— Не говори глупостей, — оборвал я ее. — Никто не обратит на меня ни малейшего внимания. Я же не имею никакого отношения к кино. Они увидят, что я постоянно общаюсь с геями, и решат, что я не по их части.

Жизель наклонилась ко мне, поцеловала.

— Ты мне обещаешь?

— Обещаю.

Тут официант открыл дверь. Поезд отправлялся. Мы вновь поцеловались, и я вышел из купе.

С вокзала я поехал в контору Поля. Джек увидел через окно его кабинета, как я выхожу из машины, и поспешил навстречу. Мы обменялись рукопожатием.

— Жизель уехала к родителям? — сразу спросил Джек.

— Совершенно верно, — ответил я.

— И что ты собираешься делать? У тебя же целых две недели.

— Еще не думал об этом. Дождусь Поля. Он говорил, что поедет в Канны за несколько дней до начала фестиваля.

— Он еще неделю пробудет в Париже. Я знаю, что в Канны он поедет за неделю до фестиваля.

— Наверное, я отправлюсь туда с ним.

— Он говорил тебе, что в Каннах ты и Жизель будете жить на моей вилле? Мы с Арчи едем туда на «роллсе», и я подумал, не составишь ли ты нам компанию? Мы сможем отлично провести там время. Джей-Пи полагал, что ты поедешь с нами. У Поля полным-полно работы, и в Париже он не сможет уделить тебе ни минуты.

— Я переговорю с Полем. Возможно, он хочет, чтобы я ехал с ним.

— С Полем я уже переговорил. Он сказал, что выбор за тобой. Но он тоже считает, что в Париже тебе делать нечего.

— Хорошо, Джек, — кивнул я. — Спасибо. Когда вы собираетесь выезжать?

— В понедельник. По уик-эндам дороги забиты.

— Договорились, — рассмеялся я.

— И вот что еще. В Каннах на многие мероприятия пускают только во фраке.

— Черт, — вырвалось у меня. — Я уже и забыл, что такое фрак. В Америке он ни к чему.

— А где тот, что был у тебя во Франции? Я пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Тогда свяжемся с Полем. У него наверняка есть портной, который быстро их шьет. В работе Поля без фрака — никуда.

Джек не ошибся. Поль направил меня к портному, у которого нашелся почти пошитый фрак аккурат моего размера. Портной обещал прислать мне его на следующее утро. Я сразу купил вечерние рубашки и галстук-бабочку.

Позвонил Жизель в дом ее родителей и рассказал о своих планах. Она тут же расплакалась.

— Я это знала! Знала! Не успела я уехать, как они уже взялись за тебя.

— Господи! — вырвалось у меня. — Жизель, что с тобой? Неужели ты и впрямь думаешь, что весь мир в кармане у этих говнюков? Я предпочитаю девушек, и очень удивлен, что ты до сих пор этого не уяснила.

— Но мы никогда не пытались сделать ребенка! — всхлипывала она.

— А что, по-твоему, мы делали, когда трахались? Раскладывали пасьянс? Она надолго замолчала.

— Извини. Раньше я не хотела ребенка и, возможно, не хочу и теперь. — Жизель глубоко вздохнула. — Просто я недавно узнала, что Тереза беременна. Вот и обзавидовалась.

— Не завидуй. Мы еще молоды, так что время нас не поджимает. Захотим иметь ребенка — он у нас будет.

Серебристому «роллсу» потребовалось семь часов, чтобы добраться до Канн. За это время пассажиры уговорили шесть бутылок шампанского и килограмм черной икры. Такая уж у Джека и Арчи была диета. Они даже не выходили из машины, чтобы облегчиться: везли с собой специальные бутыли для мочи. Хранились бутыли в специальном резиновом чехле.

У меня же бутыли не было. Джек и Арчи решили, что это отличная шутка, и спорили, как долго я смогу выдержать, не надув в штаны. Я, однако, не оправдал их ожиданий, поскольку им пришлось остановиться, чтобы заправить бак бензином, уже на подъезде к Каннам. Из меня вылилось, наверное, целое ведро.

Когда я вернулся к «роллсу», Джек и Арчи стояли рядом и аплодировали. Затем Джек повязал мне на шею ленту с золотой медалью, на которой была выбита надпись: «ЛУЧШЕМУ ПИСАЛЬЩИКУ МИРА». Расцеловав меня в обе щеки, как принято у французов, Джек торжественно объявил: «Теперь ты у нас почетный гей»!

Потом они вновь забрались на заднее сиденье и затихли. Вроде бы заснули.

Я сидел на переднем сиденье, рядом с шофером. Мы переглянулись.

— Они развлекаются, — с улыбкой сказал мне шофер по-английски.

— Это обычная история? — спросил я, снимая медаль.

— Если нет Джей-Пи.

Я оглянулся и не увидел ни Джека, ни Арчи. Они улеглись то ли на сиденье, то ли на пол. Я достал пачку сигарет. Предложил шоферу. Он покачал головой, но вытащил из приборного щитка прикуриватель и протянул мне.

— На работе мне курить не положено. До виллы Джека мы доехали в молчании. Затем шофер зашел в дом и вернулся с двумя крепышами-слугами. Джек и Арчи все спали. Слуги взвалили их на плечо, как кули с картошкой, и разнесли по комнатам.

Я же через холл прошел в гостиную. Еще один дворец, пусть и не такой роскошный, как у Джей-Пи. Я выглянул из окна. Вид тот же, что и из гостиной виллы Джей-Пи, разве что обзор поменьше: все-таки не вершина холма. На Канны ложилась ночь. Огни вспыхивали как в городе, так и на многочисленных яхтах.

— Добрый вечер, месье Джерри, — раздался за моей спиной женский голос. — Вилла «Жеко» в полном вашем распоряжении.

Обернувшись, я увидел изысканно одетую, очень красивую женщину лет сорока.

— Я Арлен. Домоправительница Джека. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

— Нет, благодарю. Но я бы хотел подняться в свою комнату, принять душ и переодеться.

— Нет проблем. — Арлен хлопнула в ладоши. Тут же рядом с ней возник один из слуг-крепышей.

— Отведи месье Джерри в синюю комнату, — сказала она по-французски, а повернувшись ко мне, добавила уже по-английски. — Обед в девять часов.

— Спасибо, Арлен, — кивнул я и последовал за слугой. Меня не удивило, что мой чемодан уже стоял в комнате.

— Я также ваш камердинер, сэр. — Слуга заговорил по-английски. — Позволите распаковать вещи?

Я никогда не бывал в Каннах во время фестиваля. И хотя до его открытия оставалось еще десять дней, напряжение уже чувствовалось. Повсюду стояли рекламные щиты с названиями фильмов, вошедших в конкурсную программу, и фотографиями снявшихся в них звезд. Как я понял, американские фильмы составляли лишь малую часть программы.

Утром я сидел за столиком в ресторанчике, расположенном неподалеку от Дворца фестивалей, где проходила регистрация участников конкурсного показа. Помимо конкурсных в Канны привозили много других фильмов, во время фестиваля здесь работал большой кинорынок, и продюсеры старались с максимальной выгодой продать свою продукцию.