Битали сел к столу, взялся за перо:

«Не поверишь, пап, но я на профессорской должности оказался, можешь гордиться. Правда, времени свободного мало стало, вот и не успеваю. Мне, между прочим, уже давно пятнадцать, так что я могу не с мамой тебя дожидаться, а с работой помочь. У нас скоро зачеты начнутся, боюсь, опять не до писем будет. Так что не беспокойся. Все сдам – отпишусь. – Битали отложил перо, пробежал письмо глазами и спохватился: – Пап, подскажи, а где можно взять фантики, которыми смертные вместо денег пользуются? У меня все кончились».

Закрыв тетрадь, он бросил ее на полку, обернулся к недоморфу:

– Пошли?

– Рано еще, – зевнул тот, валяясь на постели. – Можно покемарить с четверть часа. После обеда полезно, чтобы жирок завязался.

– Да я и так сегодня выспался неплохо. Ворон твой не прилетал, Великий Чохара тоже не беспокоил… – Кро запнулся, вспомнив надоедливый кричащий череп, и спросил: – Слушай, а чего там Анита про него у Гроссера выспрашивала?

– Да там как раз все ясно, – недоморф зевнул снова. – Профессор Бронте всегда утверждал, что Чохара хотел занять его место. А раз Чохара кричит, когда череп уносят из кабинета, то выходит, что он жил там еще до нашего директора. Поскольку Чохара друг маркиза, то так, скорей всего, и есть. Наверняка вместе сюда переселились, когда баронесса покровительства запросила.

– И что?

– А ничего, – покачал головой недоморф. – Анита свои пыльные справочники листает и несовпадения выписывает. Кто-то пропал, а все считают, что умер. Кто-то местный, а все считают завоевателем. Кто-то за Темного Лорда дрался, а все считают, что против. А кто-то наоборот. Вот скажи, какая теперь разница, даровал Эдриджун графский титул предкам Арно Дожара семьсот лет назад или нет? Можно подумать, этот хлыщ после сего известия начнет с тобой хотя бы здороваться!

– Я даровал титул Дожарам? – вскинул брови Битали. – И правда смешно!

– Еще смешнее то, что они поклялись в преданной службе тебе и твоим потомкам за себя и своих детей… – Надодух рывком сел и сплюнул: – Совсем ты мне голову заморочил! Не тебе, естественно, поклялись, а Эдриджуну! Тому, древнему, настоящему Лорду. И его детям.

– То есть мне?

– Отстань, без тебя запутался, – отмахнулся недоморф. – Уж лучше Пепелета слушать. Он убаюкивает. Уговорил, пошли.

На уроке профессор Карл Пепелет долго, нудно и однообразно диктовал свойства различных материалов по пористости и годности для изготовления амулетов. Битали, записывая, то и дело клевал носом – Надодух же, при его безразличии к конспектам, и в самом деле задремал, уткнувшись носом в страницы. Спасибо хоть не храпел.

Правда, на занятиях мадам Эджени Кардо все переменилось с точностью до наоборот: недоморф, увлекшийся выведением трав и деревьев, старательно строчил, записывая сроки сбора цветов в зависимости от фазы Луны, времени дня и сезона и целей будущего зелья, а Битали откровенно скучал, не находя ничего интересного в этом бабьем колдовстве, культурно обозначенном в программе колледжа как «природное чародейство».

По счастью, мучениям длиться было недолго: после окончания пятого курса ученики выбирали себе специализацию, и на завершающие два года колдовскую программу Кро собирался для себя вычеркнуть. Дальномирие, магия, демонология и гендерное искусство – вот его конек. Мастерство, которое опирается на собственную силу чародея, а не всякого рода заговоры, призывающие лунный свет, текучую воду и собранные следы, сдобренные порошками чабреца или шерстью дохлой мыши. Не дело настоящего воина травки-муравки скрючившись собирать. Мужчина должен разить мечом, а не узелки с заговорами завязывать!

После урока Эджени Кардо друзья опять потратили больше двух часов на кормление домовых, гномов и эльфов, сами же на ужин попали одними из последних. День уже катился к закату, а еще требовалось сделать хоть что-то из уроков и попытаться расшифровать конспект по магическому искусству, пока бормотание Карла Пепелета окончательно не выветрилось из памяти.

Надодух и Анита незаметно исчезли. Надо думать – уединились на созданной недоморфом среди диких кустарников поляне из роз, цветников и ивовых кресел. Так что в башню Битали вернулся один. Полез в шкаф и увидел, что почтовая тетрадь опять ползает по полке. Юноша достал ее, открыл:

«Твое предложение меня порадовало, сын, однако мама считает тебя слишком маленьким. С трудом уговорил ее счесть тебя взрослым только через два года. Уж потерпи немного. Потом отыграемся. По твоей просьбе: зайди к Ричарду Уоллесу. Я его предупредил. От мамы привет. Как покончишь с зачетами, пиши».

– Ага, – обрадовался Битали. – Ну, тогда пока не переоделся…

Он стукнул палочкой по подоконнику, выскочил из-под лап сфинкса, промчался по коридорам и уже через несколько минут вошел в гулкий и полутемный зал наверху северного корпуса. Здесь юноша задумался. Где именно находятся комнаты преподавателя гендерного искусства, он не знал. Профессура колледжа жила отдельно от учеников и приглашала к себе крайне редко.

– Сэр Уоллес! – громко позвал потомок Темного Лорда в надежде на то, что какая-то связь у преподавателя с его залом имеется.

Эхо загуляло от стены к стене, заставив выставленное в стойках оружие слегка загудеть, и наверху послышался скрип:

– Чего орешь как недорезанный? – спросили из-под конька. – Иди сюда!

Битали в задумчивости огляделся. Пути наверх юноша не видел, однако прикинул, что если равномерно увеличить верхнюю перекладину стойки…

– Только без глупостей! – предупредили сверху. – Мне тут завалов из топоров размером со слона и проросших древков не надобно. Ручками залезай, ручками…

Из-под потолка упала тонкая веревочная лестница.

Комната преподавателя больше всего напоминала лодочную каюту: узкая, всего в четыре-пять шагов, но непропорционально длинная, сужающаяся кверху, с рядом небольших окошек под потолком. Все было обшито коричневой жженой рейкой, под стенами стояло несколько таких же темных деревянных сундуков, окованных железом. В самом дальнем конце жилища имелся лежак от стены до стены, несколько гвоздей заменяли одежный шкаф, обувь лежала просто на полу. Из мебели здесь имелись только стол и несколько табуретов. Разумеется, тоже деревянных, нарочито грубо сколоченных из неструганых досок.

Или для сэра Ричарда Уоллеса это было нормально и привычно? Может, он пользуется всем этим уже несколько веков и не видит смысла в переменах?

Сам преподаватель сидел босой, но в шелковой сорочке и плотно облегающих лосинах, привалившись к стене и закинув ноги на второй табурет. На столе стояла стеклянная бутылка и полупустой бокал. Судя по запаху – и в бутылке, и в бокале было вино. Причем употреблял его именно хозяин «каюты».

– Вы пьете алкоголь? – не смог сдержать удивления Битали.

– А что тебя так удивляет, приятель?! – расхохотался учитель. – Да, это алкоголь, и я его пью. Хочешь, могу налить и тебе?

Преподаватель щелкнул пальцами, и на столе появился второй бокал.

– Но ведь вино снижает концентрацию, убивает способность к рациональному мышлению и снижает реакцию…

– Кто тебе это сказал, малыш? – Сэр Уоллес, словно демонстративно, осушил бокал и наполнил его снова.

– Все учителя говорят!

– А ты им веришь, малыш? – расхохотался преподаватель. – Напрасно, напрасно. Все здешние учителя хотят тебя убить! Так что я бы советовал тебе относиться к их советам со здоровым скепсисом. И да, я тоже согласен тебя прикончить. Так что мои советы относятся к той же категории.

– Убить меня? – По спине Битали пополз неприятный холодок. Теперь он понял, что испытала сегодня Анита Горамник, услышав предсказание цепного Гроссера. – Почему?

Сэр Ричард Уоллес укоризненно поцокал языком и покачал головой. Вскинул палец, поводил им в воздухе и, наконец, указал на один из сундуков:

– Ты забываешь, что я один из верховных магистров ордена Пяти Пророчеств. И прекрасно знаю, кто ты такой. Убить Темного Лорда есть мечта каждого честного чародея! Но мне с этим никогда не везет… Да, кстати, раз уж ты пришел. Хочу сказать, мсье Кро, что вы опять будете сдавать зачет по гендерному искусству в индивидуальном порядке. Но на этот раз со всей своей компанией… – преподаватель пьяно рассмеялся.