– Когда будет нужно, я обязательно обращусь к тебе, – на этот раз, почувствовав его руку на своем бедре, Ева улыбнулась и изобразила крайнее удивление: – Что, прямо здесь? И без акваланга?

Рорк ринулся к ней так, что вода перелилась через край ванны.

– Да. И нам будет очень хорошо, – в качестве доказательства он запечатлел поцелуй на ее расплывшихся в улыбке губах.

Ночью, когда Ева уже мирно спала, Рорк лежал рядом с ней и смотрел на звезды, заглядывающие в спальню через стеклянный потолок. На лице его отражалось беспокойство, которое он сумел не показать Еве. А беспокоиться было о чем. Они познакомились благодаря делу об убийстве, и вот теперь снова в их жизнь и их отношения вторглось убийство. Женщина, лежащая рядом с ним, сражалась с преступниками – точно так же, как делала это Сесили Тауэрс. «Что, если ей стоила жизни защита закона?» – подумал Рорк.

Он уже давно взял себе за правило не размышлять слишком много о тех опасностях, которым подвергается Ева на службе. Все равно тут ничего не поделаешь – она не мыслит себя без своей работы. Рорк хорошо это понимал, поскольку сам был таким же. Он тоже начинал с нуля и лишь благодаря собственным силам стал тем, кем был сейчас. Но его дело – покупать и продавать. Оно дает ему все преимущества власти и больших денег.

Рорк пытался понять, не кроется ли причина смерти Сесили Тауэрс в каких-то хитросплетениях его бизнеса. Он ничуть не солгал Еве, когда сказал, что с «Меркурием» все чисто. Теперь… Но это не всегда было так. С другой стороны, помимо «Меркурия», ему принадлежит еще великое множество компаний, и некоторые из них прокручивают дела в известной мере сомнительные. В конце концов, именно сомнительными операциями он составил себе состояние, которое теперь позволяло ему заниматься преимущественно легальным бизнесом.

Например, контрабанда всегда была делом прибыльным и увлекательным. Вспомнить хотя бы изысканные вина из Франции, бесподобные голубые алмазы, добываемые в Индии, тончайший китайский фарфор…

Ему уже давно не приходилось действовать в обход закона, чтобы заработать себе на хлеб, – но, как известно, на свете нет ничего сильнее привычки.

А главное – Рорк не мог быть до конца уверен, что ему удалось превратить «Меркурий» в абсолютно легальную компанию. Ведь то, что сам он рассматривал как деловую хитрость, с точки зрения Евы, могло быть серьезным правонарушением…

А Рорку очень хотелось, чтобы она абсолютно доверяла ему.

Ева что-то пробормотала во сне и повернулась на другой бок. «Ну вот, – подумал Рорк, – даже во сне она отворачивается от меня… Так не должно продолжаться. Многое нужно менять – и как можно скорее».

Рорк попытался представить, что он может сделать прямо сейчас. Обзвонить несколько человек и задать им кое-какие вопросы, касающиеся Сесили Тауэрс, нетрудно. Намного сложнее будет – и займет к тому же гораздо больше времени – прекратить все мало-мальски сомнительные операции в его многочисленных компаниях.

Он снова посмотрел на Еву. Она крепко спала. Он знал, что ей часто снятся дурные сны, но сейчас у нее на душе был мир. Порадовавшись этому, Рорк встал и принялся за дело.

Утром Еву разбудил аромат кофе. Настоящего отборного кофе с южноафриканских плантаций Рорка. К этому роскошному напитку Ева, надо признаться, очень быстро привыкла, а живя у Рорка, даже ловила себя иногда на непреодолимом пристрастии к нему.

Еще не открыв глаза, Ева улыбнулась.

– Такое могут подавать только на небесах!

– Я рад, что тебе нравится, – отозвался Рорк.

Мутным спросонья взором Ева обвела комнату. Рорк уже был одет в один из своих черных костюмов, всегда каким-то образом подчеркивавших его волю и решимость добиться своего любой ценой. Сидя у небольшого письменного стола в углу спальни, он с очевидным удовольствием завтракал и одновременно просматривал на мониторе сводки новостей.

Серый кот по имени Галахад, похожий на огромного слизняка, лежал на ручке кресла, разноцветными глазами алчного призрака уставившись на хозяйскую тарелку.

– О боже! Неужели всего шесть часов?! Ты давно встал?

– Не очень. Ты вчера не сказала, когда тебя разбудить.

– У меня есть еще пара часов. – Ева выбралась из постели и, потягиваясь, оглядывалась вокруг в поисках какой-нибудь одежды.

Рорк очень любил смотреть, как Ева по утрам сидит на его кровати – совершенно обнаженная, еще не совсем проснувшаяся. Он показал на спинку стула, куда заботливо повесил все подобранные им с полу детали туалета, но Ева предпочла халат и с трогательной утренней неуклюжестью скользнула в него.

Рорк налил кофе и, когда Ева плюхнулась в кресло напротив, протянул ей чашку. Кот решил сменить дислокацию и вспрыгнул ей на колени. Он был так тяжел, что Ева невольно ойкнула.

– Как спалось?

– Замечательно! – ответила Ева и одним духом выпила всю чашку. – Вот теперь я немного похожа на человека.

– Есть хочешь?

Ева утвердительно хмыкнула и взяла с серебряного подноса пирожное в форме лебедя. Откусив от него изрядный кусок, она налила себе еще кофе и сделала несколько глотков. Глаза ее наконец полностью раскрылись. В приливе щедрости она отломила лебедю голову и протянула ее Галахаду.

– Страшно люблю смотреть на тебя по утрам. Но только иногда мне кажется, что, если бы не кофе, ноги бы твоей здесь не было.

– Угадал! – Она с аппетитом жевала пирожное, запивая его ароматным напитком. – Впрочем, против секса я тоже не возражаю… иногда.

– То-то я заметил, что вчера ты не особенно сопротивлялась. Сегодня я должен лететь в Австралию. Вернусь только завтра, а может, и послезавтра.

– А-а… – Ева даже не пыталась скрыть разочарования.

– Сделай мне приятное – пока меня не будет, поживи здесь!

– Я же уже говорила. Одна я себя здесь чувствую неуютно.

– А ты попробуй наконец привыкнуть к мысли, что этот дом не только мой, но и твой. Ева… – он накрыл ее руку своей. – Ты когда-нибудь начнешь всерьез воспринимать меня и мои чувства?

– Просто у себя дома мне лучше, чем здесь без тебя. И к тому же у меня куча работы.

– Ты не ответила на мой вопрос, – заметил Рорк. – Ну да ладно. Я позвоню тебе, когда вернусь. – И добавил уже другим, спокойным и деловым тоном, поворачивая к Еве монитор: – Кстати, о твоей работе. Погляди, что пишут в газетах.

Ева была готова к чему угодно. Поэтому замелькавшие на экране однообразные заголовки вызвали у нее только усталую, слегка брезгливую улыбку. «Убийство видного нью-йоркского прокурора». «Полиция сбита с толку». Часто попадались фотографии Сесили Тауэрс – в зале суда и за его стенами, – а также фотографии ее детей, комментарии экспертов, всякие цитаты.

На какой-то момент внимание Евы задержал ее собственный портрет с подписью, гласящей, что она – лучший в городе полицейский, занимающийся расследованием убийств.

– По этому поводу мне можно только посочувствовать, – мрачно прокомментировала она эту рекомендацию.

Однако это было еще не все. Некоторые газеты напоминали читателям о деле, которое она расследовала зимой, – его пикантность заключалась в том, что там фигурировал сенатор Соединенных Штатов и три мертвые шлюхи. И каждый писака считал своим долгом упомянуть о связи Евы с Рорком!

– Да какое этим шакалам дело до того, кто я такая и с кем я сплю!

– Вы оказались в центре общественного внимания, лейтенант. Подробности вашей жизни поднимают тиражи.

– Я – полицейский, а не персонаж светской хроники, – раздраженно бросила Ева. – Давай-ка включим телевизор. Мне нужен «Канал 75».

Рорк нажал на кнопку дистанционного управления. Засветился большой экран, послышалась торопливая репортерская речь, и Ева нахмурилась.

– Полюбуйся на него! Это самая ядовитая безмозглая гадина во всем Нью-Йорке!

Рорк попивал кофе и с любопытством смотрел репортаж Си Джея Морса. Он уже понял, что Евино презрение к прессе за последние месяцы переросло в отвращение. И произошло это из-за скандального дела Дебласс: Ева теперь не могла и шагу ступить, чтобы не наткнуться на очередного журналиста. Но ее ненависть к Морсу он разделял вполне.