Вот на такого регулировщика и обратил внимания Сергей. Вроде бы регулировщик как регулировщик. Но уж больно как-то странно он пытается все на этой дороге отрегулировать: когда регулировщик пытался указующе вскинуть тяжелый жезл, жезл неумолимо тащил его за собой и регулировщик некоторое время бежал в указанную им сторону, словно увлекая за собой тронувшийся было с места транспортный поток, но через несколько секунд жезл импотентно обвисал, и регулировщик неожиданно замирал, слегка покачиваясь и потерянно вглядываясь в даль раскинувшихся перед ним полей. Водители в недоумении пытались взбодрить мечтателя пронзительными звуковыми сигналами, нелицеприятными выкриками через опущенные стекла дверей автомобилей, но тщетно… Регулировщик был во власти каких-то протекающих внутри его организма процессов и не обращал никакого внимания на окружающую его действительность. Действительность начинала накаляться, и от учинения самосуда на дороге ее еще сдерживало уважение к красной звезде, алевшей на лбу задумчивого регулировщика. «Да, тут, видимо, какие-то проблемы, – оценив обстановку подумал Сергей и, остановив машину, двинулся к вновь замершему после ритуального «танца с жезлом» регулировщику, пытаясь еще издалека вдохнуть в него жизнь. – Ты, что, боец, охренел что ли с перепугу? Тебя же сейчас либо раздавят, либо морду набьют. Не спасут ни дубинка, ни каска». Но боец отреагировал на старлея, только когда тот схватил его за шиворот и оттащил на обочину. Отреагировал нечленораздельным мычанием, сопровождавшимся испусканием резкого, далеко распространяющегося запаха технического спирта с характерным керосиновым оттенком. «А-а-а, вон оно в чем дело, – разозлился Сергей и тряханул регулировщика за шиворот, приводя его в чувство, – где прапорщик? Где прапорщик, сволочь?» Чуть придя в себя, боец-регулировщик смог только взмахнуть рукой в сторону придорожных кустов. Аккуратно уложив юного «алкоголика» в уже просохшую придорожную канаву, Сергей подошел к кустам. Взгляду его предстала картина, вместившая в себя два беспорядочно валяющихся пьяных тела: прапора (старшего поста) и еще одного горе-регулировщика. Пьяное тело прапора, задрав подбородок, сильно храпело. «Когда же они успели, а самое главное где же они достали этого керосинового спиртяги в такое время, – подумал про себя Сергей. – С момента их раннего уезда из части прошло не более двух часов, в стране вовсю свирепствует антиалкогольная компания и, к тому же, на полях полным ходом идет посевная. А во время посевной и уборочной добыть какой-либо спиртосодержащий продукт (даже тройной одеколон) в сельской местности было практически невозможно. Наверняка прапорюга этот ошалелый где-то заранее спиртяги скомуниздил да еще щенков этих напоил. Немолодой ведь уже мужик, а ума, видимо, так и не нажил. Вышибут теперь из армии идиота без выходного пособия и пенсии. Ну что же, как говорится, если человек дурак, то это надолго». Внимательно оценив состояние валяющихся на земле тел, Сергей даже не стал предпринимать попыток приведения их в чувство. Тела были быстро переброшены в кунг «КРАЗа», и движение было продолжено.
Но на этом дорожные приключения старлея не закончились. Вскоре колонна въехала в полосу густого тумана, клубившегося в одной из низин среднерусской возвышенности. Сергей с трудом угадывал в молочной пелене габаритные огоньки впереди идущей машины. Несмотря на предельно малую скорость передвижения замыкающего колонну «КРАЗа», огоньки вдруг стали стремительно приближаться к его кабине, и старлей дал команду водителю остановиться. От резкого торможения Сергей едва не достал головой лобового стекла объемной «КРАЗовской» кабины, самортизировав от спинки сидения. «Тьфу ты, дьявол, – подумал Сергей, – забыл совсем, что нельзя военному водителю отдавать таких резких команд, он их так же и выполнит. Учили ведь: включаем сигнал правого поворота, руль чуть вправо, плавненько притормаживаем, останавливаемся». Габаритные огни впереди идущей машины стали удаляться, но как-то неестественно медленно. «Давай за ним, – скомандовал Серега водителю, – подтянись как можно ближе и плавненько остановись, не так как прошлый раз, а то будешь потом мою башку в кювете искать». Водитель, подкравшись как можно ближе к впереди ползущему тихоходу, начал уже было притормаживать, когда Сергей в нетерпении спрыгнул с высокой подножки, чертыхнулся от боли и, прихрамывая, принялся бегом догонять «ползуна». Вскоре причина столь медленного перемещения грозной боевой машины была выяснена. Причина крылась в особенностях личностей, сидевших в кабине военных. Ведь давно уже известно, что причина почти всех злоключений, встречающихся на наших дорогах, заключается в особого рода прокладке. Прокладке между рулем и сиденьем. В этот раз старшим машины был лейтенант Захарук, а водителем ему сегодня был «ниспослан небом» рядовой Заболонник – долговязый, дебильноватого вида деревенский парень, попавший в армию (как потом выяснил Сергей) с удостоверением тракториста-машиниста широкого профиля. И, видимо, профиль его был настолько широк, а дефицит водителей в батальоне настолько очевиден, что ему, ничтоже сумняшись, было доверено вождение боевых машин в колонне («Какое там ГАИ? Кто будет останавливать боевую колонну?») Когда Сергей поравнялся с кабиной «ползуна», его взгляду представилась следующая картина. На расстоянии метров десяти от безжалостного бампера тяжелой машины, часто семеня лосиными конечностями, передвигался лейтенант Захарук, державший над головой карманный фонарь, а за ним крался, слегка надавливая на педаль газа, прилипнув лбом к лобовому стеклу (может оно, стекло, именно поэтому так и называется?) и выпукло тараща глаза на огонек дрожащего впереди фонаря, рядовой Заболонник. На не обезображенной интеллектом морде лица рядового застыло выражение безотчетного ужаса. «Да-а-а, дела! – подумал Серега. – Далеко ли мы так уедем?» Забыв про недолеченные болячки, он быстро вспрыгнул на подножку автомобиля, чем поверг в еще более глубокий шок Заболонника, в панике бросившего было руль. «Спокойно, боец, – как можно безразлично произнес в открытое окно Сергей, – возьмись за руль. Хорошо. Теперь чуть в право. Чуть, я сказал! И теперь полегоньку останавливайся. Хорошо. Молодец боец! Лейтенант, Захарук! Остановитесь же вы наконец! Подойдите живо сюда!» Огонек как всегда о чем-то задумавшегося и уже достаточно далеко ушедшего лейтенанта удивленно вздрогнул и остановился. Через некоторое время огонек начал приближаться.
– А, это вы, товарищ старший лейтенант? А я уж думаю, куда это Вы запропастились. В задние зеркала смотрю – нет Вас. Думал, заблудились Вы уже где-то по-первости.
– Да нет. Картой в свое время научили пользоваться. Пришлось остановиться и «измученных нарзаном» регулировщиков погрузить.
– А-а-а, вот в чем оказывается дело! А я и думаю, что-то как-то странно они себя ведут. Рядовой на дороге качается, а прапор в кустах руками зачем-то размахивает. Думаю: может, вводную какую отрабатывают. И не стал останавливаться.
– Да-да, вводную: отравление нервнопаралитическим газом. Вам и не надо нигде останавливаться, – это не Ваша задача. Ваша задача – норматив по совершению марша в позиционный район выполнять, а вы ползете как черепаха!
– А что я могу сделать? Этот урод уже два раза чуть в кювет не улетел. Не видит, видите ли, он ничего в тумане. Какая-то «туманная слепота» у него. Чуть не угробил машину и экипаж. Полный кунг у меня бойцов и аппаратуры!
– Почему это полный кунг? Должно быть три человека.
– Три экипажа у меня там. Транспортный «Газ-66» не завелся, пришлось его в парке оставить, а бойцов всех сюда засунуть.
– Сплошные нарушения у Вас, товарищ лейтенант. Да и сами бесстрашно так вышагиваете перед пятитонным агрегатом, за рулем которого трясется ополоумевший «слепой» водитель. Он ведь сейчас с перепугу «газ» с «тормозом» перепутает и…: «Напрасно старушка ждет сына домой…». Душераздирающая картина: расплющенное тело лейтенанта ракетных войск, подающее световые сигналы заблудшим в тумане автомобилям и самолетам соотечественников. Какая смерть! Какой высокий подвиг! А самому за руль?! Вас же учили, и права, наверное, выдали?
