— О, Альберт, я так устала, — всхлипнула женщина. — Я так устала, что даже толком уже не понимаю, что делаю. По-моему, я больше не выдержу. Я, наверное, не вынесу всего этого.

Повисла пауза. Альберт Тейлор отвернулся от жены и, приблизившись к колыбельке, в которой лежал младенец, стал внимательно всматриваться в него. Было слишком темно, чтобы разглядеть лицо девочки, но, наклонившись, он смог различить звук ее дыхания — очень слабый и торопливый. «Когда время очередного кормления?» — спросил он.

— Кажется, в два часа.

— А потом?

— В шесть утра.

— Я покормлю ее оба раза. А ты пойди поспи.

Она не ответила.

— Мейбл, укладывайся-ка в постель и постарайся сразу заснуть, ты меня поняла? И прекрати беспокоится. На следующие двенадцать часов я все беру на себя. В противном случае при таком режиме у тебя произойдет нервный срыв.

— Да, — ответила женщина, — я знаю.

— Я вместе со своим пенсне, а заодно и с будильником немедленно отправлюсь в свободную комнату, так что ложись, расслабься и постарайся вообще забыть о нас. Договорились? — Он уже начал выкатывать колыбель из комнаты.

— О, Альберт, — снова всхлипнула жена.

— Ни о чем не беспокойся. Оставь все мне.

— Альберт…

— Да?

— Я люблю тебя, Альберт.

— Я тоже люблю тебя, Мейбл. А сейчас ложись спать.

В следующий раз Альберт Тейлор увидел жену лишь на другой день в одиннадцать часов утра.

— Боже правый! — воскликнула она, бросаясь вниз по лестнице прямо в ночной рубашке и шлепанцах. — Альберт! Да ты посмотри, сколько сейчас времени! Я же проспала не меньше двенадцати часов! Все в порядке? Что случилось?

Он спокойно сидел в своем кресле, курил трубку и читал утреннюю газету. Ребенок лежал в некоем подобии переносной люльки, стоявшей у его ног, и спал.

— Привет, дорогая, — с улыбкой проговорил он.

Она подбежала к люльке и заглянула внутрь. «Альберт, она что-нибудь поела? Сколько раз ты ее кормил? Очередное кормление должно было быть в десять часов, ты знал об этом?»

Альберт Тейлор неторопливо сложил газету в четверо и отложил ее на столик сбоку от себя. «Я кормил ее в два часа ночи и она съела не больше половины унции. Потом покормил еще раз в шесть, и на этот раз она поела лучше, уже две унции…»

— Две унции! О, Альберт, но это же чудесно!

— А последнюю процедуру мы закончили всего десять минут назад. Бутылочка там, на камине. Осталась всего одна унция. А она скушала три. Ну как? — Он гордо улыбался, явно довольный своим достижением.

Женщина быстро опустилась на колени и уставилась на младенца.

— Ты не находишь, что она похорошела? — неторопливо спросил он. — И личико округлилось, правда ведь?

— Это может показаться глупым, — ответила жена, — но мне кажется, так оно и есть. О, Альберт, ты просто чудо! Как тебе это удалось?

— Кризис проходит, — ответил он. — Вот и все. Как и предсказывал доктор, кризис проходит.

— Молю Бога, Альберт, чтоб ты оказался прав.

— Ну конечно же я прав. А теперь твоя смена.

Женщина с любовью смотрела на ребенка.

— Да и ты, Мейбл, тоже выглядишь гораздо лучше.

— Я себя чувствую просто великолепно. Извини за вчерашнее.

— Давай вот как договоримся, — сказал он. — Я буду кормить ее по ночам, а ты — в дневное время.

Она посмотрела на него поверх колыбельки и нахмурилась.

«Нет, — сказала Мейбл, — я не могу позволить тебе это».

— Но Мейбл, я не хочу, чтобы ты довела себя до нервного срыва.

— Теперь, когда я выспалась, его уже не будет.

— Но ведь гораздо легче, когда мы делим сутки.

— Нет, Альберт. Это моя обязанность, и я намерена сама справляться с ней. Прошлый вечер больше не повторится.

Возникла пауза. Альберт Тейлор вынул трубку изо рта и исследовал содержимое чубука. «Хорошо, — сказал он. — В таком случае я освобожу тебя от черновой работы, я возьму на себя стерилизацию и подготовку смеси, ну, в общем, чтобы все было готово. Ведь так тебе будет легче, правда?»

Она внимательно посмотрела на него, гадая, что это так неожиданно нашло на ее супруга.

— Видишь ли, Мейбл, я все думал…

— Да, дорогой.

— Думал о том, что вплоть до этого самого вечера даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь тебе с ребенком.

— Но это же не так.

— Именно так. И поэтому я решил, с этого момента непременно буду выполнять свою часть забот о малышке. Я стану готовить смеси и стерилизовать бутылочки. Договорились?

— Очень мило с твоей стороны, дорогой, но я и правда считаю, в этом нет особой необходимости…

— Да ты что! — воскликнул он. — Не спугни удачу! Я проделал все это три последних раза и посмотри, как все вышло! Когда следующее кормление? В два часа, так?

— Да.

— Смесь готова, — сказал он. — Все смешано и готово. Тебе остается лишь, когда подойдет время, сходить в кладовку, взять бутылочку с полки и разогреть ее. Хоть какая-то польза от меня, ты не находишь?

Женщина поднялась с колен, подошла к мужу и поцеловала его в щеку. «Ты у меня такой славный — сказала она. — С каждым днем… узнавая тебя, я люблю тебя больше и больше».

Позже, уже в середине дня, когда Альберт работал на солнцепеке с ульями, он услышал как жена из дому зовет его.

— Альберт! — прокричала она. — Альберт, иди сюда! — Она бежала к нему по полю лютиков.

Он бросился ей навстречу, недоумевая, что же могло случиться.

— О, Альберт! Ты ни за что не догадаешься!

— Что такое?

— Я только что закончила двухчасовое кормление, и она съела все!

— Не может быть!

— До последней капли! О, Альберт, я так счастлива! Она обязательно поправится! Как ты и сказал, кризис проходит! — Она бросилась к нему, обхватила руками за шею и обняла, а он похлопал ее по спине, засмеялся и сказал, какая она чудная маленькая мамаша.

— Хочешь в следующий раз сам сходить и посмотреть, как она управится с очередной порцией?

Он сказал, что ни за что не упустит такого случая, и она снова обняла его, потом повернулась и побежала к дому, припрыгивая и что-то напевая.

Вполне естественно, что ко времени шестичасового кормления в воздухе как бы зависла тень некоторого беспокойства. Уже в половине шестого оба родителя сидели в гостиной в ожидании долгожданного момента. Бутылочка с молочной смесью стояла на камине, в кастрюльке с теплой водой. Дитя мирно спало в переносной люльке, поставленной на диване.

В без двадцати шесть девочка проснулась и огласила комнату своим криком.

— Ну вот! — воскликнула миссис Тейлор. — Она просит свою бутылочку. Альберт, быстренько подними малышку и дай мне. Но сначала дай бутылку.

Он дал ей бутылочку, после чего положил младенца на колени матери. Очень осторожно она прикоснулась концом соски к губам ребенка. Тот мгновенно ухватил деснами резиновый сосок и принялся жадно, с силою, сосать.

— О, Альберт, посмотри, как чудесно, правда ведь? — со смехом проговорила женщина.

— Это восхитительно, Мейбл.

За семь или восемь минут все содержимое бутылки исчезло в горле младенца.

— Умница, — проговорила миссис Тейлор. — Снова четыре унции.

Альберт Тейлор, сидя в кресле, наклонился вперед и стал внимательно всматриваться в лицо ребенка.

«Ты знаешь, — сказал он, — мне даже кажется, что она и в весе прибавила. Что ты думаешь по этому поводу?»

Мать посмотрела на дитя.

— Мейб, тебе не кажется, что по сравнению со вчерашним днем она покрупнела и даже потолстела?

— Может и так, Альберт. Я, правда, не уверена. Хотя едва ли за столь короткий срок могут быть реальные изменения. Главное, она снова стала нормально есть.

— Она миновала кризис, — сказал Альберт. — Думаю, тебе можно уже не беспокоиться на ее счет.

— Это уже точно.

— Мейбл, может, ты хочешь, чтобы я снова отнес колыбельку к нам в спальню?

— Да, пожалуйста, — сказала женщина.