Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять несостоятельность таких утверждений. А кто мешал нашим генералам ударить по тем участкам фронта, которые немцы в результате своих маневров оголяли? Неужели опять вездесущий Сталин всюду и всегда успевал навредить, или наши военачальники все такими глупыми были? Да и чем бравые немецкие генералы могли стремительно маневрировать, если якобы танков у них было намного меньше, а другие моторизованные средства будто бы не имели действительно важного значения? Разумеется, ответ-то, как ни крути, может быть только один: летом и осенью 1941 года немцы и их союзники имели подавляющее количественно-качественное преимущество в совокупных силах и средствах: прежде всего в численности солдат и их технической подготовке, знаниях и опыте офицеров и генералов, числе транспортных и иных технических средств, качестве боевой и иной техники и оружия, оснащении войск, особенно танков и самолетов радиосвязью и другими техническими приборами и устройствами, обеспечении боеприпасами и снаряжением, вплоть до лучшего качества питания и обмундирования их войск и лучших транспортных коммуникаций, по которым они их снабжали.

Это и позволяло им создавать на решающих участках фронта необходимую концентрацию войск для прорыва советской обороны, не ослабляя другие его участки.

Но как же тогда зимой 1941 года Красная Армия смогла нанести первые крупные поражения врагу? Ну, во-первых, советские победы тогда еще были весьма скромны по сравнению с немецкими победами предшествующего периода. Во-вторых, к этому времени существенно изменились многие объективные и субъективные обстоятельства войны, к примеру, снизилась роль фактора технического превосходства фашистских войск. В-третьих, определенную роль могли сыграть на первый взгляд мелкие, субъективные, случайные обстоятельства происходивших событий. Вообще вопрос о причинах провала немецкого блицкрига и первых крупных победах Красной Армии, одержанных ею зимой 1941—1942 годов, требует отдельного внимательного рассмотрения, что и будет сделано далее.

Истинное количественное соотношение используемых сил и средств очень трудно еще определить и потому, что оно складывается из множества составляющих, причем далеко не вполне симметричных. Например, на вооружении советских вооруженных сил в начале войны было больше минометов, зато у немцев – артиллерийских орудий, особенно противотанковых; у нас, как принято обычно считать, было гораздо больше танков, во всяком случае легких типов, а у немцев, без всяких сомнений, – в несколько раз больше автомобилей различного вида и мотоциклов. Что уже говорить о соотношении орудий по их калибру, а тем более танков и самолетов – по их различным боевым и техническим характеристикам. Во многих же трудах о войне их, как правило, сваливают в «общую кучу», хотя разные типы и образцы одних и тех же видов вооружения и техники порой в разы отличались друг от друга по своим боевым и иным возможностям.

Еще более трудно установить соотношение качества этих сил и средств. В любом случае здесь не обойтись без основанных на логических рассуждениях оценок, базовыми фактами для которых будут результаты боев, сражений, кампаний и войн, с одной стороны, и численность личного состава войск, с другой стороны.

Что касается важности последнего показателя, то она определяется тем, что численность личного состава в разных армиях легче и корректнее сравнивать между собой, так как военнослужащие, особенно солдаты, в принципе мало различаются между собой по своему предназначению, да и за немногими исключениями и по своим основным качествам. Если солдат есть в наличии, здоров и невредим, то он примерно так же способен воевать, как и любой другой. Отдельные из них еще могут значительно отличаться друг друга по своим особенностям: росту, физической силе, выносливости, ловкости и т.д. Но в больших массах солдат эти индивидуальные различия обычно почти полностью нивелируются. И то, что солдаты одних стран в целом могут лучше воевать, чем солдаты других стран, обусловлено разницей в их боевой и технической выучке и воинском опыте, а также в организации и дисциплине в войсках. Но опять-таки в условиях тотальной, длительной войны эти различия довольно быстро стираются, становясь, как правило, незначительными.

Совсем другое дело – техника и оружие, особенно сложные их виды и образцы, которые не только могут сильно, порой на порядок, отличаться друг от друга по многим своим техническим и боевым свойствам, но и во многих отношениях непредсказуемее в своей уязвимости, чем люди. Танк вроде бы и есть, но использовать его по своему прямому назначению нельзя, допустим, из-за того, что его не успели вовремя заправить горючим или заменить на нем одну из многочисленных деталей. Солдат без пищи воевать может даже несколько дней, а танк без горючего и боеприпасов не годен и на минуту. Или, к примеру, у одних есть танк, а у других «развалюха» с израсходованным моторесурсом или недостаточным боезапасом под названием «танк». Но даже, допустим, есть вроде бы вполне исправные и не совсем старые танки, но много ли они принесут пользы, если на них нет радиостанции, приборы не позволяют вести меткую стрельбу или ориентироваться ночью, в экипаже нет заряжающего или обученного наводчика, снаряды и горючее вовремя не успевают подвозить, и даже при не самых больших повреждениях или поломках нет возможности их оперативно отремонтировать?

До сих пор не ослабевают споры о том, сколько же в Красной Армии было танков накануне войны, а самое главное, какую долю из них составляли устаревшие машины, легкие танки и танкетки, сколько из них было неисправных и в какой степени, сколько не укомплектованных людьми и снаряжением и насколько вполне боеспособные и современные танки соответствовали по своим характеристикам и качеству немецким танкам. Но о чем здесь спорить, если значительные победы немецких войск, их очевидное преимущество в мобильности и пробивной мощи, постоянное рассечение в 1941 году нашей обороны танковыми клиньями врага были вполне очевидными фактами, бесспорно доказывая их большое преимущество в силе танковых войск! Ведь немцы били наших предков тогда не «бумажными» танками, которых у Красной Армии, по преобладающему мнению современных авторов, было гораздо больше, а самыми что ни на есть реальными, боеспособными, которых на фронте на самом деле, вероятно, было все-таки больше именно у них в начале войны, не говоря уже о гораздо большей в целом мощи немецких танковых и моторизованных войск! Чему и кому надо больше доверять: фактам происшедших событий и, самое главное, их результатам или «бумаге», то бишь сомнительным источникам и их бездумным или лукавым интерпретаторам, делам или словам?!

Кроме того, нельзя забывать, что оснащение войск техникой и оружием, как правило, в значительной мере пропорционально численности войск с поправкой на экономические и научно-технические возможности страны и использование ресурсов других стран. Чем больше в них людей, тем больше должно быть и бывает на самом деле техники и оружия, чем больше имеется техники и оружия, тем больше направляется для управления ими людей.

Таким образом, если войска одной страны имеют, к примеру, меньше танков, чем приблизительно одинаковые по численности войска другой страны, находящейся на примерно том же уровне развития, значит, они обычно имеют настолько же больше пушек, бронемашин или другой техники и вооружения. А такая несимметричность оснащения войск различными видами техники и вооружения может объясняться не только разными оперативно-тактическими особенностями военного строительства и планирования в той или иной стране с учетом специфики ее научно-технического и экономического развития, но и особенностями боевых и технических характеристик указанных видов оружия и техники и их качества. Поэтому когда многие авторы приводят данные о почти 2-кратном перевесе в численности войск вторжения Германии и ее союзников над советскими силами обороны, но одновременно указывают на 2-кратное, а то и 3—4-кратное преимущество этой группировки РККА в танках, то они тем самым расписываются в отсутствии достоверных источников этих данных. В любом случае советские танковые войска в начале войны по многим показателям были гораздо слабее немецких танковых войск, прежде всего в качественном отношении. При этом танковые войска врага и другие силы вторжения были гораздо лучше оснащены артиллерийскими орудиями, бронемашинами, автомобилями и стрелковым оружием, а также обеспечены боеприпасами, ремонтной и материально-технической базой.