— А ты, Джон? — обратился Глухой к Прейсу.

— Я окажусь у окошка и разобью стекло кувалдой, сказал Джон.

— Тогда-то и сработает сигнализация. Но ты не услышишь сирены. Это молчаливая сигнализация. Ее услышат только в Восемьдесят седьмом участке и в охранном бюро.

— Зато я услышу звон разбитого стекла, — ухмыльнулся Керри. — Я тогда выйду из кабинета управляющего, пройду через дверь к кассирам и потом выберусь на улицу через разбитое окно.

— Верно, — подтвердил Глухой. — Ты садишься в машину, Руди дает газ и, объехав банк сзади, выезжает на улицу. Я тем временем преспокойно сажусь в автомобиль Анджелы, и мы тоже уезжаем.

— Сколько у полиции уйдет времени, чтобы явиться на вызов? — спросил Руди.

— Четыре минуты.

— А сколько мне потребуется, чтобы объехать банк и выехать на улицу?

— Полторы минуты.

В комнате воцарилось молчание.

— Ну, что вы думаете по этому поводу? — спросил Глухой. Он специально подобрал для операции таких участников, которые не особенно умели думать. Его задача состояла в том, чтобы увлечь их идеей. Того, кто заартачится, можно быстро заменить.

— По-моему, план сработает, — сказал Руди.

— Похоже, так, — кивнул Джон.

— А как может такой блестящий план не сработать?! — воскликнула Анджела, и Глухой чуть поморщился от ее визгливого голоса.

— А ты что скажешь, Керри? — обратился Глухой к Доновану.

Керри был ключевой фигурой в операции. Как он верно заметил, именно ему полагалось войти в банк с оружием. Именно ему поручалось совершить ограбление. Керри спросил ровно то, что и ожидал услышать Глухой.

— А почему бы вам не войти в банк и не показать пушку управляющему? — спросил он Глухого и замолчал, ожидая ответа.

— Меня в банке знают.

— Откуда?

— Я вкладчик.

— Разве вкладчик не может обратиться за кредитом для своего проекта?

— Может, конечно. Но дело в том, что моя физиономия постоянно фиксировалась их камерами, и мне совершенно не хочется всю жизнь скрываться от розыска.

— А как насчет моей физиономии? — не унимался Донован. — Ее ведь тоже зафиксируют камеры. Значит, и меня потом объявят в розыск.

— Ты сменишь внешность. Перед ограблением.

— Вы мне этого не говорили.

— Верно, — кивнул Глухой. Он не говорил этого Керри, потому что эта идея только что пришла ему в голову. — Перед тем, как нанести визит мистеру Алтону, ты отрастишь усы и побреешься наголо. Поэтому они увидят не Керри Донована, а Юла Бриннера с усами. — Все рассмеялись, в том числе и Керри. «Они все у меня в кармане, — подумал Глухой. — Все, кроме Керри, от ответа которого теперь все зависело».

— Да, вам надо отдать должное, вы все предусмотрели, — сказал Керри, покачивая головой. Он сделал длинный глоток из стакана и продолжил: — Лично мне план нравится. — Он отсалютовал стаканом Глухому и сказал: — Я согласен.

Глухой кивнул. Он не подсказал Керри вопрос, который задал бы на его месте: «А почему, мистер Таубман, вам самому не отрастить усы и не побриться наголо?» Глухой мысленно поблагодарил Керри за то, что тот не задал этот вопрос. Впрочем, если бы Керри это и спросил, он, Глухой, не растерялся бы и ответил что-нибудь весьма убедительное. Он действительно отличался и предусмотрительностью и находчивостью.

Три секунды спустя он пошел наполнить еще раз стаканы, чтобы выпить за успех предприятия.

Второе изображение японского истребителя «Зеро» пришло с дневной почтой, когда Карелла уже уходил из отдела. Мейер прикрепил новый экспонат к доске рядом с пятью предыдущими. Карелла посмотрел на снимок, потом взял большой манильский конверт, в котором прибыла картинка, посмотрел на адрес.

— Снова адресовано мне, — сказал он.

— Я это заметил, — сказал Мейер.

— Только фамилию «Карелла» он пишет с одним «л».

— Я на это не обратил внимания.

— Слушай, тебе не кажется, что ему известно, что у меня двойня? — вдруг спросил Стив Мейера, оглядывая экспозицию.

— С чего ты взял?

— Видишь ли, он посылает все эти картинки лично мне, причем в двух экземплярах. Может, он намекает на моих близнецов?

— Тебе так кажется?

— Ну да. А что ты на это скажешь?

— На это я скажу, что, по-моему, ты скоро спятишь, — отозвался Мейер.

Когда Карелла явился к Сэнфорду Эллиоту с ордером на обыск, тот работал. Он сидел за длинным деревянным столом, заляпанным воском. Под голой электрической лампочкой стояла жестянка из-под печенья, в которой был расплавленный воск. Лампочка, по-видимому, должна была излучать не только свет, но и тепло, необходимое для того, чтобы воск не застыл. Эллиот время от времени запускал в жестянку пальцы или лопаточку и накладывал очередной слой воска на маленькую обнаженную фигурку женщины, стоявшую перед ним. Он был так поглощен этим занятием, что никак не отреагировал на появление Кареллы, который проник в студию через дверь, что вела из магазина. Карелле вовсе не хотелось пугать хозяина. Как-никак этот человек мог иметь отношение к убийству, а испуганный убийца вдвойне опасен. Он остановился у шторы, отделявшей магазин от студии, и кашлянул. Элиот тут же поднял голову.

— Это вы? — спросил он.

— Это я, — ответил Карелла.

— Что у вас на сей раз?

— Вы всегда работаете с воском, мистер Эллиот?

— Только когда надо отлить вещь в бронзе.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я не даю уроков по изобразительному искусству, — буркнул Эллиот. — Что вы принесли?

Карелла молча протянул ему ордер.

«Именем народа данного штата…

Любому представителю управления полиции города…

Детективом Стивеном Л. Кареллой представлено заявление относительно существования вещественных доказательств совершения преступления (убийства), с указанием на лицо, обладавшее возможностью совершить данное преступление.

В силу вышеозначенного предписывается в промежутке между 18.00 и 21.00 произвести обыск помещения на первом этаже дома 1211 по Кингс-серкл, занимаемого Сэнфордом Эллиотом, а также любого другого лица, каковое может оказаться владельцем или временным держателем белой теннисной туфли на правую ногу (размер двенадцать). В случае обнаружения данный предмет должен быть представлен в криминальный суд сего района.

Ордер действителен в течение десяти дней с момента выдачи».

Эллиот прочитал текст, проверил дату и подпись судьи, затем спросил:

— О какой туфле речь? Что-то я не понимаю.

— В прошлый раз я видел на вашей правой ноге такую туфлю. Ордер дает мне право отыскать и изъять ее.

— Вы в своем уме?

— Вроде бы.

— Я в жизни не носил теннисных туфель.

— Если вы не возражаете, я попробую поискать.

— Как тут возразишь? — Сэнфорд Эллиот пожал плечами и вернулся к своему занятию.

— Может, вы расскажете мне про воск? — нарушил молчание Карелла. Он ходил по комнате, отыскивая взглядом шкаф или буфет, где мог бы храниться интересующий его предмет. Он увидел еще одну штору, закрывавшую, как подумал Карелла, стенной шкаф. Он ошибся. Когда он отдернул штору, то за ней оказались холодильник, раковина и плита. Он открыл холодильник и обнаружил, что тот полон рук, ног, грудей, голов. Конечно, все они были сделаны из воска, но все равно он инстинктивно отпрянул от этого жутковатого хранилища. Ему показалось, что это результаты массового расчленения каких-то лилипутов.

— Что это? — спросил Карелла.

— Части, — ответил Эллиот, который явно решил не только не оказывать детективу содействия, но и вообще не баловать его излишней учтивостью. Его, впрочем, можно было понять. Детектив отнюдь не заглянул на чашку чаю. Он явился с бумажкой, дававшей ему право перевернуть тут все вверх тормашками.

— Ваша работа?

— Да.

— Держите в холодильнике, чтобы не расплавились?

— Гениально!

— Но зачем вы их вообще храните?