Ла-Анжель представлял собой причудливую смесь церквей, жилых домов и небольших частных предприятий, беспорядочно разбросанных по городу тут и там, как будто отцы города и слыхом не слыхивали о делении на районы. Хотя в те времена, когда было построено большинство домов и основано большинство предприятий, они об этом, скорее всего, и не знали. Более новые и большие дома в основном расположились на участках в несколько акров на Меланкон-Пайк на западной окраине города. Там был дом, где раньше жил Сет с бывшей женой и Хлоей, а также дома Филиппа и Чарли с Белиндой. Дома, находившиеся в городе, как правило, были не такими просторными и более старыми, а крошечные участки земли, на которых они стояли, были со всех сторон зажаты магазинами и другими предприятиями. Среди них выделялись продуктовый магазин и заправочная станция Майка Лоусона, кондитерская Пату (семейство Пату на протяжении нескольких поколений готовило потрясающие десерты), модный салон Мэри-Дженни, гостиница и ресторан «Ла-Анжель», транспортная фирма «Лайк-Нью», аптека Бруссарда, а также магазин скобяных изделий «Керлиз». Начальная школа находилась на северном конце Читимача-стрит. Это было длинное одноэтажное здание с красной черепичной крышей, в котором учились дети с первого по восьмой класс. После этого они переходили в среднюю школу Ла-Анжеля – более новое двухэтажное кирпичное здание, которое находилось по соседству, и там учились с девятого по двенадцатый класс. Оливия не ходила ни в ту, ни в другую школу, хотя многие ее друзья здесь учились. Дети семьи Арчер на протяжении многих поколений посещали частную школу в Батон-Руж. Оливия предположила, что и Хлоя учится там же.

– Видишь, я же сказала, что никого в церкви не будет, – заявила Хлоя, когда «Ягуар» припарковался возле серого каменного здания.

Действительно, на стоянке, рассчитанной на пятьдесят машин, сейчас находилось около десятка автомобилей, не считая «Ягуара». Судя по количеству машин на стоянках других церквей, мимо которых они проезжали, этим утром ни одна из этих обителей духа не могла похвастаться наплывом прихожан. Что и неудивительно: августовские воскресные дни традиционно считались самым приятным временем для отдыха. С наступлением относительной прохлады в сентябре церкви начнут постепенно наполняться, и количество прихожан будет стабильно возрастать по мере того, как время будет приближаться к Рождеству.

– Главное, что мы здесь, – парировала Келли.

Хлоя возмущенно фыркнула, явно давая понять, что она предпочла бы быть где-нибудь в другом месте. Оливия невольно взглянула на Сета. Поскольку она сидела позади него, то его лицо могла видеть только в зеркало заднего вида. Сет, казалось, был целиком поглощен парковкой машины и ничего не слышал. Келли же, которая не могла не слышать, предпочла игнорировать Хлою.

Как только Сет выключил мотор, из стоящего рядом с ними «Линкольна» появился мужчина. Оливия узнала Айру Хэйеса. Он был одет в синюю спортивную куртку, отлично скрывавшую его брюшко, голубую рубашку с красным галстуком и белые брюки и выглядел гораздо привлекательнее, чем два дня назад, когда Оливия впервые увидела его на кухне. Айра распахнул переднюю дверцу перед Келли и подождал, пока она выйдет. Выйдя из машины, Келли встала рядом с ним. Светло-желтое льняное платье, явно купленное в те времена, когда формы ее были пышнее, заметно подчеркивало худобу. Келли так тепло улыбнулась Айре, что Оливия поняла: этот мужчина очень дорог ее тетушке. Намного дороже, чем ей показалось сначала.

Оливия отстегнула ремень безопасности, в то время как Хлоя уже выбралась наружу и Сара вслед за ней. Дверца со стороны Оливии вдруг распахнулась. Она подняла глаза и увидела Сета, который придерживал для нее дверь, невозмутимо глядя на нее. Он выглядел очень элегантно в сером летнем костюме, белой рубашке и темно-синем галстуке, который очень шел к его голубым глазам. Солнечные лучи играли на его светлых волосах, лицо смягчилось в приветливой улыбке, и Оливия вдруг подумала, что он очень красив. Это открытие было для нее неожиданностью – никогда раньше она не задумывалась над его внешностью.

– Ты собираешься выходить? – вежливо осведомился Сет, протягивая руку, чтобы помочь ей выбраться из машины.

Оливия и не заметила, что уже несколько секунд смотрит на него, не двигаясь. Смущенная, она отвела взгляд от его лица и, опершись на его руку, вышла из машины. Рука Сета была сильной, теплой и гораздо крупнее, чем ее ладонь. Оливия вдруг совершенно не к месту представила себе, как эта мужская рука могла бы… Неужели ее действительно влечет к Сету? Эта мысль поразила ее. Не смея поднять глаз, чтобы он, не дай бог, не прочел в них ее внезапно осознанное ощущение, Оливия поспешно отпустила его руку. Сет захлопнул дверцу, явно не заметив ничего странного в ее поведении. Пересекая стоянку, Оливия чувствовала его присутствие у себя за спиной, так близко, что их тени на асфальте сливались в одну. Его тень, длинная и широкая, накрывала ее маленькую тень.

Он прикоснулся к ее обнаженной руке, взяв под локоть – чисто автоматический жест вежливости. Оливия едва сдержалась, чтобы не отдернуть руку. Сколько раз прежде Сет прикасался к ней – случайно или намеренно, – бессчетное количество раз, по самым разным поводам, и ей никогда не было до этого дела. Что же происходит сейчас, спросила она себя, почему ни с того ни с сего она стала так остро на него реагировать?

– Оливия! Бог мой, как хорошо, что ты снова здесь! – раздался громкий голос, избавив ее от необходимости отвечать на поставленный самой себе вопрос. Я слышал, что ты вернулась домой.

К ним спешил отец Рэндольф, сияя приветливой улыбкой. Сет отпустил ее локоть, отчего Оливия почувствовала большое облегчение, и она ответила священнику улыбкой. Отец Рэндольф всегда ей нравился. Чуть выше ее ростом, он был полноват, с румяным лицом, светло-голубыми глазами за очками в серебряной оправе и густыми седыми волосами. Он носил свою черную рясу с необычайным достоинством.

– Это твоя малышка только что пробежала мимо вместе с Хлоей? Конечно, твоя! Она так на тебя похожа.

– Да, это моя Сара, – улыбаясь, подтвердила Оливия.

– Мы очень рады видеть вас обеих сегодня в нашей церкви, – сказал отец Рэндольф. Затем он повернулся к Сету, и мужчины обменялись рукопожатиями. – Я вчера заезжал в больницу к твоему деду. Мы все молимся за него.

– Благодарю вас. Он бы очень оценил это, если бы знал.

Отец Рэндольф понизил голос:

– Как твоя мать переносит химиотерапию?

– Неплохо, насколько это возможно.

– Мы молимся за нее тоже. Ты знаешь, что можешь звонить мне в любое время, если потребуется. В любом случае, думаю, мы увидимся в больнице на следующей неделе.

– Да, я буду там. Всего доброго, святой отец.

– Счастливо, Сет.

К священнику подошла какая-то женщина, а Оливия прошла дальше. Сет последовал за нею, но вдруг остановился, поскольку женщина окликнула его:

– Сет, а где же Мэлори?

Оливия невольно обернулась. Женщине было около сорока. У нее были короткие светлые волосы, крашенные перышками, вокруг голубых глаз веером разбегались морщинки, темно-синий летний костюм подчеркивал приятную округлость ее фигуры.

Она еще пожимала руку отцу Рэндольфу, но взгляд ее с нескрываемым любопытством исследовал Оливию.

– Она сегодня показывает клиентам дома в Батон-Руж, – вежливо ответил Сет.

– Да, похоже, это ее агентство отнимает у Мэлори слишком много времени. – Рассеянно улыбнувшись священнику, женщина отняла руку и еще раз пристально посмотрела на Оливию. Внимание отца Рэндольфа переключилось на следующего прихожанина – мужчину в синем деловом костюме.

– Да, вы правы, – согласился Сет.

Оглянувшись, он встретился глазами с Оливией и улыбнулся. На секунду в его глазах заплясали злые чертики. Затем он взял ее за руку и потянул вперед.

– Оливия, это Шэрон Бишоп. Она – новый директор школы. Они с мужем – это с ним сейчас разговаривает отец Рэндольф – купили старый дом Джета Пэйли. Шэрон, это Оливия Моррисон.