К утру он совершенно убедил себя, что он делает это во имя спасения их любви. Во имя спасения Джейми.

— Порядок, — доложил голос по телефону.

— Кэнтрелл сделает все, как надо? — поинтересовался Уорнер.

В трубке на другом конце провода раздался тихий смешок.

— Нам надо благодарить судьбу, что ей достался любовник с непомерным честолюбием.

— Так, значит, все будет в порядке?

— В наилучшем.

— Мне кажется, мы договаривались вместе пообедать.

Марти взглянул на Джейми поверх записей, которые он просматривал.

— Прости, дорогая, — начал он извиняющимся тоном. — Но сегодня тут был сумасшедший дом. Мне никак не вырваться.

— А что, телефоны не работают? — спросила она.

Он нахмурился.

— Но ведь все равно нужно выходить из офиса.

— Ну, оставил бы записку, предупредил как-нибудь. — Джейми опустилась в кресло напротив его стола, опустив сумку и камеру на пол у своих ног. — Ну и видик у тебя, — заметила она. — И как ее зовут?

— Кого? — Он даже не уловил иронии в ее вопросе.

— Женщину, с которой ты провел ночь, — усмехнулась Джейми. — Кто она?

Марти не улыбнулся.

— Ты же знаешь, что, кроме тебя, у меня никого нет, — отозвался он с досадой.

Какое-то мгновение она рассматривала его.

— Я начинаю сомневаться. — Ее и впрямь начинало раздражать его поведение. «Что это с ним», — недоумевала она.

Он снова поднял на нее глаза.

— Извини, — повторил он. — Это все работа. Мы наверстаем сегодня вечером, ладно?

— Не знаю только, буду ли я свободна, — отрезала она, вовсе не собираясь скрывать своего неудовольствия. — Созвонимся позже. — Собрав вещи, она встала и пошла к дверям, потом снова повернулась к нему. — Если мы куда-нибудь соберемся, прежде приди в себя, а то ты испортишь вечер нам обоим. — И она вышла.

Марти проводил ее взглядом, но не сделал ни малейшей попытки остановить ее.

Когда за ней закрылась дверь, он вытащил из кейса большую коричневую папку и изучающе посмотрел на нее. Это была «Информация», которую оставил ему ночной посетитель. Там было все, что могло убедить Джейми отказаться от поисков отца, — так ему, по крайней мере, объяснили. Он извлек из папки содержимое и внимательно его изучил. Где здесь подлинные факты, а где вымысел, и удастся ли ему когда-нибудь это узнать? Да и имеет ли это какое-нибудь значение?

В конце концов имеет значение только конечный результат.

Хотела бы я знать, что с ним случилось, спрашивала себя Джейми, бредя по Сентрал-Парк-Уэст. Она никогда не видела его таким подавленным. Конечно, он бывал расстроенным, огорченным, мог и вспылить, но сейчас было что-то совсем другое. Он сказал, что дело в работе, но Джейми чувствовала, что это не так. И он явно уходил от разговора. Здесь что-то серьезное, думала Джейми, остановившись на Семьдесят второй улице и дожидаясь, когда зажжется зеленый свет. Сначала у нее была на него досада, но теперь, когда она все хорошенько обдумала, то поняла, что торопиться с выводами не следует. Ей иногда тоже приходится несладко. Поговорим как-нибудь потом.

Перебегая оживленный перекресток, она бросила беглый взгляд через плечо на мужчину, идущего позади нее. На мгновение ее охватило чувство неловкости. Он шел за ней… шел за ней от самого офиса. Она заметила его еще в холле, когда выходила. Потом она видела его, когда остановилась купить газету у уличного продавца на Мэдисон-авеню, но не придала этому значения. Подумала, что им просто по пути. От работы до Сентрал-Парк-Уэст она ехала на автобусе и не видела его, пока не добралась до Семьдесят второй улицы. Дело было вовсе не в ее больном воображении, хотя Марти наверняка сказал бы, что это чистая случайность. Этот человек преследовал ее… держался на некотором расстоянии от нее, разумеется, но вне всякого сомнения преследовал.

Красный свет по-прежнему горел на перекрестке Семьдесят второй и Бродвея, и она нетерпеливо ждала, когда загорится зеленый. Едва он загорелся, она перебежала на Вест-Энд-авеню, больше не оглядываясь, уверенная, что он следует за ней. Ну вот и пришли, приятель, подумала она, войдя в свой подъезд и направляясь к лифтам.

Попытай счастья в следующий раз.

— Может, стоит бросить все это, Джейми! Перестань сходить с ума и займись собственными делами. — Марти стоял посреди своей комнаты, явно не в своей тарелке.

— Только потому, что меня преследовал какой-то тип? — взорвалась Джейми. — Марти, он шел за мной от самого офиса!

— Тебе просто показалось, дорогая, — участливо сказал он. — И я не думаю, что это стоит таких страданий!

Она недоверчиво поглядела на него.

— Просто ушам своим не верю, — бросила она в раздражении. — Ведь это ты подбил меня заварить всю эту кашу! Ведь это ты твердил мне, что я должна получить ответы на свои вопросы прежде, чем отбросить прошлое и заняться…

Марти оборвал ее:

— Считай, что я ошибался, ладно? Каждый когда-нибудь ошибается, верно?

— Да, — Джейми повернула к нему разгневанное лицо, — каждый. Даже я.

Глаза их встретились.

— В чем ты ошиблась? — озабоченно спросил он.

— В том, что считала тебя мужчиной, черт побери! — взорвалась она. — Я думала, хоть ты меня понял! Понял, что я должна это сделать и для отца, и для себя самой! А теперь, когда оказалось, Что придется рисковать, ты…

— Твой отец был шпионом, Джейми.

Ну, вот. Вот он и сказал.

— Что ты говоришь?

— Твой отец был шпионом, — повторил он тихо. — Он работал на правительство.

— Да не верю я тебе! — воскликнула она со злостью.

— У меня есть доказательства, — признался он.

— Есть доказательства? — Она недоверчиво покачала головой. — И как же тебе так быстро удалось раздобыть доказательства, если я месяцами не могу найти ни малейшей зацепки?

— У меня есть связи в Вашингтоне. Пока я сам не уверился, я не хотел тебе ничего говорить, но… — Он подошел к столу, взял большую коричневую папку и протянул ей. — Было бы лучше, если бы ты никогда этого не увидела, — произнес он с горечью.

Глазами, полными страха, глядела она на папку, словно в ней пряталась ядовитая змея. Затем она медленно взяла ее, раскрыла и принялась перебирать бумаги дрожащими пальцами. Там были ничего ей не говорившие фотографии, — ее отец в Париже, в Лондоне, в Москве, в Бейруте. Стандартные бланки документов удостоверяли деятельность отца на службе у правительства США. Она присела на край дивана.

— Не может быть, — произнесла она одними губами, качая головой.

— Он не имел права обсуждать свою работу с кем бы то ни было — даже со своей семьей. Я надеялся, что ты согласишься прекратить свои розыски раньше, чем узнаешь, — тихо произнес Марти.

Она поглядела на него так, как будто увидела впервые.

— Так вот почему убили Кейт!

— Ведь мы не знаем наверняка, что ее убили, — напомнил ей Марти.

— Я знаю, Марти, — уверенно сказала она. — И все время знала. Просто теперь это можно утверждать. Мне все время врали, выдумывали всякие сказки о его смерти, о какой-то там растрате… Чтобы мой отец ни делал, его деятельность необходимо было скрывать как можно дольше. Боже, Марти, главное, что он не был преступником! Все, что он делал, он делал для своей страны…

— Твой отец умер, — печально сказал Марти.

Ее рот оставался открытым, но она не могла ни крикнуть, ни застонать. Изо всей силы она замотала головой. Марти бросился к ней, чтобы утешить, но она оттолкнула его.

— Нет, — выдохнула она, как будто это слово душило ее. — Нет!

— Это правда, — мягко начал он. — Вот здесь, в отчетах…

— Нет! — Она вскочила на ноги с перекошенным от боли лицом. — Нет, не может быть! После стольких лет, после всех поисков и надежд, когда я думала, что он умер, и потом оказалось, что нет, и вот теперь… — И она разрыдалась.

Он прижал ее к своей груди, проклиная себя за причиненные ей страдания, но все же понимая, что так будет лучше для них обоих.