На лице Хелигорна застыл ужас. Вероятно Валентайну еще труднее было бы иметь дело с герцогом Хельмсторгом, поскольку тот был высокого происхождения и отличался надменностью, его вряд ли мог смутить человек в самодельной короне и с небольшим отрядом странных спутников, но Редварду Хелигорну, простому выборному чиновнику, это дело могло показаться гораздо труднее.
Он невнятно сказал:
— Был приказ из Замка лорда Валентайна, чтобы тебя схватить, связать и представить суду.
— В последнее время из Замка лорда Валентайна поступало немало неразумных, несправедливых приказов, не так ли, мэр Хелигорн? — продолжил Валентайн. — Это приказы узурпатора, они ничего не стоят. Ты слышал голоса Леди и Понтифика. Ты получал послания, требующие от тебя покорности мне.
— Были и другие послания, — прошептал Хелигорн.
— Да, от Короля Снов!
Валентайн засмеялся.
— А кто узурпатор? Кто украл трон Коронованного? Доминин Баржазид, сын Короля Снов! Теперь тебе понятны послания из Сувраеля? Ты понимаешь теперь, что произошло в Маджипуре?
Валентайн впал в транс и направил на беспомощного Хелигорна всю силу своего духа. Это было полное послание наяву от Коронованного.
Хелигорн зашатался. Лицо его пошло красными пятнами. Он отступил, и ухватился за своих товарищей, чтобы удержаться на ногах, но те тоже получили волну от Валентайна и едва устояли.
— Окажите мне поддержку, друзья, — сказал Валентайн. — Откройте мне ваш город. Отсюда я пойду на завоевание Замка, и велика будет слава Пендивейна, первого города Маджипуры, восставшего против узурпатора!
Так пал Пендивейн без единого выстрела.
Редвард Хелигорн преклонил колени — пред Валентайном и сложил знак горящей звезды, затем то же сделали его два заместителя. Внезапно тысячи людей стали оказывать ему знаки почтения и кричать, сначала неуверенно, а потом все громче:
— Валентайн! Лорд Валентайн! Да здравствует лорд Валентайн Коронованный!
Ворота Пендивейна открылись.
— Все так просто, — шепнул Валентайн Карабелле. — Может быть мы так дойдем до Замка на Горе? Испугать одного-двух жирных мэров и получить обратно трон без всякого протеста.
— Вряд ли, — ответила она. — Наверху тебя ждет Баржазид с телохранителями, и его не запугаешь словами и драматическими эффектами. Сражения неизбежны, Валентайн!
— Пусть бы было только одно!
Она слегка коснулась его руки.
— Ради тебя хочу надеяться, что будет только одно, и небольшое!
— Не ради меня, а ради всего мира. Я не хочу, чтобы мой народ гибнул, исправляя содеянное Доминином Баржазидом.
— Не думала, что короли могут быть такими мягкосердечными, милый. Ты опечален?
— Я боюсь грядущего.
— Грядущее — это непременно борьба, победа и восстановление порядка. Если ты хочешь быть настоящим Коронованным, помаши рукой своему народу, улыбнись и убери с лица трагическую маску.
Валентайн кивнул.
— Да, ты права.
Он взял ее за руку и быстро и нежно провел по ней губами. Повернувшись к толпе, выкрикивающей его имя, он поднял руки и принял приветствия.
Было до странности знакомо въезжать в большой город, где собрались приветствовавшие его толпы.
Он как бы вспоминал сон — начало своей великой церемониальной поездки, как плыл он по реке в Алейсор на западном берегу, потом на Остров — преклонить колени перед матерью во Внутреннем Храме, потом большое морское путешествие в Зимроель. Народ приветствовал его в Пилиплоке, Велатисе, Нарабале. Парады, банкеты, шум, пышность. Затем Тил-омон, где его тоже встречали приветственными криками. Он вспомнил, как был удивлен, что Доминин Баржазид, сын Короля Снов, приехал из Сувраеля в Тил-омон, чтобы приветствовать его и дать пир в его честь. Баржазиды обычно оставались в своем прокаленном солнцем королевстве, сторонились людей и заботились только о своих сонных машинах, посылая послания поучающие, приказывающие или карающие. Банкет в Тил-омоне, бокал вина из рук Баржазида и… город Пидруд, фальшивые воспоминания о детстве где-то на востоке Зимроеля. И вот, теперь, столько времени спустя, на улицах большого Города вновь выкрикивают его имя.
Очутившись в королевских апартаментах мэрии, Валентайн вызвал к себе Хелигорна, все еще ошеломленного и растерянного, и сказал:
— Мне нужна флотилия речных судов, чтобы двигаться к истокам Глейга. Расходы будут оплачены из имперской казны после моего восстановления.
— Слушаюсь, милорд.
— Сколько отрядов ты можешь мне дать?
— Каких отрядов?
— Ополчения, воинов, оруженосцев.
— Мы в Пендивейне не знаем военного искусства, милорд.
Валентайн улыбнулся.
— Никто на Маджипуре не знает военного искусства, благодарение Божеству. Однако, несмотря на наше миролюбие, мы сражаемся, если нам угрожают. Узурпатор угрожает всем нам. Разве ты не чувствовал бремени новых непонятных налогов и непривычных указов в минувшем году?
— Конечно, но…
— Что? — резко спросил Валентайн.
— Мы думали, что новый Коронованный хочет показать свою власть.
— И вы спокойно позволяете давить на вас тому, кто должен служить вам?
— Милорд…
— Ладно. Ты будешь щедро вознагражден, когда я приведу все в порядок. Ты это понимаешь? Дай мне армию, мэр Хелигорн, и храбрость народа Пендивейна будет воспеваться в балладах тысячи лет.
— Я отвечаю за жизнь моего народа, милорд…
— Я отвечаю за жизнь еще двадцати миллиардов людей. Но без армии я незащищен. С армией я выступлю как король: имперские силы идут рассчитаться с врагом. Понимаешь, Хелигорн? Собери народ, скажи, что должно быть сделано, и вызывай добровольцев.
— Слушаюсь, милорд, — ответил мэр трепеща.
— И смотри, чтобы добровольцы были в самом деле добровольцами!
— Будет сделано, милорд, — пробормотал Хелигорн.
Армия собралась быстрее, чем ожидал Валентайн. Подбор, экипировка, провиант — все решалось быстро. Хелигорн действительно старался — может быть мечтал, чтоб Валентайн поскорее уехал в другой район.
Народное ополчение, ранее собравшееся защищать Пендивейн от вторжения претендента, теперь составило ядро поспешно созданной преданной армии — тысяч двадцать мужчин и женщин. Город с тринадцатью миллионами жителей мог бы дать и больше, но Валентайн не хотел опустошать Пендивейн. Он не забыл своего правила, что легче жонглировать дубинками, нежели стволами двикка. Двадцать тысяч — вполне приличная военная сила, и он уже давно разработал стратегию постепенного накопления поддержки. Даже колоссальный Зимр, как рассуждал Валентайн, начинается с простых ручейков где-то в северных горах.
Все речные суда на пятьдесят миль в окружности были призваны для транспортировки армии. Громадная флотилия двинулась к северу под зелеными с золотом флагами Коронованного.
Валентайн стоял на носу флагманского корабля. Рядом с ним были Карабелла, Делиамбер, адмирал Эйзенхарт. Омытый дождем воздух был чист и приятен, добрый свежий воздух Альханроеля дул с Горы Замка и создавал у Валентайна ощущение, что он наконец-то плывет домой.
Суда восточного Альханроеля были более обтекаемой формы, менее вычурны, чем те, которые Валентайн видел на Зимре. Большие, простые корабли, высокие и узкие, с мощными машинами, тянувшими суда против сильного течения Глейга.
— Быстрое течение, — заметил Валентайн.
— Так и должно быть, — ответил Эйзенхарт.
Он указал на какую-то невидимую точку далеко на севере и высоко в небе.
— Глейг начинается на нижних склонах Горы. На протяжении нескольких тысяч миль в него впадает десять рек, и вся масса воды противостоит нам, когда мы поднимаемся к истокам.
Моряк хьерт улыбнулся.
— Когда подумаешь о встрече с такой силой, плавание в океане покажется детской игрой. Я никогда не любил рек: узкие, быстрые… Нет, я предпочитаю открытое море, драконов и все такое — вот когда я счастлив.
Но Глейг, хоть и быстрый, был приручен. Когда-то из-за порогов и водопадов сотни миль его не были пригодны для навигации. Четырнадцать тысяч лет человеческого присутствия на Маджипуре все изменили. Дамбы, шлюзы, отводные каналы заставили Глейг, как и все шесть рек, спускающихся с Горы, почти на всем пути служить человеку.
