Июнь 2004
Без точки опоры{10}
Отсутствие поляков и словаков возле избирательных урн вряд ли сильно огорчит Европарламент.
Вернулись сомнения, действительно ли Евросоюз созрел для расширения, громче зазвучали голоса тех, кто полагает, что ввиду существенных культурных, бытовых и религиозных различий между отдельными странами, а также с учетом состояния их экономики и вооруженных сил ситуация может стать совершенно невыносимой, и уже начали поговаривать о разработке процедуры выхода из Евросоюза. И хотя популистские группировки составляют меньшинство в представительствах своих стран, в парламенте они являют собой немалую силу.
По мнению одного политолога, опубликовавшего статью в «Геральд трибьюн», придуманные в Брюсселе бюрократические процедуры настолько сложны, что зачастую даже люди с высшим образованием не способны через них продраться. Автор иронично пишет, что, когда в брюссельские инстанции обращаются с конкретными проблемами, в ответ слышится: «Некий господин Нусбаум ответит на все вопросы, но сейчас он, как назло, в отпуске…»
Мы должны научиться разбираться в этой путанице инструкций. Пока же достойные и благие начинания «Газеты выборчей»[31] в деле подготовки общества к последствиям вхождения в Евросоюз не принесли результата, а ожидания, связанные с ценовым эффектом этого вхождения, оказались в значительной мере ошибочными. Вдруг выяснилось, что наше молоко, как ни странно, пользуется на Западе большим спросом, а его цена, равно как и цена других товаров первой необходимости, растет. Товаров, которые должны были стать дешевле, почти не видно; мне вспомнились времена ПНР{11}, когда мы читали, что хоть мясо и подорожало, зато подешевели локомотивы.
На Западе тоже заметна большая неразбериха: и во Франции, и в Германии. У немцев очень запутанная система социального обеспечения, стране грозят новые забастовки, поскольку канцлер Шредер пытается — на мой взгляд, обоснованно — стоять на страже запланированных реформ. Социал-демократы отступают, их теснят оппозиционные партии: Христианско-демократический союз Ангелы Меркель[32] и Христианско-социальный союз Эдмунда Штойбера[33]. Немецкие проблемы могли бы стать для нас источником так называемого шаден-фрейдизма{12}, но это слабое утешение.
Молчавший долгое время Джордж Сорос[34] вдруг принялся атаковать Путина за склонность к подавлению демократии и усмирению любой критики и обвинил его в стремлении вернуться к имперским традициям. Когда я наткнулся на это высказывание в «Геральд», я как раз просматривал новую книгу Ежи Помяновского[35] «К востоку от запада. Как быть с Россией?» и обнаружил в ней давно уже сформулированный тезис, что, пока Украина остается независимой, восстановление империи нам не грозит, но если эта страна вернется под сень России, то стоит начать бояться. Сорос, правда, не выказывал тревоги по поводу государственной политики Польши, но обе эти позиции объединяет нечто общее.
В Америке усилились нападки на Буша-младшего. Сын недавно скончавшегося Рональда Рейгана в радиопередаче обозвал нынешнего президента весьма обидными словами и заявил, что его стремление спрятаться за религию выглядит довольно противно, а апелляция к славе Рейгана-отца — безосновательна. Отсюда следует вывод, что шансы молодого Буша на переизбрание не столь велики.
Вчера я смотрел репортаж немецкого телевидения из Ирака: американцы понимают, что до рокового 30 июня, когда власть перейдет в руки иракцев, атаки террористов будут учащаться. Тактика Аль-Каиды кажется довольно простой: задушить Запад, перекрыв ему нефть. Недавно террористы атаковали главные нефтепроводы и хранилища «черного золота» в Багдаде, заблокировав на несколько дней пути вывоза нефти. Теракты в Саудовской Аравии совершены с той же целью, а усиление террористической активности может привести к очень страшным последствиям. Для центра, руководящего этим наступлением, перекрытие нефтеносных каналов важнее, чем забота о мусульманах. Он их нисколько не щадит, относясь к ним и в Ираке, и в Саудовской Аравии столь же безжалостно, как и к пришельцам с Запада.
Американцы пытаются укрепить иракскую полицию, но во время недавнего нападения на конвой, который вез помощь для населения, полицейские не сопротивлялись, дабы их не приняли за сторонников Штатов. Ситуация до такой степени расшатана, что сомнения начинают выказывать даже представители американского командования. Неизвестно, где искать выход из ловушки, в которую по собственному желанию загнал себя Буш, и нет ничего удивительного в том, что в американской прессе ужесточилась критика его команды. Разумеется, электорат многомиллионного государства отличается определенной инертностью, и даже если американцы теряют доверие к Бушу, этот процесс не происходит так же быстро, как переливается вода из одного сосуда в другой, а нарастающая критика президентских шагов совсем не означает, что американский народ проникся доверием к Джону Керри[36].
Одни говорят, что из Ирака следует уйти как можно скорее, другие доказывают, что такое решение подложило бы под эту страну бомбу с часовым механизмом и приблизило перспективу гражданской войны, которая, кроме всего прочего, поставила бы под угрозу нефтяной рынок. Уже сейчас пишут, что цена одного барреля может вырасти с сорока долларов до ста. Это привело бы к серьезному экономическому кризису в западном мире. И хоть американские беды вызывают радость у некоторых западноевропейских политиков, все сидят в одной лодке, ибо каждому нужна нефть.
А между этими мельничными жерновами находимся мы, занятые горячим обсуждением разнообразных проблем: что очень многие не голосовали на европейских выборах, что, мол, Брюссель то и Брюссель это, что немцы скупают наше молоко, что подскочила инфляция… Довольным выглядит только господин Л.{13}. Польша воспринимается как богатая добыча для раздела — не знаю, одной ли «Самообороной»[37], или также «Лигой польских семей»[38]. И трудно сесть за трактат об исправлении Речи Посполитой, к чему меня последнее время склоняют. Чтобы сдвинуть с места планету, надо найти точку опоры — но где она? Где взять добротный человеческий материал, на который можно опереться?
Июнь 2004
Vita brevis{14}*
Ко мне пришел брать интервью Павел Дунин-Вонсович[39], ровесник моего сына (тридцать шесть лет), и принес первые три номера своего журнала «Лампа». Еще в конце восьмидесятых он основал издательство «Лампа и искра божья», потом дела шли довольно плохо, но колоссальный успех «Русско-польской войны под бело-красным флагом» Масловской[40] привел к тому, что сейчас он уверенно движется вперед.
«Лампа» показалась мне достойной внимания. Во-первых, в ней соединена литература высокая с низкой. Совсем низкая — это попросту комиксы, но на соседних страницах говорится, например, о ксендзе Твардовском[41], о Милоше[42] — хотя часто с немалой долей иронии. Во-вторых, читая журнал, чувствуешь особую ауру поколения. «Лампа» дает представление о мире, в который подобные мне старики не имеют ежедневного доступа. Хотя и не все там так уж молоды. В очередных номерах на обложке фигурируют Анджей Стасюк[43], Ольга Токарчук[44]и Дорота Масловская: Масловской и в самом деле едва исполнилось двадцать, но Стасюк — уже человек в летах, ему перевалило за сорок.
Однако тот, кто интересуется даже не столько самой молодой литературой, а тем, о чем думает, чего требует и куда стремится молодое поколение, получит ценный путеводитель. Я просматривал номера «Лампы» так, будто уже находился в ином мире, и убедился, что был не совсем справедлив, особенно по отношению к прозе молодых авторов. Даже не столько я, сколько Мечислав Орский, на статью которого в журнале «Одра» я опирался, когда писал в феврале этого года в «Тыгоднике» о нытье и стонах, неэстетичности и сетованиях («Марафон» в томе «Короткое замыкание»). Молодые не только стонут и жалуются. В том, что они пишут, есть колоссальный разброс, но при этом у всех явственно ощутимо чувство независимости. Некоторые говорят: «Зачем мне издатель? Я распечатаю свою книжку на принтере». Сам Дунин-Вонсович принес мне сейчас второе издание своей «Призрачной библиотеки» — энциклопедии вымышленных книг, тиражом… десять экземпляров; я получил экземпляр номер два. Однако он не упомянул там ни моей «Абсолютной пустоты», ни «Мнимой величины», потому что — как мне объяснил — иначе пришлось бы целиком переписать их содержание.
