Антиллес очнулся от незнакомых звуков и очень знакомого запаха. Еще не открыв глаза, он сообразил, что пахнет горелой изоляцией и подтекающей системой охлаждения. А звуки… кто-то чирикал, кто-то чем-то шуршал и пищал, и много чего другого. Он помнил, как рухнул на Лесную луну, но в каком именно секторе он находится точно не знал. Судя по хронометру, без сознания он пробыл всего несколько минут.

Колпак кабины он вскрыл вручную, чтобы обойтись без ненужных искр. Есть пара предметов, которые могут долбануть в недрах покореженного истребителя.

Потом встал и оглянулся на астродроида. Ворчун был весь черный от копоти, кое-где с него ободрало обшивку. Самое главное — дроид не работал. То ли самопроизвольно отключился на всякий случай, то ли ему поджарило мозги. На взгляд определить это было вряд ли возможно.

Лесенки не было, пришлось прыгать на землю — ботинки утонули в жирной влажной жиже.

Плечо болело и стремительно распухало. Пришлось сцепить зубы и с силой ударить им по фюзеляжу в надежде, что сустав вернется на место. Он чуть было снова не вырубился от волны новой боли, в плече что-то вязко хлюпнуло, зато вернулась подвижность. Здоровой рукой он стащил с головы шлем. И присвистнул: крови в него натекло, будь здоров. Ведж зашвырнул шлем в кокпит и принялся ощупывать голову. Процесс шел медленно, но рану он нашел.

Ладно, не такая уж большая и, кажется, не сильно кровоточит. О ней он решил пока не думать, все равно волосы там слиплись, а причесаться нормально он не мог и в менее драматических условиях.

Первым делом — отыскать аптечку, вколоть лекарство, надеясь, что сделал укол как учили, а не как обычно получалось, и посматривая на браслет, огоньки на котором предположительно должны мигать в такт его пульсу. Это у него пульс такой или он что-то напутал? Нет, все нормально. Теперь набрать на том же браслете код. Теперь парни будут знать, где его искать. По крайней мере, они будут знать, что он жив. Через атмосферу сигнал, конечно, не пройдет, но ходили слухи, что отдан приказ обыскивать и поверхность лун.

Следующим на очереди был укол антибиотика. От обезболивающего Антиллес решил отказаться, чтобы оставить ясной голову. Потом он обнаружил, что делать перевязку всего лишь одной рукой — процесс увлекательный и очень длительный. Справившись с бинтом, он опять полез в истребитель и вытащил большой черный ящик. Внутри лежала камуфляжная сетка.

Альянс сможет проследить его по сигналу из браслета, но любой, кто отыщет его другим способом, может оказаться тем, кого Ведж вовсе не жаждет видеть в качестве спасителя. Бластерную винтовку с укороченным прикладом, которую запихивал перед каждым вылетом в истребитель — втайне от механика и всех остальных, — он забрал и повесил через плечо. А бластер и так никогда не покидал своего законного места на бедре, кроме конечно тех непростых мгновений, когда хозяин им пользовался.

Натянуть камуфляжную сетку на «крестокрыл» одной рукой оказалось занятием почище, чем бинтовать самого себя. К тому времени, как он кончил возиться, солнце пошло на закат. Спасательной команды все еще не было, но этому он не очень удивлялся. Веселье там, наверху, могло затянуться на несколько дней, не меньше. Имперцы — парни упорные. А Альянсу терять больше нечего. Кроме того сборного флота, который болтался в небесах Эндора. Но об этом он лучше не будет думать. Спасатели прибудут, когда смогут. До того момента его задача — остаться в живых. Есть не хотелось, вот это уже удивляло, потому что после полетов у него всегда разыгрывался дикий аппетит, который ничто не могло испортить. Но поесть надо. Ведж достал из истребителя аварийный рацион, одеяло и фонарь и устроился под плоскостью «крестокрыла». Жратва у него есть, немного, но есть, и если не произойдет ничего плохого, он будет любоваться на здешний ночной мир из-под камуфляжной сетки, закутавшись в одеяло, и ждать, когда его найдут.

Хэн перевязывал принцессе руку, время от времени поглядывая наверх, где над их головами висел тонкий ослепительный полумесяц. Принцесса на удивление вела себя смирно, сидела, прислонившись спиной к мшистому стволу деревагиганта, и молчала, полуприкрыв глаза. Кореллианин как раз собирался отрезать ножом остатки импровизированного бинта, когда взорвалась Звезда Смерти.

Посмотреть на неожиданный фейерверк сбежались эвоки. Десантная команда поздравила сдержанно друг друга и расположилась в тенечке вокруг радиста — слушать, что творится в эфире. Все хотели знать, как обстоят дела наверху.

Имперские диспетчеры, сиротливо жавшиеся на краю поляны под охраной эвоков, смотрели на цветные всполохи в небесах, разинув рты. Только штурмовиков ничего не интересовало.

Лейя погладила Хэна по колючей щеке. Кореллианин счел жест за приглашение и без дальнейших разговоров поцеловал принцессу. Потом выпрямился. Лейя смотрела мимо него — в небо.

— Эй! — окликнул ее Соло. — Ставлю сто к одному, Люк выбрался с той помойки еще до взрыва.

Принцесса кивнула.

— Я знаю. Я чувствую, — согласилась она.

Ладно, проехали. Не в первый раз. Девушке нужен Скайуокер, пусть получает его с потрохами.

— Любишь его, да?

Лейя кивнула, по-прежнему глядя мимо. Ну что ж. Все хорошо. Он жив, Люк жив, с принцессой порядок, все бяки, будем надеяться, умерли. Жизнь просто прекрасна.

— Ладно, слушай. Я все понимаю. Когда он вернется, я у вас на дороге стоять не собираюсь…

Принцесса недоуменно посмотрела на него. У Хэна появилось твердое убеждение, что последние пять минут они с Лейей говорили на разных языках и на разные темы.

— О нет, — пробормотала принцесса Органа. — Только не это. Все совсем наоборот.

Час от часу не легче. Наоборот — это как?

— Он — мой брат, — засмеялась принцесса и прежде, чем упрямый кореллианин стал возражать, заткнула ему рот поцелуем.

Люк стоял на лесной поляне, перед ним высилась огромная груда поленьев и сухих сучьев. На ней лежало безжизненное тело отца — неподвижное, завернутое в черный плащ. Люк поднес факел к погребальному костру.

Ярко-оранжевые языки жадно охватили сухое дерево. Они неуверенно лизнули темную ткань, потом осмелели и перекинулись на плащ. Огонь объял тело Анакина Скайуокера. Из отверстий черной маски вырвался темный дым — словно мрачный дух, наконец-то обретший свободу. Люк неотрывно смотрел на пламя, сердце его терзали боль и гнев. Он прощался молча. Он, один-единственный, верил в крупицу человечности, сохранившуюся в душе его отца. И теперь это искупление взмывало ввысь, в ночь, вместе с огненными сполохами.

Люк проводил взглядом уходящие в небо искры. Они уплывали вверх, исчезая и угасая среди вспыхивающих фейерверков. Бойцы-повстанцы праздновали свою победу. А расчертившие небо огненными соцветиями и дугами огни ракет и фейерверков, в свою очередь, гасли, опускаясь к лесу. А в лесу, в деревнях эвоков мерцали огоньки — там горели костры радости, утешения и триумфа. Люк едва ли слышал стук барабанов, плывущую среди огней музыку, приветственные крики, смех встретившихся боевых товарищей. Радость Люка была нема — он безмолвно глядел на огни своей победы — и своей утраты.

Этой ночью на площади в центре деревни эвоков ярко полыхал огромный праздничный костер. В приветливом теплом свете прохладного вечера победу отмечали повстанцы и эвоки — все пели, плясали, смеялись. Даже Тиебо и Р2Д2 помирились и теперь на пару пытались танцевать, остальные в такт хлопали в ладоши. Дни, когда Ц-3ПО эвоки почитали если и не божеством, то царем, остались в прошлом, и сейчас он с сияющим видом стоял в окружении эвоков неподалеку от весело кружащегося маленького дроида. Он благодарил Создателя, что капитан Соло сумел починить Р2Д2, не говоря уж о госпоже Лейе: хотя для Соло будто и не существует этикет и не писан протокол, и на его долю выпадают «звездные часы». И еще Ц-3ПО благодарил Создателя за то, что эта проклятая война наконец-то окончилась. По крайней мере, он старался убедить себя в этом.