– Ты уже успел образцов надёргать, как я понял?

В ответ следует утвердительный кивок. Он, зачем-то оглянувшись и убедившись, что все спят на дне окопа на специальных ковриках, почти неслышно шепчет:

– Я тут уже полгода шастаю. Правда, одному тяжеловато, но вот результаты сам видел. Даже речь их чуть-чуть понимаю.

– Значит, нужен язык…

Внезапно позади нас вздрагивает земля, и спустя пару мгновений доносится грохот, и я вижу, как по небу плывёт чёрное облачко. Обстрел?! Спустя несколько секунд убеждаюсь в правоте мысли – разрывы мощных снарядов следуют один за другим. Но наши люди то ли умаялись, то ли просто подсознательно ощущают себя в безопасности, так что спокойно спят. Серый на этот раз говорит, а не шепчет, правда вполголоса:

– Теперь до обеда будут гвоздить. Потом сорок минут на приём пищи. Ну и дальше часов до семнадцати.

– А наш проход? – напрягаюсь я, но тот успокаивает меня:

– Проверено, не волнуйся. Не первый день и не первый раз.

– Надеюсь…

Тут явно что-то нечисто. Или сверхтехнологично. Короче, не моего ума дело.

Серый лезет в свой мешок и извлекает советский бинокль Б12X30. Надёжный, несмотря на устаревший, с точки зрения Голливуда, дизайн, и непревзойдённое и ныне качество изготовления. Стёкла приближают расстилающийся за рекой город, и я словно оказываюсь на его улицах, погружаясь в хаос улочек и строений, в кипящую, несмотря на грохочущую совсем рядом, по нашим меркам, войну… Эмоции зашкаливают. Меня интересует всё: поведение, одежда, внешний вид и повадки аборигенов, их техника… На улицах очень много военных, если судить по однообразной одежде военного образца. Пассажирами набиты вроде омнибусов, вспоминаю, это называется конкой. Вот же, иностранное слово сразу всплыло в уме, а родной предшественник трамвая – с некоторым трудом. Влияние нового «образования»… Беззвучно ругаюсь про себя, но тут меня толкают в бок. Отрываюсь от линз – дочка.

– Что, Ир?

– Дай глянуть.

От волнения она облизывает губы. Нехотя отдаю ей прибор, и дочь прилипает к окулярам. Судя по её реакции, иногда тихим восклицаниям, она полностью там, на улицах города. Серый, увидев, что я наконец освободился от созерцания, делает знак, и мы уползаем немного в сторону, где устраиваемся на обычном туристическом коврике.

– Считаешь, нужно взять языка?

– Да. Без знания местных реальностей и обстановки наши планы не стоят и доллара по его истинной цене.

Удивлённый взгляд на меня – сравнение нетипичное.

– И… – тянет он.

Я успокаиваю:

– Легко. Только дотащим ли? Проход узенький.

– Сам побежит.

– Тогда не вижу сложностей. Гляди, они шастают, не боясь, – показываю привычно большим пальцем в сторону города. – Там – дорога, – новый жест в ту сторону, где мы переходили её. – Полчаса, ну час – и наверняка будет какой-нибудь припоздавший из города. Иначе я не знаю господ офицеров.

Серый широко улыбается.

– Ну и… – делает характерное движение при захвате за горло.

– И откуда же у тебя, папочка, такие знания и умения? – Надо мной нависает лицо дочери. Она пышет гневом. – Значит, на стройки ездил? Народного хозяйства?!

– Матери не вздумай брякнуть. А то сама знаешь, чем дело кончится.

– И ты молчал?!

Серый пытается её успокоить:

– Тише, Ирина! Услышат же!

– Да?!

Характер у неё мамин, так что проще потушить огонь бензином, чем успокоить мою дочку раньше, чем она выговорится. Народ начинает шевелиться, смотрит в нашу сторону с любопытством. Но бушующему урагану под именем Ирина на всё плевать. Наконец я не выдерживаю тоже:

– Дома поговорим! А тут не хватало, чтобы всех спалила!

Это действует холодным душем, и она затихает, но злые взгляды в мою сторону говорят сами за себя. Серёга вопросительно глядит в мою сторону, но я на мгновение прикрываю веки, и он успокаивается. Я продолжаю разговор:

– Тут вещь такая: как я понимаю, обратного хода у нас уже не будет.

– Именно. Поэтому надо сразу решать, куда податься. К этим… – он машет в сторону города, – или к тем, – жест в противоположную сторону.

А я напрягаю память и вспоминаю атлас. А если…

– Или вообще ни к кому.

– То есть?! – Он и Иришка восклицают это слово одновременно.

– Не лучше ли организовать своё? В смысле – государство. Насколько я помню, даже у нас была куча относительно свободных земель. В той же Африке, на Востоке, даже янки и те осваивали свободные земли аж до двадцатых годов прошлого века, не говорю уж об Амазонии…

Серый чешет затылок:

– Но это же… Потянем ли? – Он лихорадочно просчитывает варианты.

– Надо Инженера озадачить, – кидаю небрежно фразу.

И рот Сергея приоткрывается. Инженер у нас голова, как говорил один мультипликационный персонаж. Высшее образование, затем самостоятельная разработка электроники, его даже в Китай приглашали из-за этого. Словом, если уж говорить откровенно, из нас всех он самый-самый. И просчитать наивыгоднейший для нас вариант внедрения-переселения ему – что сложить два и два в уме. Вижу, Серый загорелся идеей, и безжалостно обрываю мечты:

– Но – дома. И после допроса языка. А его ещё взять нужно.

Хотя по поводу последнего я спокоен как удав. Народец здесь, как я вижу, непуганый. А после двух лет войны – год на отдыхе, для меня это… Дочь толкает в бок, шепчет:

– Хватит. У тебя глаза такие, что у меня мурашки по спине бегают.

Отвечаю ей тоже шёпотом:

– Как тебе новое место?

Она корчит рожицу, и я невольно улыбаюсь.

– Примитивные они.

– Так это и хорошо. Значит, нам не соперники. Тут можно таких дел наворотить – ого-го!

– Думаешь, мать на это пойдёт?

– А ты считаешь – нет? По крайней мере, тут хоть сможем жить нормально, а не в ожидании неизвестно чего и от одной подачки до другой. Да и мне уже не так много осталось деньги в командировках зарабатывать. И Вовку надо к настоящему делу пристраивать. Хватит с него. А то так и жизни не увидит. А тут… – обвожу коротким жестом вокруг себя.

Дочка улыбается. Она помалкивает, но мне как-то раз по пьяному делу поведала о тех нравах, что творятся у них в полиции… В общем, тоже не сахар и тоже не очень. Словно пауки в банке…

Остаток дня пролетает в мгновение ока: наблюдение за аборигенами, сон, дежурство. К пяти вечера, как Серый и говорил, артподготовка за нашими спинами затихла, так что будем возвращаться назад без риска попасть под «чемодан» или схлопотать осколок…

– Интересная у них здесь война, – говорит Эсминец.

Инженер зло отвечает:

– Джентльменская. Всё по правилам, по уложениям, благородно. Только от этого крови меньше не становится.

– Всё, – смотрит Серёга на часы. – Тридцать минут глубокого отдыха, потом выдвигаемся назад. Миха, на тебе с Врединой то, о чём говорили.

Киваю, машинально трогаю рукоятку 78-го на поясе. Нет, резать пленника я не собираюсь. Ни в коем случае. Тут своя фишка, отработанная на доброй полусотне прежних языков в куда более жестоких местах. Дочка косится, но молчит, протирая перчаткой начинающий запотевать воронёный ствол СВД.

– Тогда мы пошли.

Серый кивает. А чего народ задерживать? Пока они доберутся, мы своё дело сделаем.

…На ловца, как говорится, и зверь бежит. Едва мы с дочерью приблизились к дороге, переведя дух, поскольку рванули бегом, как услышали негромкие возгласы на непонятном языке. Понятно почему – мир другой и, соответственно, всё иное. Вряд ли здесь будет что-то общее, несмотря на совпадение названий стран.

Осторожно раздвинув кусты, я сразу заметил сгорбленную фигуру, оттирающую обувь большим листом, чего-то вроде лопуха. Она-то и чертыхалась, судя по интонациям. Чуть другого оттенка плащ-шинель, большая кобура на поясе с местным образцом пистолета или револьвера, длинный клинок на боку в ножнах светлой кожи – всё говорило о том, что это явно не рядовой. Рука легла на рукоятку ножа, расстегнула клапан, удерживающий его в ручных ножнах. Я примерился – подходяще. Дочка с некоторым страхом следила за моими действиями, напрягшись, словно струна. Я сделал привычный жест, мол, смотри по сторонам. Теперь только дождаться, пока абориген выпрямиться… Есть. Резкое движение, и… С тупым стуком рукоятка 78-го врезалась ему в затылок. Тушка беззвучно кувыркнулась в глину. Готово. Взгляд на Ирину – в ответ короткий кивок. И я, неожиданно для себя, громадным прыжком оказываюсь рядом с ним. Мать! Забыл, что тут явно сила притяжения меньше земной! Адреналин бушует в крови, но руки действуют чётко. Выдёргиваю из кармана брюк обычный пластиковый хомут, рывком затягиваю на запястьях. Закидываю пленника на плечо и скрываюсь уже на другой стороне дороги. Следом тенью бесшумно скользит дочь, держа винтовку настороже и озираясь по сторонам.