— Капитан, мне плевать, кто вы, — резко сказал полковник. — Я не приемлю тон такого рода ни от какого чертова О-3.

— Полковник, — холодно произнес офицер, — я пристрелил многих старше меня по званию, кем был недоволен. Вам обидно, что вас оттрахал какой-то капитан, — мне насрать на вашу обиду. Вы не знаете своего дела, и возиться с вами у меня нет времени. Выбирайте одно из трех: командовать, подчиняться или умереть.

Полковник промолчал, поскольку понял, что капитан был абсолютно серьезен. И был довольно большой шанс, что, если капитан из этих Шести Сотен попросит о его отставке, просьбу исполнят. До чего же докатилась Армия, черт бы все побрал.

— Капитан, мы не выйдем в параллель за три минуты, — вразумительным тоном сказал он.

— Полковник, вы когда-либо слышали об Испанской Инквизиции? — сжато спросил Керен.

— Да, — сказал офицер и побелел. — Я… уверен, мы сможем вывестись так, что это вас удовлетворит, капитан.

— Постарайтесь, — проскрежетал капитан. — Старайтесь так, словно послины собираются отгрызть вам задницу. Потому что если вы попали между пости и Шестью Сотнями, выбирайте пости. Я ясно выражаюсь?

— Ясно, — ответил полковник и напомнил себе не забыть откозырять, прежде чем развернуться и уйти.

Керен проводил его уход холодными, мертвыми глазами, затем обошел командный «Хаммер», возле которого они вели свою тихую беседу. Он удостоверился, что никто на него не смотрит, а затем, сохраняя то же самое выражение лица, согнулся и сблевал.

Он сполоснул рот глотком воды из фляжки и покачал головой. Не то что он не был готов пристрелить высокомерного, неграмотного ублюдка, командовавшего артиллерией. Дело заключалось в том, что это бы не помогло. Подразделение исполняло обязанности по поддержке Форт-Монмута столь долго, что оно никоим образом, ни по форме, ни по существу, не было подготовлено ни для чего другого, кроме как день за днем вести огонь с одной и той же позиции, с теми же самыми азимутами и возвышениями.

К сожалению, их выдернули с их теплых позиций как «самых избыточных» и послали поддержать атаку в Рочестере. Как оказалось, определение «самые избыточные» означало «самые неумелые». Это была старая проблема: когда часть вызывали и говорили ей «нам нужны лучшие из вас для трудной работы», терявшая свою боеспособность часть, естественно, не хотела посылать самое лучшее. Касалось ли дело подборки индивидуумов или комплекта подразделений, командиры всегда были склонны отсылать тех, с кем им не жалко было расстаться.

И любой командир в здравом уме пожелал бы избавиться от этого батальона артиллерии. Керен не мог не задаться вопросом, сколько за ним числится случаев «дружественного огня».

Керен снова покачал головой и вытащил из кармана сотовый телефон. Кругом все еще оставалось множество ретрансляторов, и пока послины не ставили помехи, мобильники были вполне приличным способом связи. И большинство воинских подразделений не вели их мониторинг, что время от времени являлось реальным плюсом.

— Эй, Дункан, кореш, я думаю, настало время для Испанской Инквизиции…

Майк смотрел, как маркер качества новой артиллерийской батареи поднялся с Качества Два к Качеству Четыре, и улыбнулся. Если бы подобного не случилось, он стал бы задаваться вопросом, что там не так.

— И похоже, Керен только что с ними поработал, — продолжил он под грохот открытого бригадой огня «время-до-цели», точно вовремя.

— О! Чудесно, — немного истерично рассмеялась капитан Слайт. — По дороге туда нашу задницу будет обдувать ветерком, сэр.

— И она такая прелестная задница, — отстраненным тоном сказал Майк. Он переставлял иконки, и поскольку они прыгали взад и вперед, он знал, что Дункан делает то же самое. — У нас есть выбор между завесой заградительного огня или огнем по запросу. Мы можем выставить завесу минометами или перемещать огонь минометов по запросу. Ваш выбор, так сказать. Я хочу переставить роты и поместить «Браво» на левый фланг. Вашей задачей будет растянуться вдоль левого фланга и держать эту зону, пока вас не сменят Десять Тысяч или другие подобные подразделения. Так как вы будете наиболее растянуты, я передам вам большую часть дополнительного огня. И что ни говори, такое число минометов создаст паршивую завесу.

Он знал, что если бы установил системы скафандра на имитацию зрения, то увидел бы, как женщина-офицер постукивает пальцами по передку своего шлема. Это была нервная привычка, наилучшая замена обгрызанию ногтей. Что командир делала постоянно, когда была без брони. Слышно было звяканье сталепласта по сталепласту.

— По запросу, сэр, — сказала капитан. — Я даже больше хотела бы расположить роту буквой «Г». Завеса в конце концов окажется позади нас.

— Мы возьмем этот мост, когда до него дойдем, — ответил Майк. — Капитан Холдер, у вас есть проблемы с размещением в центре?

— Нет, майор, — ответил командир. — Мы раскатаем их в лепешку.

— О’кей, — ответил О’Нил, переставив маркеры трех линейных рот. В трех ротах уже и так не хватало людей, и перевод «Браво» на прикрытие фланга, что было необходимо, снизит плотность огня, «распашку дороги», на что ББС опирались при сокращении толп послинов. Единственным резервом оставались их тяжеловооруженные скафандры «косари смерти». Так как скафандры были конфигурированы для непрямой огневой поддержки, то если в шеренге возникнет брешь, единственными, кому предстояло позаботиться об этом, будут командование и штаб батальона. Не слишком приятная мысль, но такое случалось и раньше. Он перераспределил роты, в то время как Приборы Искусственного Разума обозначили линию атаки каждому отдельному солдату в ротах. Впрочем, линии атаки являлись лишь рекомендациями. Бойцы ББС знали, что при изменении обстановки им полагалось думать на ходу и довести работу до конца. Любимой присказкой была «максимум агрессии». Вслед за выражением, которое их командир применял слишком часто, они просто назвали это «Танцем с Дьяволом». — Артиллерия готовится снизить плотность артподготовки. Давайте перестраиваться, быстро.