— Вперед! — кричал Кеналлай. — Захватив этот памятник, мы сломаем им хребет!

Он не знал, что такое этот обелиск, который притягивал к себе трешкринов. Возможно, это был генератор энергии или какая-нибудь другая важная структура. Чем бы он ни был, он явно играл важную роль, и Кенналай намеревался его захватить.

Он испытывал удовольствие при виде гибнущих трешей, в том числе от плазменных пушек окружавших его воинов или отлетавших прочь от ударов рэйлганов. Других поражал массированный огонь ГСР. Их количество начинало сокращаться, еще немного — и воинство окажется среди них. И тогда они попируют.

Дункан попробовал немного еды из рациона скафандра и поморщился. Похоже, Старик обожал жареный рис, но к любимым блюдам самого Дункана рис не относился. Он набрал последние несколько команд ведения огня и оглянулся вокруг в поисках удобного места присесть. На изрытом газоне эспланады стоял основательно потрепанный «Сабурбан». Дункан прошел к нему и сел на задний бампер, продолжая отслеживать показатели на своих мониторах. Похоже было, что бал вот-вот начнется. Облом с «Браво» стоил им нескольких минут, а бедолагам на кургане — нескольких дополнительных погибших. Но ни один план не выполняется идеально, а этот получался очень близко к идеалу. Сержант сличил позиции со своими показателями и улыбнулся. Им не понравится, что произойдет дальше. Но он будет наслаждаться каждой долбаной минутой.

Майк проверил подачу боепитания своей винтовки и улыбнулся. Послины открыто шли прямо на огонь, остановить их просто не хватало ружей. Стрельба, впрочем, оказывала другой, более заметный эффект.

Будет полезно, если на Монументе сосредоточится вся орда. Не жизненно важно, но полезно. И для этого стоит понести некоторые потери, чтобы позволить послинам прожить достаточно долго и отвлечь их внимание от северного направления. Сейчас бы только «Браво» заняла позицию, и абзац будет всем послинам, а не только некоторым.

Вздохнув, Стюарт занял позицию. Из здания Фармацевтического Института на углу Двадцать третьей и Конституции открывался замечательный вид на Потомак и Мемориал, даже с первого этажа. Ну, обычно открывался. Сейчас это был замечательный вид гораздо большего числа послинов, чем он хотел хоть когда-либо увидеть за всю свою жизнь. Позиция была ужасно открытой, и если план капитана провалится хоть в малейшей детали, она станет смертельной западней. Но она также представляла наилучшее место для убийства послинов. И Стюарт обнаружил, что ожидает этого с нетерпением.

Его отделение проскользнуло сзади и приготовилось окопаться. По первому этажу бродили несколько отдельных нормалов, но без своего бого-короля нормалы были легкой добычей, и с ними быстро покончили без большого шума. Скафандры находились на местах с включенными маскировочными голограммами и ждали приказа применить кратерные заряды.

Майк посмотрел на свои данные и махнул омоложенному подполковнику, который, похоже, возглавлял оборону кургана. Офицер даже не спросил, почему они просто сидели там, скрывшись из вида, пока его солдаты несли потери в одиночку. Наверное, он более-менее знал почему. Увидав жест, он начал кричать стрелкам на склоне отступать. Некоторых ему пришлось оттаскивать назад силой.

Майк улыбнулся и набрал несколько последних команд. Время должно быть рассчитано безупречно — не потому, что это повлияет на исход сражения, но потому что это означало разницу между просто победой и стильной победой.

— Дункан, — шепнул он. — Давай.

И поднялся.

— Треши бегут! — радостно завопил Кеналлай. Он махнул отряду. — Вперед! Взять холм! Воинство непобедимо!

Однако сам он в это не верил. Он полностью осознавал факт, что Воинство обречено. Но чем больше ущерба он нанесет трешам, забравшим его эсон’антая, тем лучше.

Первые бойцы отряда достигли подножия холма, когда в небе загромыхало.

Над гребнем кургана появилось кошмарное чудище. Зверюга была драконом с сотней голов, из каждой пасти вырывалось серебряное пламя. Под ужасные завывания и грохот барабанов серебряные молнии его дыхания стали рвать орду на части.

Появление жуткого чудовища потрясло послинов отряда, но они не отступили. Позади них находились десятки тысяч их сородичей, и оно, несомненно, будет повержено их объединенной мощью. Летящее сверху дыхание пробивало огромные бреши в их волне, но они упорно шли вперед, стремясь схватиться с чудовищем коготь о коготь.

Алтанара сохранил свой тенар во время неловкого возвращения на эспланаду. Нанесенный металлическими трешами урон был достаточно плох сам по себе, но открытие, что в «Казначействе» были одни лишь бумаги и кабинеты кастелянов, просто взбесило. Теперь он просто надеялся пристать к отряду во главе с пристойным оолт’ондаем, у которого, может быть, получится объяснить ему этот странный мир.

Когда он пересек Вирджиния-авеню и попал на Восемнадцатую улицу, рядом с эспланадой, зачирикал монитор его нового комплекта сенсоров.

— Приближение артиллерийского огня, — сообщил он своим бесполым тенором. Термин был знаком. Он означал ненавистное баллистическое оружие трешей. — «Время до Цели», огонь. Сорок снарядов.

Это звучало как довольно много. Он начал оглядывать окружающие здания, обдумывая, не стоит ли поискать укрытие. Сорок снарядов — это очень плохо.

— Шестьдесят снарядов. Сто двенадцать. Сто двадцать. Сто шестьдесят три. Двести двадцать четыре. Двести пятьдесят восемь. Падение.

Огонь артиллерии представлял собой сложную ковровую бомбардировку. Техника ее применения была разработана в Первую мировую войну как способ не дать войскам пересечь нейтральную полосу. В данном случае его использовали для загона послинов под молот ББС.

Дункан располагал всеми полномочиями Командования Континентальной Армии и артиллерией двух перебитых корпусов. Большинство составляли самоходные стопятидесятипятимиллиметровые орудия. Начиненные стальными шариками снаряды с дистанционными взрывателями опустили истинную завесу смерти вдоль Конституция-авеню, наиболее мощную на расширении, ведущем к «Уотергейту», но повсюду невероятно плотную.

Выдавленные к северу силы врезались в эту стену смерти. Немногие, которым удавалось, спотыкаясь, выбраться из нее, попадали под боковой удар серебряных молний ББС, надежно окопавшихся на первом этаже фармацевтического здания, и под огонь с дальней дистанции от «Уотергейта».

Дункан перешел к следующей фазе игры, которой был дым. Четыре батареи получили задание осуществлять исключительно задачу маскировки, и они принялись класть белую завесу вдоль Потомака. Это эффективно воспрепятствовало послинам на другом берегу видеть, что происходит в котле. Затем он повел полосу огня с севера вниз.

Кеналлай смотрел на приближающуюся стену стального дождя. Затем он посмотрел на восток, где с передними рядами воинства сражался странный зверь. Стальной дождь. Зверь. Стальной дождь. Зверь. Его гребень медленно поднялся, пока не встал вертикально. Он посмотрел на собравшихся вокруг кессентаев и начал выплевывать приказы.

— Алрантат, поставь свой оолт’ондар справа. Тенал’онт, слева. Всем остальным выстроиться позади них и моего собственного оолт’ондара. Позовите всех кессентаев, кто услышит! Кликните всех оолт’ос! По моему сигналу мы поведем Воинство на такой те’наал штурм, какого никто еще никогда не видел!

Майк ожидал, что послины пойдут на его позицию, — даже рассчитывал на это. Но не с таким потрясающим единодушием, которое они выказали. На ум пришло слово «исход», когда огромная масса (ПИР оценил ее в четверть миллиона) тяжеловесно развернулась на восток и согласованно ринулась к Монументу и к избавлению от стального дождя. Он остановил батальон и начал выплевывать приказы. Как обычно, первостепенную роль играл правильный выбор времени.