Им незачем было пожимать друг другу руки. Они давно миновали этот этап.

— Тогда — бывай, Люк, — просто сказал Биггс.

Он повернулся и скрылся за порогом энергостанции.

Люк проводил его взглядом, посмотрел на закрывшуюся дверь. В голове у него был полный сумбур, мысли совсем смешались, словно попали в знаменитую песчаную бурю Татуина.

Как известно, на Татуине существовало несколько необычных явлений, свойственных только этой планете. Самыми известными были странные туманы, с завидной регулярностью поднимавшиеся от земли там, где пески пустыни наметало к подножию крутых утесов и останцов.

Туман в жаркой пустыне казался столь же уместным, как кактус на леднике, но тем не менее, факт оставался фактом. Метеорологи и геологи с пеной у рта спорили о происхождении татуинских туманов, выдвигая теории, в которые сами едва верили, — о том, что вода задерживается в порах песчаника, и о том, что под толщей песка протекают непостижимые химические реакции, которые, когда земля остывает, заставляют воду подниматься, а затем, с восходом солнц-близнецов, она вновь уходит под землю. Противоречий в предложенных теориях было не перечесть, но против реальности не очень-то возразишь.

Ни туман, ни странные завывания и стоны полуночных обитателей пустыни не. тревожили Р2Д2. Он медленно поднимался по каменистому арройо, выискивая самый легкий путь к вершине останца. Вечерело, песок под ногами уступал место каменистым осыпям. Подшипники и шаговые механизмы маленького робота еле слышно поскрипывали, широкие ступни шуршали на мелких камешках.

На минуту Р2Д2 остановился, полусфера головы настороженно повернулась из стороны в сторону. Его детекторы вроде бы засекли раздавшийся впереди необычный звук — точно металл поскреб по камню. Как робот ни старался определить источник звука, тот не повторился, и вскоре Р2Д2 покатил дальше.

Сверху, с гребня каменной стены, незаметный снизу, с шуршанием заскользил каменный обломок. Маленькая фигурка, потревожившая случайный камешек, точно мышь, юркнула обратно в тень. Только сверкнули над стеной каньона две желтые точки и спрятались под складки глубоко надвинутого бурого капюшона.

Сверху сорвался невидимый тонкий луч и ударил ничего не подозревающего робота. Получив в упор заряд парализующего луча, тело Р2Д2 на пару мгновений замерло. Его корпус охватила паутина голубоватых разрядов, ярких в вечернем сумраке, затем раздался короткий электронный вопль. Трехногий робот затрясся, покачнулся и опрокинулся навзничь. Беспорядочно мигавшие на передней панели лампочки погасли.

Из-за груды валунов выскочили три низкорослые фигурки, отдаленно напоминавшие человеческие. Но движениями они больше походили не на людей, а на грызунов, и были они немногим выше Р2Д2. Заметив, что единственный энергетический заряд обездвижил робота, они спрятали оружие — ружье с коротким стволом, оканчивающимся усеченным коническим набалдашником. Тем не менее, к замершей машине йавы приближались с опаской, с дрожью врожденной трусости.

Их одежда была припорошена густым слоем мелкого песка и желтоватой пыли. Йавы сгрудились возле своего пленника, и их зрачки нездорового красно-желтого цвета по-кошачьи светились из глубин капюшонов. Троица йавов принялась что-то обсуждать, и их разговор — искаженный до неузнаваемости аналог человеческой речи — больше напоминал низкое горловое карканье. Если, как предполагали некоторые антропологи, они некогда были людьми, то давным-давно деградировали и теперь ничем не походили на представителей человеческой расы.

Один из йавов поднял руку — лапу? — и что-то призывно выкрикнул. Появилось еще несколько его соотечественников. Скопом они взялись за робота и потащили его по арройо.

Пройдя по дну каньона и одолев подъем, йавы вышли к похожему на чудовищного доисторического монстра песчаному краулеру. Он был столь же уродливо громаден, насколько малорослы были его хозяева и водители. В несколько десятков метров высотой, машина передвигалась по песку на нескольких широких гусеницах, катки которых превышали человеческий рост. Бесчисленные песчаные бури порядком ободрали металлическую обшивку краулера и оставили на ней немало вмятин.

Добравшись до краулера, йавы вновь заговорили между собой. Р2Д2 слышал их разговор, похожий не то на карканье, не то на кряканье, но ничего не мог понять. Ничего удивительного: когда йава того хочет, его может понять только йава, так как язык, которым они пользуются, менялся случайным образом — отчего лингвисты, пытавшиеся его расшифровать, буквально на стенку лезли.

Один из йавов достал из мешка на поясе небольшой диск, потом воткнул кругляш в сыпанувший искрами штекер на корпусе Р2Д2. Потом из бока гигантской машины выдвинулась огромная труба. Йавы закатили под нее Р2Д2, а потом отошли в сторону. Что-то коротко застонало, потом сразу же раздался чудовищный «чмок» огромного вакуумного насоса, и маленького робота втянуло в нутро песчаного краулера точно горошинку в соломинку для коктейля. Завершив свои труды, йавы вновь разразились бормотанием, а затем поспешили в краулер. Они ловко залезали внутрь по лестницам и через какие-то трубы — со стороны это больше всего походило на то, как выводок вомпы-песчанки улепетывает в свои норки.

Без особой нежности приемная труба выплюнула Р2Д2 в маленький отсек. Б этой тюрьме среди груд сломанных инструментов и всякого ненужного хлама ютилось с дюжину всевозможных дрои-дов. Некоторые переговаривались — на своих электронных языках. Другие бесцельно слонялись по углам. Но когда в отсек вывалился Р2Д2, все повернули к новичку свои зрительные устройства и датчики. И тут в сумраке раздался изумленный голос:

— Р2Д2! — воскликнул взволнованный Ц-ЗПО. — Не может быть! Это ты!

Он протолкался к по-прежнему парализованному собрату и обнял его с порывистостью, мало присущей механизмам. Нашарив маленький диск на боку Р2Д2, ЦЗПО задумчиво перевел взгляд на свою грудь, где красовалось очень похожее устройство.

С лязгом провернулись плохо смазанные катки, пришли в движение массивные гусеницы. Скрежеща и скрипя, чудовищный краулер медленно повернулся и неторопливо пополз в пустынную ночь.

Восемь имперских сенаторов и офицеров казались такими же неодушевленными, как полированный низкий стол, вокруг которого они сидели. У входа в зал, скудно освещенный холодным светом ламп на столе, замерли солдаты, похожие на мраморные статуи в своих белых доспехах. Командующий Тагге, самый молодой и самый нетерпеливый из восьмерки с пафосом произносил речь. Остальные терпеливо молчали. Тагге быстро забрался наверх, не брезгуя по пути никакими средствами, и хотя, как и все остальные собравшиеся, он красовался в ладно пригнанной серой форме, и от него пахло дорогим одеколоном, сенаторы избегали прикасаться к нему — даже случайно. Тем не менее, его уважали. Или боялись.

— Говорю вам, на этот раз он зашел слишком далеко, — с детской запальчивостью настаивал командующий. — Этот ситх навязывает нам такую спешку, за которую Император нас хвалит не станет. Пока строительство боевой станции окончательно не завершено, мы уязвимы. Кое-кто из нас до сих пор не уяснил, насколько хорошо оснащен и организован Альянс. Их корабли выше всяких похвал, их пилоты — лучше. И движет ими нечто более мощное, чем их двигатели: этот их противоестественный фанатизм. Они намного опаснее, чем можно себе представить.

Офицер постарше, лицо которого избороздили столь глубокие шрамы, что даже косметическая хирургия не помогла от них избавиться, нервно заерзал в кресле.

— Опасны для вашего звездного флота, Тагге, но не для этой боевой станции. — Глаза в сеточке морщин блеснули, взгляд перепрыгнул с одного на другого, обежал сидящих за столом. — По-моему, повелитель Вейдер знает, что делает. Восстание продлится лишь до тех пор, пока у этих трусов есть убежище — место, где их пилоты отдыхают, а машины ремонтируются.

Тагге возразил: