- Ты только не забывай: они такие же, как мы. Они и были нами, просто перешли на новый уровень существования.

Он нахмурился:

- То есть они все равно что до сих пор живы?

- Практически. Только у них больше нет физического тела. И очень может быть, им не помешает хороший друг.

Квентин посмотрел мимо меня.

- Мне такое и в голову не приходило.

Я дала ему немного времени обдумать новую информацию, но он вдруг моргнул и снова уставился на меня.

- А может, они хотят попасть на небеса, но не могу тебя найти.

Я покачала головой:

- Насколько я понимаю, они меня видят из любого уголка мира.

Его глаза превратились в блюдца.

- Даже если они в Китае?

- Даже если они в Китае, - отозвалась я.

- Но как? Ведь тогда между вами целая планета! Призраки видят сквозь всякие предметы, как мы видим сквозь призраков?

- Понятия не имею. И все это странно. Я своего света не вижу, так что не представляю, как видят его они.

Квентин подобрался:

- Не видишь? Собственного света? Да он же бешено яркий!

- Не-а, не вижу.

- То есть ты видишь призраков, но не видишь своего света?

- Ага.

- Дикость какая-то. – Вдруг его губы сложились в лукавую улыбочку. – Может быть, кому-то надо покопаться у тебя в голове.

- Все вокруг мне это твердят. Понятия не имею почему.

Квентин кивнул, по-видимому, соглашаясь с упомянутыми мной людьми, поэтому, ясное дело, у меня возникло страшное желание его пощекотать. И – подумать только! – оказалось, что он боится щекотки даже больше, чем новорожденный малыш. Он смеялся и пытался оттолкнуть мои руки, но я не собиралась так запросто сдаваться. В конце концов он свернулся в клубок, а его смех звучал хрипло и невозможно приятно.

- Ты что, издеваешься над бедным мальчиком?

Я оглянулась на Куки, увешанную пакетами.

- Да так, самую малость. Он считает, что у меня проблемы с головой.

- Ну что ж, если мне нужно принять чью-то сторону…

Квентин засмеялся громче, когда я нашла особо чувствительное ребро.

- Хаааатит! – взмолился он мягким, приглушенным курткой голосом.

- Хватит? – вслух переспросила я. – И не подумаю, мистер.

Он на меня не смотрел, да и я не пользовалась жестами, так что говорила я только для своих ушей. Ну и для ушей Куки.

- Я принесла нам по порции цыпленка с соусом альфредо, спагетти и чесночный хлеб.

- Вкуснятина, - облизнулась я и отпустила Квентина, чтобы он наконец смог подобающе передо мной извиниться.

Солнцезащитные очки валялись где-то на диване, и ему пришлось искать их, прикрыв глаза рукой от моего света. На его лице сияла широченная улыбка.

- Это тот, кто я думаю? – поинтересовалась Куки.

- Это Квентин, - ответила ей Эмбер, ворвавшаяся в гостиную, как северный ветер. – Правда, он красивый? И он понятия не имеет, о чем я говорю. Я могу говорить о нем, а он и знать не будет.

Квентин тихо рассмеялся и посмотрел на нее.

Эмбер застыла. Бьющая через край радость тут же превратилась в смертельную обиду.

- Тетя Чарли, ты передала ему, что я сказала?

- Передала. Невежливо говорить о человеке у него за спиной.

Ее лицо залилось ярко-алой краской. Мне почти стало ее жаль.

- Не надо было ему говорить.

Я поддалась сочувствию:

- Сама мне скажи, разве это справедливо? Вот так пользоваться тем, что он тебя не слышит?

- Ну, если так на это посмотреть… - Эмбер поникла и нарисовала кулаком у себя на груди круг: – Извини меня, Квентин.

Я была впечатлена, что она знает этот жест.

Найдя наконец свои очки, Квентин водрузил их на макушку и шагнул к Эмбер:

- Все в порядке.

Его улыбка совершенно ее обезоружила. Эмбер и думать забыла о каких-то там обидах.

- Останешься с нами поесть? – спросила она вслух.

Я перепрыгнула через спинку дивана, тут же пожалев об этом, когда приземлилась на горшок с каким-то каучуковым растением, едва не выдрав его с корнем, и передала слова Эмбер Квентину.

Он пожал плечами и кивнул:

- Конечно, спасибо.

И Эмбер пропала.

- Привет, - сказал он Куки.

Она взяла его протянутую ладонь обеими руками.

- Очень приятно снова с тобой встретиться. Здесь тебе всегда рады, Квентин, в любое время.

Я передала ему слова Куки и добавила:

- Но только когда тут Куки или я.

Сразу поняв, о чем речь, он показал мне оба больших пальца. От меня не ускользнул интерес, вспыхнувший в его глазах, когда Эмбер открыла дверь. Я практически видела, как на всей этой ситуации здоровенными буквами написано «ПРОБЛЕМЫ». Несмываемым маркером.

Взяв Квентина за руку, Эмбер потащила его к столу, на котором уже лежали ручка и бумага, чтобы они могли писать друг другу записки. Быстро же меня понизили до третьего колеса в двухколесной телеге. А раз уж меня уволили без выходного пособия, я решила помочь Куки на кухне. Это значило, что, как и у меня в квартире, мне надо было пройти сантиметров пятнадцать от того места, где я стояла.

- Райские чертоги, Чарли! Никак не привыкну. Он же просто чудо что такое!

- Ага, - отозвалась я, пристально наблюдая за красавцем, который явно не нуждался в помощи, - о том и речь. Так как прошел твой день?

- Ох, черт, я просто по макушку в новых знаниях.

- Класс. Но серьезно, я должна выяснить, что случилось с этими женщинами. Я едва по квартире перемещаюсь. Плюс еще Николетта. Живая. Что это, блин, за прикол? Раньше такого не было.

Куки вывалила спагетти в свои любимые миски.

- Ну уж нет, дорогуша, так запросто ты не отделаешься.

Она не обратила ни малейшего внимания на мою жуткую угрозу и спросила:

- А не может быть Николетта, ну… зомби?

Я накрутила спагеттину на вилку, сунула ее в рот и, не прожевав, ответила:

- На ходячего мертвеца она похожа не была. Вот ты на ходячего мертвеца похожа. По утрам, например.

- Спасибо на добром слове.

- Ты меня как будто первый день знаешь.

После того как мы с Квентином умяли ужин Ковальски, мы все сидели за столом, пили чай и делились постыдными историями о жизни Эмбер. Та была настолько по уши в своей влюбленности, что даже не заметила, когда я рассказала историю о том, как она пыталась покрасить волосы растворимым фруктовым напитком и на неделю поседела.

- Я тоже знаю язык жестов, - через какое-то время сказала она.

- Сегодня ты показала «извини», - подтвердила я. – Я до сих пор под впечатлением.

Эмбер зарделась:

- Кое-что помню со второго класса. Мне показала учительница. Она изучала спецкурс в колледже.

- Целый спецкурс? – переспросила я, притворяясь совершенно серьезной. – Вот это круто!

- Ага.

- И ты до сих пор помнишь, чему она тебя учила? – спросила у нее Куки.

Эмбер кивнула.

Ожидая, что она ему что-нибудь покажет, Квентин приподнял брови. Мало что может привлечь пристальное внимание глухих так же, как слышащий человек, который разбирается в языке жестов достаточно, чтобы представлять опасность. Но судя по виду Квентина, ему действительно было любопытно.

- Я помню только всякие глупости, - стала отнекиваться Эмбер, когда поняла, что все смотрят на нее.

- Неправда, - подбодрила ее я. – Держу пари, ты отлично справишься.

- Ну, ладно. Я могу показать «Я очень особенная».

- Супер! – воскликнула я и передала разговор Квентину. Чтобы он знал, чего ожидать, если вдруг то, что покажет Эмбер, и близко не будет соответствовать ее намерениям.

Поднявшись со своего места, Эмбер откашлялась. Уж не знаю зачем. Приготовившись, она показала нам три жеста, которые, судя по всему, должны были означать «я», «очень» и «особенная». Меня поразило, что она не добавила после «я» жест «есть», потому что в амслене[18], в отличие от обычного английского, такого слова попросту не существует. В других англоязычных жестовых системах оно есть, но, как правило, эти языки к настоящему не имеют никакого отношения. «Очень» вышло у Эмбер смазанным, но такую ерунду ей можно было простить.