого они до этого не знали, да к тому же обещало не вмешиваться в их дальнейшую жизнь? Многие называли меня слишком щедрым, но я хорошо знаю людей.

Как только охраняемые кварталы Алса были достроены, Пьер смог пройтись по северным холмам, встретиться с непримиримыми бунтовщиками и – естественно! – предложить всем согласившимся с тем, что война закончилась, переселяться в новый город.

ПЕТЯ

Враги построили несколько больших лагерей и обнесли их бетонными стенами. Зловещая колючая проволока обвивала плиты высотой в двадцать метров, все сооружение находилось под током, который не вызывал легкий шок, заставляя держаться подальше от лагеря, но запросто поджаривал человека живьем. Над заборами также висел потолок из проволоки.

Я предполагаю, что, познакомившись с нашими прыжковыми рюкзаками на юге, сенарцы начали считать алсиан этакими кузнечиками в человеческом обличье, которые запрыгнут куда угодно, если их не удержать, – на самом деле только в моем отряде пользовались рюкзаками. Внутри лагерей они понастроили некие пародийные города: дома, сильно смахивающие на бараки, заводские здания, где работа продолжалась по восемь часов в сутки. Теперь там жили сотни алсиан. Получились просто-напросто тюрьмы, охраняемые большим количеством солдат, каждая – когда я вернулся в Алс, их насчитывалось пять штук – поражала своей величиной: они покрывали сотни гектаров.

Усилия и труд, которые враги положили на такое дело, изумляли. Чтобы Сенар сделал так много, стремясь достичь столь малого, – они, конечно, увезли всех наших соляных угрей, чтобы кормить голодных людей на улицах юга, это правда, но рыба обошлась им во столько, что наверняка стала самой дорогой в истории? Естественно, здесь замышлялось что-то большее: сенарцы хотели разъединить и приручить народ Алса и таким образом превратить город в часть сенарского государства у северного моря. Возможно, они мечтают в один прекрасный день превратить весь мир, все страны в свои вотчины.

Эредикс отвез самых тяжелобольных из нашей группы прямо в горы, на северо-запад Алса. Там вырезали мои пораженные катарактой хрусталики и вставили новые – из пластика. Кожу тоже срезали и заменили, но с раком, вызванным радиацией, уже ничего не поделаешь. Медицинский наряд достался Зорис, и именно она врачевала мои раны. Женщина рассказала, что теперь из-за военного положения задания распределяются совсем не так, как раньше.

– Да, мир катится к чертям, – ответил я. – Назначения должны быть добровольными. Принуждение следовало бы оставить для иерархов.

Мы находились в пещере, устроенной в глубокой расщелине горы, потолком служил щебень, который сваливался сверху на закрепленные балки. Свет давали электрические лампы, пол загромождали толстые кабели, но место для хирургических операций очистили и стерилизовали. Дальше у голой скалы устроили небольшие комнаты.

Зорис суетилась над моим лицом, заканчивая протирать кожу тампонами после операции. Она так близко наклонялась ко мне, что я мог обследовать ее раны детально. Лицо уже излечилось от ожогов, были видны следы пересадки искусственной кожи, хотя ничего нового здесь она не прибавила к своей внешности. В местах, которые меньше находились на виду, на коже остались отметины от старых ожогов; вся шея до ушей, часть щек и виски до начала искусственных волос, казалось, сделали не из лицевого покрова, а из кожи у ануса. И все же она так долго смотрела на меня, да и воспоминания о старой связи сказывались… я вдруг понял, что хочу ее.

На поле боя я в основном занимался сексом с Сальей, но в последние дни стало не до этого: началась катаракта, навалилась общая усталость от бесконечных сражений.

– Много ты теперь получаешь любовных предложений? – спросил я.

Она фыркнула:

– Не так чтобы очень.

– Я бы хотел заняться с тобой сексом, как только выздоровею.

Она мыла руки специальным медицинским раствором с содой в углу нашей маленькой кабинки.

– Некоторые твои раны никогда не заживут, – проговорила она – Рак не только на поверхности кожи, он пошел глубже во внутренние органы.

Я некоторое время молчал, переваривая информацию.

– По крайней мере я успел пожить.

Она вернулась обратно и опять наклонилась над койкой, пропустив мои слова мимо ушей.

– Твой случай не единственный, почти все мы умираем от одной и той же болезни. Может быть, это тебя хоть немного утешит.

– Большинство сенарцев тоже окажется в могилах, – заметил я.

Она кивнула:

– Да, таков наш мир. И все же мы живем, хоть и недолго. Рожаем детей. Может, в этом и состоит цель существования человечества.

Я моргнул глазами – медленно: швы уже практически зажили. Я мог чувствовать только небольшие выпуклости на роговице.

– По крайней мере некоторые последствия радиации можно компенсировать, – добавил я, снова моргая. – Однако очень неприятно осознавать, что мои противохлорные линзы не защитили глаза от катаракты.

– А они и не предназначены для этого, – возразила Зорис. – Я думаю, против радиации никакие линзы не действуют. Они только предохраняют от попадания в глаза хлора.

– Мне опять придется носить линзы снаружи? – поинтересовался я.

– Ну конечно. Твои глаза остались прежними, их все так же раздражает хлор.

Я снова улегся, собираясь вздремнуть, но она легонько шлепнула меня по груди.

72
{"b":"23302","o":1}