«Трудно быть богом», «Хищные вещи века», «Обитаемый остров» — все эти произведения о том, как один человек сражается против множеств. Прекрасный, умный, добрый — Антон-Румата, Максим Каммерер, Иван Жилин. И вокруг этих героев — масса. «Просто жрущая и размножающаяся протоплазма» — такой она кажется Румате, разведчику, посланному на планету, где царят ужасы средневековья. А Иван Жилин, такой же разведчик, как Румата, но выполняющий свою миссию в стране, погибающей от изобилия, которое уже почти превратило людей в животных, с горечью думает: «Ну что у них здесь за тоска! Дурака лелеют, дурака заботливо взращивают, дурака удобряют. Дурак стал нормой, еще немного — и дурак станет идеалом, и доктора философии заведут вокруг него восторженные хороводы… Какое-то проклятье на этих людях, какая-то жуткая преемственность угроз и опасностей. Империализм, фашизм… десятки миллионов загубленных жизней, исковерканных судеб — в том числе миллионы погибших дураков, злых и добрых, виноватых и невиновных…».

Как же бороться за то, чтобы эта «протоплазма» превратилась в людей? <…> Каков он на самом деле, тот дурак, о котором говорил Жилин? И действительно ли он Дурак? И как ему живется — «одному из…»? Чтобы понять это, нужно было сменить точку зрения. Начиная с «Хищных вещей века», герой Стругацких становится всё менее сверхидеальным, всё меньше он вознесен над своим окружением. Харон из «Второго нашествия марсиан», один из немногих, кто решился на борьбу с завоевателями, — уже не «человек со стороны», вроде Руматы, присланный на погибающую планету для ее спасения, он сражается сам за свою страну (хотя и проигрывает в этой борьбе). Есть такие персонажи и в «Обитаемом острове», они действуют во многом на равных с благородным землянином Максимом Каммерером, чей образ тоже «опрощен» по сравнению с Руматой — он явно, так сказать, ниже ростом, не Гулливер в Лилипутии, а потому может рассмотреть жителей планеты более детально. И тогда оказывается, что это уже не протоплазма, многие из них симпатичные, по-своему честные, хотя и недалекие, к размышлениям не привыкшие люди, и жизнь у них не слишком веселая. А отсюда — уже один шаг до того, чтобы сделать Простака, «дурака», героем романа, посмотреть на мир его глазами. Именно такой персонаж — Рэд Шухарт — стоит в центре «Пикника на обочине». Нравственно-философские размышления над проблемами, которые ставит время, обусловили эволюцию героя.

Однако даже при таком развитии героя к повседневности, заземленности он все-таки остается персонажем романа приключений и уже потому коренным образом отличается от простого смертного. Он может сколько угодно «работать» под обычного человека — всё равно на его долю выпадают такие происшествия и повороты судьбы, он преодолевает такие препятствия, которые, как бы он ни старался выглядеть усредненно, простеньким, сразу поднимают его на пьедестал. Более того. В привычной, будничной атмосфере он задыхается, не может существовать. Недаром авторы приключенческих романов в XIX веке так любили отправлять своих героев в экзотические страны или в дальние (и, соответственно, тоже экзотические) времена. Если же действие приключенческого романа происходит в современном писателю обществе, герою нужен своего рода оазис, где он мог бы существовать именно в плане авантюрном, а не бытовом. У Монте-Кристо, например, это его остров, катакомбы итальянских разбойников, окружающие его персонажи волшебных сказок: немой раб-нубиец Али, осыпанная алмазами прекрасная Гайде, которая играет на лютне, курит наргиле и называет графа «мой господин», а себя — его рабыней. Парижане могут только дивиться и потрясенно взирать на этот поразительный мир со стороны, но действовать в нем они не могут. Для Монте-Кристо же этот мир просто необходим, он для него то же, что «Наутилус» для капитана Немо, что Зона для Шухарта в «Пикнике на обочине».

<…>

Но если говорить о делении (весьма условном, конечно) героев и злодеев на «высоких» и «низких», то нужно сказать и о самых крайних проявлениях авантюрной героичности и авантюрного злодейства. Человек, который возвышается над людьми подобно полубогу, ибо могущество его беспредельно, — такой персонаж воспринимается как анахронизм и, казалось бы, должен был исчезнуть в наше время. Однако он живет. Это не только Монте-Кристо и капитан Немо, но и Максим Каммерер и Антон Румата из «Трудно быть богом», где интересующий нас тип героя заявлен уже в названии. Значит, несмотря на то что рядом с героем появляется герой-простак, такой «возвышенный» персонаж нужен приключенческой литературе: в нем концентрируются все самые привлекательные ее стороны. Во-первых, тайна, окутывающая деяния полубога и его самого. Монте-Кристо, Немо, Румата — все ненастоящие имена, маски, за которыми что-то скрывается. Максим, правда, ничего не скрывает, но разъяснить, кто он и откуда, жителям «обитаемого острова» он так и не смог и остался для них личностью загадочной.

Одиночество и страдание — вот вторая характерная черта этих героев, можно сказать, запрограммированная самой фигурой, логически вытекающая из ее вознесенности над всем окружающим. «Всё сгнило здесь, — думал Максим. — Ни одного живого человека. Ни одной ясной головы… Ни на что здесь нельзя надеяться. Ни на кого здесь нельзя рассчитывать. Только на себя. А что я один?» Тайна, одиночество, страдание — всё создает вокруг этих персонажей тот романтический ореол, который делает их столь притягательными.

<…>

Человек, как бы ни были велики его заслуги, не имеет права ставить, считать себя выше подобных ему людей. Поэтому в романе У. Ле Гуин «Планета изгнания» землянам, расселяющимся на других планетах, запрещено использовать научные и технические достижения, не известные туземцам, что приводит к драматическим последствиям: оказавшись на планете с низким уровнем развития, земляне постепенно теряют свои знания. Иное решение находим у Стругацких. Они верят, что человек будущего не только овладеет фантастической техникой, но и будет обладать высочайшей нравственностью. Именно это единство важнейших сторон цивилизации позволит человечеству будущего помогать другим планетам (но не решать их судьбу за них). Не отдельный частный человек, стоящий над своими согражданами, но представитель высокоорганизованного и высоконравственного человечества — вот кто такой Румата. Моральные принципы этого землянина будущего настолько вросли в него, что это и не принципы даже, то есть нечто выученное, усвоенное, а само естество человека, почти физическое свойство — благородство, превратившееся в такую же неотъемлемую часть его существа, как способность мыслить.

Подобный нравственный потенциал, подкрепляемый знанием законов природы, законов общественного развития, дает огромную силу и герою «Обитаемого острова». Для капрала Гая, человека симпатичного, но недалекого, привыкшего за годы службы в Железном легионе не рассуждать, а повиноваться (и в этом — типичнейшего жителя «острова»), Максим — «великий человек. Великий и непостижимый». А там, у себя на Земле, Максим был самым обычным парнем, ничем особо не выделявшимся, даже с какими-то (по крайней мере декларируемыми) недостатками, и период юношеских исканий у него явно затянулся. В отличие от Антона, Максим попадает на «свою» планету совершенно случайно, его спецподготовкой никто, естественно, не занимался, но заложенный в нем нравственный заряд не позволяет ему взирать спокойно на несправедливость и насилие, происходящие вокруг него. Он включается в борьбу, причем ему помогают и чисто физические свойства, которыми авторы наделяют людей будущего: он видит в темноте, неуязвим для радиации и пуль.

Образ строится, при всей новизне трактовки, в полном соответствии с авантюрным каноном. Перед нами — хотя и в совершенно новом контексте — традиционная романтическая фигура (а романтизм очень нужен приключенческой литературе) изумительного храбреца, который в воде не тонет и в огне не горит. Но если раньше чудесное воскрешение героя нам объясняли тем, что его втайне от всех выходил верный слуга, то теперь он воскресает благодаря науке будущего.