— Я ничего не планирую! — отрезал Майк. — Но полагаю, Джек ожидает именно этого. Я заметил его появление.

— Так вот как вы узнаете, что дело серьезное, — пошутил Паппас. — Раз появился КОНАРК, значит, дерьмо уже хлынуло по трубам.

— Я также заметил, что ни одно артиллерийское подразделение не отвечает на запросы о поддержке.

— Они работают над этим.

— И что Шелли определяет обе фланговые дивизии, как «шаткие».

— Ну, они же Армия, так ведь? — усмехнулся бывший морской пехотинец — Армия всегда обозначалась, как «шаткая». Это по умолчанию.

Огонь артиллерии обрушился на шаткий понтонный мост, и сооружение из дерева и алюминия развалилось на части.

— Видишь? — сказал О’Нил. — Они вполне обходятся и без нас.

— Хорнер хочет провести контратаку.

О’Нил повернулся посмотреть, не шутит ли главный сержант, но широкое желтое лицо было абсолютно бесстрастным.

— Это что, серьезно?

— Как сердечный приступ. Я думал, вы надулись именно поэтому.

— Святая хренотень, — прошептал майор. Он наклонился за шлемом и надел его, затем потряс головой, чтобы нижний слой сел плотнее. Гель растекся по его лицу и забрался в каждую морщинку и трещинку, затем отступил от рта, ноздрей и глаз. На этот так называемый момент требовалось изрядное время, и целая жизнь, чтобы привыкнуть к нему. — Святая хренотень. Контратака. Грандиозно. Со Слайт во главе, полагаю? Великолепно. Пришло время завалить брешь мертвыми телами наших ББС.

— Улыбайтесь, говоря это, сэр, — сказал сержант, надевая свой шлем. — Что ж, снова ринемся на пролом [10] .

— Не «на пролом», а «в пролом», безграмотный ты самоанец, и я улыбаюсь, — парировал О’Нил. Он развернулся и встал оскаленной мордой своей брони к сержант-майору. — Видишь?

— Обожаю его броню, — усмехнулся Катпрайс.

— Мне бы тысячу таких комплектов, — признал Хорнер. — Но я бы согласился и на тысячу обычных комплектов, чего уж там.

Броня была частным презентом О’Нилу, тогда еще капитану, от изготовителей-индоев, и включала все «специальные» функции, которые он запрашивал, будучи еще членом группы проектантов. Помимо добавочных огневых точек на запястьях и локтях для ближнего боя, его скафандр питался энергией от генератора на антиматерии. Это устраняло худший недостаток брони с энергообеспечением: ее сравнительно невеликий боевой радиус действия. Теоретически стандартная броня была рассчитана на радиус в триста миль, или семьдесят два часа позиционного боя. На практике и то, и другое оказывалось вполовину меньше. Несколько подразделений скафандров были застигнуты и уничтожены послинами, когда у них просто «закончился бензин».

Расход энергии скафандров стал еще больше ввиду нехватки боеприпасов. Поскольку ни один земной завод не мог производить штатные боеприпасы, заключавшие в себе частицу антиматерии для энергопитания оружия, их приходилось заменять просто каплевидными пулями из обедненного урана. Гравиоружие, которое должно было питать себя само, «отсасывало» для этого энергию от скафандров. А поскольку пули все еще ускорялись до долей скорости света и поскольку на это требовалось огромное количество энергии, «жизнь» батарей скафандров сокращалась до практически ничтожного времени. Так что для большинства стандартных скафандров дело почти доходило до выбора: стрелять или двигаться. За исключением О’Нила, имевшего почти неограниченный ресурс.

Оборотная сторона, разумеется, заключалась в том, что если что-нибудь когда-либо пробьет резервуар антиматерии, майор О’Нил просто испарится вместе с изрядным куском ландшафта в радиусе мили.

Но снаружи все это не было видно. А с виду скафандр производил впечатление какого-то черно-зеленого инопланетного демона, с клыкастой пастью и когтистыми лапами, чтобы рвать плоть. Вид был поразительный и варварский, и для тех, кто знал О’Нила, очень уместный.

— Он ему подходит, — на основании долгого опыта сказал полковник. ББС шли туда, где было горячее всего. А Десять Тысяч шли за ними.

Десять Тысяч — или Спартанцы, как их иногда называли — выросли из небольшой группы, которая звалась Шесть Сотен. Когда произошла первая высадка послинов, раньше, чем ожидалось, и в огромном количестве, посланные в Северную Вирджинию остановить их неподготовленные части развалились при первом же столкновении. Многим из них, особенно из тыловых эшелонов, удалось перебраться через Потомак. Большое их число собралось в Вашингтоне, поэтому, когда послины форсировали реку, прямо на Вашингтонскую Эспланаду, тысячи этих отступавших в панике солдат оказались прямо у них на пути. Сбежали все, кроме маленькой горстки. Эта горстка, шестьсот пятьдесят три человека, если быть точным, решила, что есть некоторые вещи, ради которых стоит умереть даже в бессмысленном жесте. Поэтому они собрались на кургане монумента Вашингтона, чтобы дать последний бой, глупый и самоубийственный.

Вышло так, что он оказался не совсем самоубийственным. Их сопротивление и неразбериха среди пересекавших мост послинов замедлили продвижение врага на время, достаточное для прибытия Бронированных Боевых Скафандров. Совместный огонь ББС и артиллерии сначала сократил плацдарм послинов в Вашингтоне, а затем уничтожил его полностью.

Для награждения этих шестисот пятидесяти трех водителей и поваров, пехотинцев и артиллеристов, строевых и нестроевых, кто встал насмерть и приготовился к встрече со своим богом как солдаты, отчеканили специальную медаль. После краткой церемонии их собирались раскидать по всей Армии, и единственным напоминанием о сражении служила бы только эта медаль. Однако лидеры сопротивления привели убедительные аргументы, что должно существовать лучшее решение, чем распылить их. Так родились Десять Тысяч. Большинство из Шести Сотен повысили в звании и использовали в качестве ядра будущей силы, которую затем вооружили переделанным трофейным оружием послинов. После завершения формирования в руках командующего Наземными Силами оказалась быстрая, тяжеловооруженная и в высшей степени элитная часть.