Больше о Лидии ничего не было в дневнике. Где она? Как ее фамилия? Через нее можно бы что-нибудь узнать.

Я сходил в институт. Потолкался среди знакомых студентов, погулял в городе. Маленького роста люди в пенсне и даже в обычных очках беспокоили мое внимание. Когда вернулся домой, на веранде встретила меня Мария Григорьевна. Она улыбалась.

— А я повидала вашу даму сердца, — сказала она. — Красивая девушка. Только вы, Ваня, ушли в институт, она и появилась во дворе. Высокая, чернобровая. Я сразу догадалась, кто это. «Скажите, здесь живет Буданцев, студент Горного института?» — спросила она. Я ответила, что здесь, но дома вас нет. «Спасибо, — сказала она, — я найду его там». И быстро ушла. Вежливая. Я сразу поняла, она из хорошей семьи. Вы можете пригласить ее на чай, Ваня. Я все приготовлю.

Я был в недоумении. Но улыбнулся.

— Она в кожаной курточке была?

— Нет, в светлом плаще. В широком таком. Очень приятная девушка. Пригласите ее, Ваня, не стесняйтесь…

— Спасибо…

Кто же приходил? Связная от Потапова? Значит, что-то случилось? Я пометался по комнате. В чека идти было мне нельзя. Время до встречи с Потаповым тянулось страшно долго. Я бродил по улицам, казалось, кто-то следит за мной. Я сокрушался, что не удосужился взглянуть на Варварушку Гавронской. Собственно, ничего я не выведал у Гавронской. Кажется, еще больше запутал дело… Надо Потапову сказать, чтоб сделал запрос в Новочеркасск, узнали фамилию бывшего начальника Кадетского корпуса. Тогда найдем Лидию.

— Добро. Силен студент, ваше благородие! — заговорил Потапов, едва я выложил ему новости. — Я как-то упустил из виду отца этой невесты Лидии. Не знаю, выйдет ли из тебя инженер, а вот чекист вроде уже вырисовывается. Запросим Новочеркасск. Но то, что тебя провожали до самого дома три человека, ты прохлопал. Для чекиста факт позорный. Да ты успокойся, успокойся. За домом Гавронской мы давно наблюдаем. А когда послали тебя, я усилил наблюдение. Говоришь, Гавронская понятия не имеет о деятельности сынка и Андриевского? А что тебе скажет такой факт: едва ты свернул за угол, Гавронская вышла из калитки. В темной накидке с капюшоном последовала за тобой. Да как резво! По другой стороне улицы семенила: ты свернул к Петровым, она тут же вернулась домой.

— Ну и ну, — произнес я.

— А сегодня днем, ровно в одиннадцать часов, Гавронская отправилась к соседям справа. От них вышла с какой-то девицей — красавицей. Они проследовали к дому Петровых. Гавронская прогуливалась по улице, а девица вошла во двор. Но девица — незнакомка — пустое место. Один из наших сотрудников очень хорошо ее знает. По просьбе Гавронской она узнала, живешь ли ты у Петровых или нет, каково? А Варварушка — тоже пустое место, она с придурью. С молодых лет прирабатывает по дому у богатеньких. То, что рискнул ты назваться агентом Врангеля, думаю, правильно сделал. Теперь и за домом Петровых понаблюдаем. Ты где держишь тетради Гавронского?

— На тумбочке. Между тетрадями с лекциями сына Петровых.

— Правильно. В матрац, в подушку никогда ничего не суй. С них начинают шарить. Гавронская спрашивала, где ты живешь?

— Нет. Я сказал, что числюсь студентом института. И все.

— Добро. — Он достал из кармана часы. — Расходимся. На сегодня все. До получения ответа из Новочеркасска к Гавронской не ходи.

Два дня прошли спокойно. Я посещал институт, вернее, столовую институтскую. Дома читал учебники, лекции сына хозяев. Сам удивлялся, что не позабыл физику, математику.

На третий день в столовой ко мне подсел незнакомый молодой человек и, подавая мне горчицу, произнес тихо:

— Сегодня в семь ждет Потапов…

— Читай, герой, и задирай нос выше, — встретил меня Потапов, протягивая лист бумаги. То была расшифрованная телеграмма из Краснодарского отдела ВЧК.

Я был доволен. Потапов тоже.

— Читай вот еще. — Он подал мне справку местного адресного стола.

— Теперь слушай, студент: вчера Гавронская была у нас. Просила свидания с сыном. Мы поломались для видимости и разрешили. Гавронский спрашивал у нее, не приходила ли к ней Лидия. Мать сказала, что нет. «И письма не было?» — «Не было, — ответила она и спросила шепотом: — Боренька, скажи, а где рецепт на пенсне? Я нигде не могу найти, а заказать пенсне надо».

Сын некоторое время молча смотрел на мать. «На письменном столе, — сказал он. — В книге Гоголя. В третьем томе на двадцать четвертой странице».

Я спросил Потапова, сообщила ли Гавронская сыну о моем визите.

— О тебе она ни слова не сказала. Надо думать, он сам понял: кто-то прибыл, соображаешь? Ловко работают, сволочи. Пенсне, Гоголь, третий том! Ну, ну, студент, ваше благородие, верти мозгами! А адрес Золотарева — улица Гоголя, дом двадцать четыре, квартира три, понимаешь? Завтра же отправляйся к Гавронской. Надо думать, она ждет тебя… На всякий случай. — Он подал мне браунинг. — Как носить и стрелять, я думаю, ты знаешь! Завтра в десять вечера будь здесь. Сюда иди не из дому, а погуляй прежде в городе.

Дома ждало меня письмо от Гавронской. Она приглашала навестить ее. В любое время.

Как и в первый раз, ровно в семь часов вечера, я дернул за шнурок колокольчика. Дверь почти сразу же открылась, будто Гавронская ждала меня в коридоре.

— Здравствуйте, Иван Иванович, — поздоровалась она первой, улыбнулась и подала руку. Я поцеловал ее. — Когда получили письмо?

— Вчера под вечер, Ирина Владимировна.

— Проходите, проходите. Как раз чай готов. У меня новости есть.

Сгорбленная Варварушка в черном платке шмыгнула мимо меня в кухню. В гостиной на столе шумел самовар, стояли вазочка с вареньем, две хрустальные вазы с домашним печеньем и пирожками, бутылка рома. Мы сели.

— Вам, конечно, чай покрепче, — говорила она, — я уж знаю. Фронтовики пьют крепкий. — Она подала мне чашку на блюдечке. — А вот ром. Ямайский. Его тоже фронтовики уважают. Хотите с чаем, хотите без чая. Фронтовики любят пить ром без чая. Я знаю. О, я теперь много кое-чего знаю. Насмотрелась. Может, еще покрепче?

— Спасибо. Отличный чай. Давно такого не пил.

— Прежде всего я должна извиниться перед вами, — говорила Гавронская. — Прошлый раз я не спросила, где вы живете. Спохватилась, когда вы ушли. Быстро оделась и за вами. А на улице, знаете, прямо осенило меня: мне нельзя к вам подходить: сын мой арестован и на вас может пасть подозрение. И я на расстоянии шла за вами до самого дома Петровых. Так неловко мне было! Вы свернули в их двор, но ни в одном окне свет не загорелся. А двор-то у них проходной. Я и растерялась: в дом вы вошли или дальше на Александровскую улицу? Петровы знают меня, их сын учился в гимназии с моим Борей. Сама я не могла зайти к ним, спросить, у них ли вы живете. Сразу бы начались разговоры! Я и послала нашу соседку уточнить. Милая такая девочка. Так я и узнала ваш адрес.

— Извиняться не надо, Ирина Владимировна. Я сам виноват. Конечно же, мне надо было адрес вам оставить. А я решил, что вы в институте узнали.