Все призывало к широкой фронтальной атаке. Самое отличное, что только можно представить.

— Теларадан! Вперед! Ассарнат! Налево. Мы пожрем их приплод! Вперед! Растянуться. И в первую очередь убивать металлических трешей! Тел’енаа, фуссирто уут!

— Окапываться!

Первый сержант роты «Чарли» широко шагал вдоль цепочки скафандров, распихивая их по позициям или меняя выбранное оружие. И давая несколько поспешных уроков.

— Нет! Черт подери!

Он сдернул кратерный заряд с пояса бойца, который копал землю бронированными перчатками. Скафандры могли переместить большое количество грунта с удивительной скоростью, но кратерные заряды были все равно быстрее.

— Зарядами для нор копай, черт побери! — прорычал сержант на частоте роты, срывая с пояса очередной заряд и всовывая его в перчатку сконфуженного солдата.

— Идут! — прокричал один из передовых солдат и выскочил из неглубокой норы в попытке достичь защиты окопов. Ему почти удалось добраться до безопасного места, когда его грудь взорвалась красным. Шипя, взлетела осветительная ракета с парашютом. Высоко над головой раздался хлопок, и поле перед пехотной ротой осветилось, словно днем. Его сплошь покрывали кентавры.

Первым открыл огонь пулеметный расчет Третьего взвода. Казалось, что лениво плывущие в воздухе навстречу неожиданной компании оранжевые трассеры породили огненный шторм.

— Ствол-Три! Осветительные по траверсу! Установить пять! — закричал Керен.

Минометный расчет очнулся от сна и побежал, спотыкаясь, к миномету. Когда остатки корпуса рассортировали, у него оказалось достаточно артиллерийских бронетранспортеров для перераспределения. Как сохранившееся в относительной целости подразделение минометный взвод «Альфы» получил два осиротевших тягача на замену своих потерянных бронетранспортеров обеспечения. Ему также предложили машину ЦУО. Керен отказался: «Сабурбан» был гораздо комфортнее.

По предложению Керена взвод оставил минометы изготовленными к стрельбе для поддержки роты. В задачу третьего миномета входило стрелять осветительными снарядами, и все, что нужно было сделать остальным, это начать кидаться минами.

Помощник наводчика — человек, который фактически стреляет из миномета, — спала в обнимку с холодным металлом оружия. На крик из ЦУО она просто вскочила с миной в руках. Не успев полностью проснуться, она опустила заряд в трубу ствола и выстрелила. Это была обычная фугасная мина вместо осветительной, и установленный наклон ствола послал ее почти на милю дальше, далеко позади атакующих послинов. Но намерение было благое, а важно только это.

Следующая мина была осветительной.

Лейтенант Лепер бежал вперед, к КП на передовой. Он командовал не только минометами, но и ротой. По этой причине он полностью исказил нормальную процедуру. Минометы были выдвинуты далеко вперед, и его КП находился гораздо ближе к ним, чем к окопам. Он планировал исправить это положение утром, но послины не дали ему времени.

Когда он добрался до большой ячейки, вырытой в почве Вирджинии, он первый раз как следует рассмотрел врага и впал в отчаяние. Рота была не в состоянии выстоять против этой массы; послины, должно быть, превосходили людей в соотношении сто к одному. Похоже было, что на них галопом неслась полная бригада послинов.

Он нырнул в нору и потянулся за рацией.

Если Керен и научился чему-то еще по дороге, так тому, что информации не бывает слишком много. Вот почему одна рация у него была настроена на частоту роты, другая на частоту управления огнем, и две «неуставные» рации, подобранные им по пути, были настроены на частоты батальона и бригады. Поэтому он первым в роте услышал вынесенный лейтенантом смертный приговор.

— Папа-Один-Пять, я Новембер-Один-Пять, прием.

Из динамика доносилось эхо отдаленного треска рэйлганов и стук пулеметов.

— Новембер-Один-Пять, я Папа-Один-Пять, прием.

— Папа-Один-Пять, мы в контакте примерно с полком послинов. Я не считаю, что мы сможем их удержать, прием.

— Вас понял. К вам идет поддержка ББС. Прием.

— Папа, они уже здесь. Я все еще считаю, что мы непродержимся. Послины выглядят свежими, и они атакуют цепью как раз сейчас. ББС растянуты и выглядят довольно растерянно. Я не собираюсь драпать, но и не вижу, как мы сможем остановить этих парней. Передайте корпусу приготовиться бежать. Прием.

— Новембер-Один-Пять. Все резервы корпуса находятся на передовой. Вам приказано держаться. Прием.

— Мечтайте дальше, Папа. Новембер, конец связи.

— Танго-Три-Шесть, я Новембер-Один-Пять, прием.

Некоторое время стояла тишина. Центр управления огнем обороны был занят; они все еще старались восстановить сеть централизованного управления огнем.

— Вызывающее подразделение, повторите позывной, прием.

— Танго-Три-Шесть, я Новембер-Один-Пять. Вызываю сплошной заградительный огонь, обозначение Один-Один-Браво. Тесный контакт с послинами. Сплошной заградительный огонь. Прием.

— Новембер, сообщаю, что нам на этот раз приходится распределять поддержку артиллерии. Мы в режиме сплошного заградительного огня для всего Девятого корпуса, прием.

— Что ж, если нас опрокинут, гости нагрянут к вам чертовски быстро. Так что решайте. Конец связи.

— Все стволы! — заорал Керен из «Сабурбана». — Сплошной заградительный огонь! Беглый огонь!

Специалист Ник Уоррен вжимался в стенку окопа и пробовал считать убитых им врагов. Окоп был сооружен для ведения перекрестного огня, с земляным бруствером впереди и бойницей, направленной вправо под углом сорок пять градусов. Идея заключалась в том, чтобы стрелять сбоку и не попадать под огонь лошадей, в которых стреляешь. Что было замечательно, за исключением того, что пули рэйлганов и дробовиков колошматили по всей земляной стенке. Земля сыпалась на него ручьями по мере того, как от непрерывного огня рвались мешки с грунтом внешнего слоя, затем начал разрушаться промежуточный слой утрамбованной земли.

Его зону обстрела заполонили лошади. Их было так много, что он перестал целиться. Если он промажет по одной, пуля наверняка поразит следующую. Он бы побежал, да только однажды он это сделал и знал, что за этим последует. Лошади могли догнать тебя быстрее, чем ты мог убежать. Не оставалось ничего другого, кроме как убивать и убивать их и надеяться, что этого окажется достаточно. Ему надо было не пропустить их к другим окопам, и он надеялся, что парней осталось достаточно, чтобы не пропустить их к его окопу. Он хотел бы, чтобы у него осталось хоть несколько гранат, они отлично помогали. Но у него закончились гранаты и к подствольнику, и ручные.

Затвор остался в заднем положении, когда закончились патроны, и пластиковый магазин упал вниз. Он похлопал по подсумку в попытках нашарить другой магазин, когда услышал звук, словно мачете рассекло арбуз, и оглянулся через плечо.

Женщина-солдат лежала на дне окопа, половина лица оторвана пулей рэйлгана, пробившегося в конце концов через стену мешков с грунтом. Он даже не помнил ее имени, какой-то желторотик из штабной роты. На мгновение ему стало стыдно от своего первого ощущения, которым оказалась радость, когда он увидел, что у нее осталось еще два магазина. Но времени предаваться стыду не осталось. Сверху посыпался неожиданный поток земли, сильнее предыдущих. Он даже не видел клинка, впившегося в его затылок и прошедшего через кевларовую каску, кость и мозги, словно сквозь масло.

Было просто недостаточно концентрированной огневой мощи. Сражение с послинами часто сравнивали с попыткой остановить снежную лавину, поливая ее из пожарных шлангов. Это может получиться, только если шлангов хватает.