Люце уже почти не чувствовал боли, даже при самых резких толчках: они старались заниматься сексом как можно чаще, набрасываясь друг на друга при первой возможности, как голодные волки на добычу, кусаясь и рыча. И они всё никак не могли насытиться, им постоянно было мало. Даже во сне их тела крепко переплетались, так, что, казалось, их невозможно разделить. И потом на утро приходилось мириться с болью в затёкших руках и ногах, Люце порой даже чувствовал, что она для него даже желанна: очередное доказательство того, что и эту ночь они тоже провели вместе.

- Постой… - прошептал Люце, и, воспользовавшись паузой, подмял Кейне под себя, опускаясь на его член сверху.

Ещё ни разу он этого не делал. Сначала было неудобно, но потом тело само нашло нужный темп, так, словно в нём это было заложено с самого рождения. Он двигался медленно, стараясь прочувствовать каждое мгновение, насладиться им до конца, но потом желание взяло своё, и он уже полностью потерял реальность, не сдерживая себя.

Где-то в чаще ухал филин, шуршали по траве мелкие шаги каких-то волшебных существ, но Люце было плевать. Он сейчас не смог бы остановиться даже если бы на него смотрела целая толпа людей.

- Помедленнее, Люце, или я… - жалобно простонал Кейне, кусая губы.

Но целитель лишь ускорился, жадно принимая в себя горячую твёрдую плоть, чувствуя, что его любимый больше не в силах сдерживать собственное возбуждение. Что ж, как и он сам.

Прогнувшись, за три резких, сильных движения Люце довёл до конца и себя, и Кейне, застонав сквозь плотно стиснутые зубы, подняв закрытые глаза к ночному небу и чувствуя, как тело бьёт сладкая, приятная дрожь.

Этим утром будет ровно неделя с того момента, как они ушли из Авертри. Неделя, как они принадлежат только друг другу…

Деамайн, стиснув зубы, в ярости смахнул на пол распотрошённую кроличью тушку, и она шмякнулась с противным влажным звуком, брызнув кровью на ножки стола.  Мужчина поморщился, однако ничего в порядок пока приводить не стал, зная, что иначе его и без того плохое настроение станет просто ужасным, и уж тогда без жертв эта ночь не обойдется.

Днём он был спокоен и остёр на язык, как и всегда, он излучал уверенность, что позволяло другим верить, что у некроманта всё под контролем. Но правда же состояла в том, что, по сути, ни о каком контроле и речи не было. Да, он прекрасно знал, где находится Кейне и при желании мог бы поймать его в два счёта, ведь эктос не знал, что те заклинания для сокрытия магического следа, которым учил его Деамайн, распространяются только на обычных магов. Любой же некромант, а особенно столь близкий к сбежавшему, найдём его без малейшего труда… но только вот не это сейчас волновало мужчину.

В какой-то степени он был даже благодарен Кейне за то, что тот решил сбежать. Во-первых, мальчик наконец-то наберётся опыта, который ему в жизни ещё очень пригодится, и, во-вторых, отвлечёт на себя внимание всех, позволив Деамайну спокойно заниматься своими делами без малейшего риска. Каждый свой свободный час мужчина тратил только на одно: на поиск другого. Он уже спас ему жизнь, вырвав из видений этого смазливого щенка Халлрона, но это никак не помогло его найти. Он ему нужен, срочно, или хотя бы намёк на то, где и когда можно будет с ним встретиться. И именно ради этого приносил он жертвы, пачкая пальцы и кинжалы кровью, бормотал заклинания на языке Смерти, вычерчивая узоры на податливых тканях и опаляя плоть в тусклом пламени свечей. Но всё было без толку: другого охраняло нечто совершенно невероятное, такое, с чем эна-некроманту никогда не приходилось ещё сталкиваться. И можно было зарезать сотни кроликов, кур и лошадей, вероятно, даже человека, но пользы бы никакой всё равно не было.  И сейчас ему оставалось только одно…

Деамайн нетерпеливо посмотрел на часы: ровно два часа ночи. Что ж, парнишка опаздывает… это нехорошо…

Конечно, вероятность того, что он не придёт, крайне мала. Некромант знал, как правильно прибирать людей к рукам, и ловко надавливал на все их больные точки. Вот у этого, например, тяжело болеет мать, и он готов на всё ради её спасения. И было бы глупо отрицать, что некромант способен её исцелить. Конечно, это будет не так-то просто, но и цена, которую мальчик заплатит…

Тяжёлая дверь, скрипнув, приоткрылась и в комнату скользнул едва различимый в полутьме силуэт, закутанный в плащ. Деамайн не сдержал торжествующей усмешки: парень пришёл, а это значит, что дело сделано.

- Ты опоздал, Алан, - добавив в голос немного угрозы, проникновенно произнёс некромант, вставая из-за стола.

Мальчик, отшатнувшись, дрожащей рукой снял капюшон, и мужчина увидел, насколько он испуган: в его зелёных глазах, ловивших отблески свеч, зрачок занимал почти всю площадь радужки, оставляя лишь тонкий светлый ободок по самому краю.

- П-простите… - запинаясь, произнёс Алан, и было слышно,  насколько нетвёрд его голос.

Мальчик был испуган настолько, что явно почти ничего не соображал. Боится некроманта… неудивительно. Если честно, Деамайн бы предпочёл не связываться с ним: глупым, слабым и нарочито-надменным, стремящимся доказать, что он лучший. Только вот ничего его бравады не стоят, и, стоя перед эна-некромантом, он дрожит как осиновый лист, едва не падая в обморок от страха. Как у столь древнего и славного рода как Рованы появился на свет такой откровенно слабый во всех смыслах ребёнок? Вероятно, даже практически лишённая магического дара сестра мальчика была сильнее его морально. Впрочем, неважно. Главное, что Алан Рован способен достать то, что нужно Деамайну. И, видят, Высшие, если мальчишка этого не принёс…

- Где он? – не желая тянуть время, прямо спросил некромант, и Алан, раскрыв плащ, принялся неловко что-то искать.

Секунду проходили, и Деамайн нетерпеливо двинулся навстречу позднему гостю, чем привёл того в полный ужас. Кажется, именно это и позволило Алану наконец-то найти требуемое, и, достав, протянуть некроманту.

- Если ты принёс не то, считай, что сына у твоего отца никогда не было, - не угрожая, а просто констатируя факт проворчал мужчина, и Алан стал бледным как призрак.

Небольшая, аккуратная коробочка из резного сандала с позолотой легла на стол, а некромант, будучи уже весьма опытным и видавшим многое человеком, с удивлением понял вдруг, что его сердце отчаянно бьётся от волнения. Это открытие его искренне позабавило. Но всё же… столько лет… столько лет он мечтал получить это!

Щёлкнул золотой замочек, поддаваясь лёгкому нажатию, Деамайн откинул крышку и застыл… на плотной алом бархате, увитый кожаными нитями, лежал плоский чёрный кулон с красными линиями внутри. Холодный, но вместе с тем словно живой, притягивающий к себе и обещающий дать ответы на все вопросы. Дрожащими пальцами Деамайн скользнул по его поверхности и едва сдержал нервный смешок: столько веков некроманты гонялись за ним, а он получил его просто так, практически даром, от глупого слабого мальчишки, уже предавшего свою семью, но ещё не подозревающего об этом. Пожалуй, действительно стоит выполнить своё обещание перед ним.

- Клянусь Высшими, Алан Рован, что исполню свою клятву: я вылечу твою мать и подарю ей долгие годы жизни. И пусть тело моё сгниёт заживо, если я нарушу данное тебе слово.

Услышав слова клятвы, мальчик с облегчением вздохнул. Его руки перестали дрожать, лицо постепенно возвращало себе краски, и в это мгновение Деамайн заметил, что Алан, вообще-то, весьма симпатичен. Тонкие черты, большие глаза, локоны каштановых волос, обрамляющие лицо… ему так мало лет – он, бесспорно, ещё невинен.

Внутри Деамайна медленно, но настойчиво расправляло крылья сумасшедшее желание, которое всегда управляло его жизнью гораздо больше, чем разум. Парнишка боится его до смерти, и точно также ненавидит. Сделать его своим будет особенно сладко, зная это. Чтобы совсем ещё юное тело забилось в его руках, умоляя о пощаде и всхлипывая от каждого толчка, отдающегося сводящей с ума болью, и чтобы по щекам лились ручьём слёзы, а по бедрам кровь, и пальцы царапали испачканный после жертвоприношения стол в бессильном отчаянии, заставляя Деамайна быть ещё грубее, разрывать мальчишку так, чтобы он потом всю жизнь боялся отдаться ещё хоть кому-либо…