Выступление мага и престидижитатора Де Лануа в тот вечер не состоялось.

Жозефина Генриховна выполнила родительский завет лишь отчасти.

Два или три раза в жизни ей встречались люди, похожие на того, так напугавшего отца в Лемберге. Встречались случайно, в толпе… Она не бежала, бросив все, – тихо и незаметно отходила подальше. И никаких последствий от этих встреч не было.

Но позавчера…

Позавчера Де Лануа интереса ради решила посмотреть на импозантного мужчину лет сорока, пришедшего к ней… (Ухоженное, потрясающе сохранное для её лет тело Жозефины все ещё заставляло интересоваться мужчинами не только как денежными клиентами…) Да это был и не клиент – сотрудник городской администрации, озаботившейся вдруг сохранностью старого фонда. После она позвонила нужным людям, связей у Де Лануа хватало, – человек с указанной в удостоверении фамилией никогда не числился в штате ни архитектурно-планировочного, ни какого иного управления…

Но главное было не в этом.

По внутренней своей сущности лже-архитектор был точной копией человека из Лемберга – серая преграда, маскирующая и защищающая одновременно, – и ощущение угрожающей силы, из-за этой преграды исходящее…

Посланный проследить Игнат вернулся ни с чем – странный гость оторвался от него быстро и умело. Жозефина задействовала все связи – не миллионный город, в конце концов, – как-то и где-то должен был этот видный блондин засветиться.

Следующий сутки прошли без происшествий, и Жозефина Генриховна немного расслабилась, и успокаивала себя: мол, всякие бывают природные феномены, кто-то гвозди зубами перекусывает, кто-то шестизначные цифры быстрее ЭВМ перемножает… Может, и странный гость безобидный уникум, исключение из правил? С другой стороны, под личиной архитектора вполне мог прийти на разведку вор-домушник, прослышав, что Де Лануа весьма состоятельная дама. Пришёл – и убрался восвояси, оценив охранные системы квартиры и физические кондиции Игната… Спала колдунья почти спокойно.

Ночью вокруг дома появилась заряженная черта.

А днём – новый кавалер Анки. Внешне не похож, а внутренне – брат-близнец самозваного архитектора. За ним Игната ведунья не послала, говоря себе, что и этот оторвётся от слежки так же легко… На деле, не желая в том признаться, она боялась остаться без охраны… И решила даже во двор собственного дома не выходить в одиночестве. Бережёного… в общем, кто-то да бережёт.

И вот вам ещё новость – позавчерашний лже-архитектор тоже крутился возле Анны. Девчонка тут не при чем, – ясно, к кому ищут подходы пришельцы…

Жозефина не собиралась покидать уютное, обжитое гнездо и куда-то бежать из-за стародавней отцовской мании преследования. Но решила выяснить всё, что происходит вокруг неё, и в первую очередь – кто эти «серые», липнущие к девчонке, как мухи к меду. Пустить в ход своё главное оружие ведуньи, никогда не подводившее, – старинное, наследственное, применяемое лишь в особых случаях гадание…

Дело было за малым. Для гадания не хватало материала.

Пригодность размороженного оставалась под большим сомнением. Но попробовать стоит.

Нож вспорол кишку.

Вдоль, сильным и выверенным до миллиметров движением. На отполированную каменную поверхность вывалилась бурая жижа – и растеклась бесформенными пятнами.

– Спрашивай, – коротко скомандовала Де Лануа.

Огромная ширма из китайского шелка, обычно отделяющая колдунью от клиентов, сейчас стояла в углу – сложенная. Кадильница не курилась, не забивала своим резким ароматом запах требухи. Потому что на месте вопрошающего сидел Игнат.

Гадание по внутренностям – способ, проверенный веками и тысячелетиями. Ещё древнеримские жрецы-гарус-пики, всматриваясь в требуху жертвенных животных и птиц, уверенно предрекали консулам и диктаторам грядущие победы и обтекаемыми словами предупреждали о поражениях.

Но проблема Жозефины Генриховны состояла в том, что никакой прорицатель, никакая вещунья не может ничего предречь себе – такова, если угодно, плата за дар. Попробовать, конечно, можно, но истолкование увиденного никогда не даёт ясной картины.

Выход один – попытаться провидеть будущее или настоящее для кого-то, кто постоянно рядом, кто крепко привязан к тебе – социально, психологически и энергетически. Кроме Игната и Золтана, таковых у колдуньи не было. Ворон отпадал по техническим причинам – французским языком Де Лануа не владела, несмотря на звучную фамилию…

Игнат начал спрашивать, и Жозефина поморщилась. Стоило написать ему вопросы на бумажке, но тогда будет не то – все равно что вопрошаешь саму себя. Что её интересует, колдунья сообщила Игнату лишь в общих чертах.

– Ну, это… – мямлил Игнат, – что за шпак… ну, в общем… надысь-то, с Анчуткой… во дворе…

Надысь… Колдунья отрешилась от всего – исчезла комната, исчез Игнат. Исчез Золтан, с любопытством наблюдавший за процессом. Она всматривалась в бесформенные, зловонные пятна, пыталась увидеть «серого»… Ничего.

С тем же успехом можно пялиться в кляксы Роршаха.

Она попробовала ещё раз, выбрав из кучи лежавшего на столе материала кишку, на вид сохранившуюся лучше других…

Тот же результат.

Никакой.

Мерзкий запах терзал ноздри. Надо было все же зажечь курительницу, запоздало подумала колдунья.

…Владеющий научными терминами человек сказал бы, что все признаки: изменившийся, мутно-зелёный цвет брызжейки; гнилостный запах перитониальной жидкости; вздутие и белесые пузырьки по всей длине кишечника, – короче, всё свидетельствует, что небольшие отрицательные температуры лишь замедляют процесс гниения, не останавливая его совсем… И зашёл этот процесс далеко. Тем более, что за минувший месяц дважды отключалось электричество и размораживался холодильник.

Де Лануа подумала проще: материал протух.

Рука в резиновой перчатке смахнула зловонную груду в чан. Колдунья потянулась за печенью, внешний вид которой внушал больше надежд.

– Спрашивай о будущем!

По кишечнику узнают тайное настоящее, по сердцу и печени – будущее. Жозефина Генриховна взяла другой нож. Этот оказался подлиннее и пошире, но, как и первый, целиком – и ручка, и лезвие, – был из камня. Де Лануа уверенным движением располовинила печень. Игнат забормотал:

– Ну… дак… как, его, шпака… ну, в общем… как я его мочкану-то?

Колдунья злобно фыркнула, всматриваясь в срез. Звук относился и к идиотскому вопросу Игната, и к состоянию материала.

Через минуту остатки печени шлёпнулись в чан с отходами.

Все бесполезно…

Гаруспикам было легче. Послали за новым жертвенным бараном – и все дела. Жозефине Генриховне не помог бы даже визит на рынок, где в мясном ряду продавались свиные потроха – хотя подозрительные клиенты, заглядывавшие порой за ширму, были уверены: Де Лануа гадает именно по свиной требухе. Но на самом деле для стопроцентной точности старого фамильного прорицания требовались внутренности абсолютно свежие, идеальный вариант – тёплые, только что вынутые…

Человеческие.

– Прибери, – коротко бросила колдунья.

Игнат кивнул. Дело привычное. Удалять с алтаря все следы и приводить комнату в порядок после сеанса – было его обязанностью. Жижа, случайно брызнувшая на пол, покрытый керамической плиткой, обильно смывалось дезраствором – вдоль стены тянулся желобок водостока, по которому все уходило в канализацию. Потом вновь расстилался старинный ковёр, освежители воздуха заглушали запах требухи и кадильницы – и комната принимала обычный вид.

Де Лануа вышла, на ходу сдирая перчатки – тонкая резина рвалась. Ворон цокал коготками следом, внутри квартиры он редко пользовался крыльями.

Она опять сидела в своём кабинете, в кресле, – вернувшись в ту же точку в прямом и переносном смысле.

Резерв из морозилки протух, гадание не дало результата. Свежий материал, полученный неделю назад, полностью использован ранее. Нужен новый. Поставщиком редкого товара для ведуньи был Марат. Она вычислила его давно, и припёрла к стене железными доказательствами, и предупредила, что её смерть станет его концом. Концом быстрым и кошмарным, пусть не надеется на мораторий смертной казни – никакой психушки, никакого пожизненного. Улики получит не милиция – но родители и кавалеры девушек, пропавших и найденных по частям. На этом музыкант сломался… Впрочем, Жозефина Генриховна не беспредельничала, не гоняла Марата по любой мелочной надобности на охоту, и щедро платила за поставляемый товар.