-Пелагея Георгиевна, тут вот какая беда со мной, бомба близко разорвалась, мне мозги стряхнуло, контузия по медицински, так я подзабыл кое чего. Помоги вспомнить, вот год, число и месяц ныне какие?

  -Так 17 мая 41 года, месяц как война.

  - А местность как называется?

  - Так Могилёвская область, деревня Залужье, речка Сож. Ты мойся солдатик, а я пошла хозяйничать. А то за разговорами ты немытый нестираный и некормленый останешься. На печке казан с горячей водой, рядом бочка с холодной, там же корыто, вот мыло, снимай грязное, сейчас принесу чистое бельё, да не стыдайся сынок, а я поесть спроворю, ни то прийдеть Староста, а я ничё не успела.

  - Слегка охренев от упавшей в голову информации я побрёл в сторону лёгкой кухни. Про то, что Война началась 22 июня 1941 года я знал это точно. Смотал обмотки, снял ботинки. Стянул с себя гимнастёрку, глянул на петлицы два треугольника, ого, да я командир отделения. Полез в карманы гимнастёрки. В одном красноармейская книжка, читаю, Кожемяка Алексей Алексеевич , год рожденья 1918, место рождения г.Красноярск. Охренеть! Всё, кроме года рождения соответствовало моим данным, читаю дальше, окончил курсы бронебойщиков, по результатам стрельб присвоено звание младший сержант. Назначен на должность командира отделения бронебойщиков. В книжку вписан ПтрС номер такой то и карабин Мосина номер сякой то. Имею три благодарности, за отличную стрельбу. Вторым документом оказался Комсомольский билет. Во втором кармане оказался платочек с вышитыми инициалами О.П. и серебряный крестик, и по первому и по второму никаких воспоминаний, сердце даже не трепыхнулось. Хоть я и был атеистом, но крестик решил надеть. Хотя бы в пику комсомольскому билету, нашёл сидор развязал, выложил на стол небогатый солдатский скарб, котелок, мыльно рыльное, полотенце ,рубаха с кальсонами, гимнастёрка, судя по паре треугольников в петлицах гимнастёрки, сидор мой, ага и пять пачек патронов, три подсумка и с десяток снаряжённых обойм, значит где то должно быть и мое ружьё . Смутно помнилось, карабин. Быстро намутил теплой воды, куском хозяйственного мыла намылил пару раз голову. Что солдату помыться, голова, мудя и жопа, с остального грязь сама отваливается. Бриться не стал, не на свиданку идти.

  Переоделся в своё бельишко, слил грязную воду сел за стол и задумался. Фронт далеко, немцы по началу пёрли как наскипидаренные, хрен за ними угонишься, но сидеть в деревне где 'грибы да ягоды' для меня стрёмно. Остаётся партизанить, а это жизнь на подножном корме, озираясь и прячась. Надо найти того кто до фронта довезёт и недорого возьмёт. Кто может довезти? Танкист на танке, шофер на машине ,лётчик на самолёте. Первые два отпадают, на дорогах полно немцев и доедем мы до первого поста жандармов. Лётчика найти не проблема, раз недалеко мост его наши просто обязаны бомбить, немцы обязаны оборонять, потери и стой и с другой стороны неизбежны. Другое дело найти наш брошенный или немецкий едва устроенный аэродром. Чаще всего это одно и тоже, Немцы не заморачиваясь сбрасывали в близлежащие овраги брошенные советские самолёты и использовали взлётные полосы по назначению. Солнце уже прошло зенит, старушка наконец спроворила на стол, я молча похлебал жидкой ушицы, яишницу и всё это запил крынкой простокваши. Георгиевна собрала мое бельё, гимнастёрку, галифе, посмотрела на обмотки и сказала.

  - Надысь мы командира схоронили, от него сапоги остались добрые, не побрезгаешь обуть?

  - Нет Геогиевна, не побрезгую. На хорошие портянки да хорошие сапоги, это ж цены такой обувке нет! Лишь бы впору были. Так, пора обиходить оружие, положил его на стол и стал внимательно его осматривать. Во первых я его второй раз в жизни держал в руках, те десять минут боя и сейчас, во вторых надо как то разобрать его, почистить ствол, а ни каких приспособ я не видел, ствол то под полтора метра. Затвор с грехом пополам я снял, глянул в ствол, нагар присутствует. Керосинчику бы, да шнура бы какого метра два, тряпку какую нибудь, в это время калитка открылась и показался дед с сумкой патронов, сидором и карабином! ТА-ДААМ! Оказалось дед еще покопался и нашел в том месте где я лежал это добро, выгрузил сидор, оказался вещмешком моего второго номера, там все приблуды для чистки слонобоя. Пузырёк с оружейным маслом, ёршик, пара белья , пара банок тушёнки, пачка чая, пол кило сахара буханка хлеба и шматик небольшой сала и ещё пара полных фляжек. Открутил колпачки в одной спирт, в другой вода. Спасибище! Иван Дмитриевич! Я уже хотел сам вернуться на позиции и поискать этот вещмешок сам видишь ружьё какое, простым шомполом не почистить, а вот его родной скручивается из четырёх частей. Карабин мой вообще вещь зачётная, я с него за полверсты в голову немцу пулю кладу, вот найду снайперский прицел вообще немцам кисло будет. Я занялся оружием, дед сидел молча, смотрел как я чищу карабин.

  - Так что ты далее будешь делать сынок? Дед после недолгого молчания начал разговор.

  - Как что? К своим подамся. Я бронебойщик, снайпер. Мне на печи лежать нельзя, там мои товарищи бьются насмерть, одолевает пока немец, сука из под тишка под дых ударил. Вот мы и потерялись, силищи ж у него немеряно, вся Европа на него работает, да с ним на нас прёт. Всякой твари по паре. И французы и чехи, итальянцы, испанцы, венгры и румыны, финны, даже болгаре. Ништо мы упрёмся , помотаем им жилы , а там и попрём их . Что первый раз нам в берлинах и парижах девок ихних драть? А, дед?

  - Не впервой сынок, но кровушки прольёться... Не одна, сотни, да что там сотни, сотни тысяч матерей не дождутся своих сыновей, жёны мужей, дети отцов. Воевал я в имперьялистическу войну, повидал горюшка.

  - Ладно Иван Дмитриевич, будет день будет пища. Ты мне лучше подскажи, аэродром поблизости есть?

  - Как не быть. Вот река, вот мост, пальцем на столе рисовал дед, вот наша деревня, а вот туточки, он ткнул пальцем ниже деревни в двенадцати верстах как раз наш эродром. Скольки раз мы туды провизию возили. А зачем тебе эродром, ты ж не лётчик.

  - Что правда то правда, я не лётчик, но этих лётчиков тут скоро будет как грибов после дождя. Мост бомбить будут? Будут. Вот и посыпятся наши летуны как горох. Мост это серьёзный объект, его охранять будут крепко, а наши как всегда, шашки ввысь, рысью марш! И башкой о зенитку бах, на землю ляп, только успевай спасать, они то мне и помогут долететь до своих. Не тащить же мне мою пушку две сотни вёрст на плече. Ленюсь я. Завтра схожу, аэродром разведаю, а вы глядите в небеса, оттуда наши летуны падать будут. Кого сможете спасите и спрячьте, я вернусь заберу их с собой. Вот ещё что, мне старой сети метра три надо.

  - Да зачем тебе? Рыбы мы и так наловим, вершами.

  - Не для рыбалки дед, для маскировки. Ты главное найди мне кусок сети, завтра всё сам увидишь.

  - А чё её искать то? Вон у соседки сынок рыбалкой баловался, и сети были, спроси Георгиевну найдёт она тебе кусок бредня.

  Проходивщая мимо Георгиевна сказала ,

  - Есть сети Лёша ,вон в сараюшке на стенке висят ,выбери кусок какой нужен не скоро видать сынку моему рыбачить придётся. Всхлипнув она пошла в дом, мы посидели ещё немного молча, потом я попросил деда,

  - Дмитрич, а нет ли у тебя ножа хорошего лишнего, говорят ты кузнец знатный, ну не может такого быть чтобы ты нож не сковал.

  - Как же нет, есть. Вот до дома дойду и принесу, сковал я его Сергей лет двадцать назад из старого немецкого палаша, веришь ли, в тоже время и заточил, с тех пор только правил на оселке. Бриться можно. Поимеешь ты его Лексей не просто так, а в награду за те танки. Видел я их близко, воняли мертвечиной. Спас тебя Бог, видать должон ты еще чего-то доброго сделать, а что за работа у солдата как не супостата бить? Дед довольно быстро поковылял к своей хате и также быстро вернулся, положил передо мной на стол нож в деревянных ножнах. Сразу скажу на вид неказист, видно что нож не парадный ,а работяга. В руку лёг как влитой ,что прямым ,что обратным хватом, как говорится и сальце нарезать и при случае горло перехватить. Я поднялся, приложил правую руку к сердцу, поклонился и сказал,