— Вы хотите ехать туда?

— А почему нет?

Они там все чокнутые, — сказал мальчик. Он усмехнулся; — Работают весь день, перебирая бумаги, бормочут что-то и надеются продвинуться. Заговори с ними — они даже не ответят. От такой работы у них и мозги не варят. До них семь уровней: Дворы Колонн, потом Холл Ветров, Место Масок, Двор Пирамид, Двор Шаров, Арена, а затем Дом Записей. Я провожу вас туда, но не за крону.

— А за сколько?

— За полроала.

Валентайн присвистнул.

— Зачем тебе столько денег?

— Я куплю матери плащ, зажгу пять свечей Леди и отведу сестру к врачу. — Мальчик подмигнул: — А может быть, останется и мне что-то.

Во время этого разговора вокруг собралась толпа ребятишек не старше Хиссуна, несколько юношей и взрослых.

Все они стояли плотным полукругом и напряженно следили получит ли Хиссун работу. Они молчали, но Валентайн краем глаза видел, как они старались привлечь его внимание, чтобы казаться солиднее.

Если он откажет мальчику, тут же поднимется дикий хор голосов.

Но Хиссун, похоже, знал свое дело.

— Ладно, — сказал Валентайн, — веди нас к Дому Записей.

— Все эти повозки — твои?

— Да.

Хиссун свистнул.

— Ты, стало быть, важный человек? Откуда ты?

— Из Замка на Горе.

— Я так и подумал, что ты важный. Но если ты едешь оттуда, как ты попал со стороны Лезвий?

Мальчик был явно неглуп. Валентайн сказал:

— Мы путешественники. Мы только что с Острова Снов.

— О!

Глаза мальчика округлились. Это была первая брешь в его небрежной улично-мудрой холодности. Без сомнения, Остров был для него по существу мифическим местом, далеким, как звезды, и он помимо своей воли почувствовал благоговение перед особой, действительно побывавшей там.

Он облизнул губы.

— Как мне тебя называть?

— Валентайн.

— Валентайн, — повторил мальчик. — Валентайн из Замка на Горе. Приятное имя.

Он взобрался в первую повозку, Валентайн сел рядом. Мальчик спросил:

— Ты действительно Валентайн?

— Да.

— Очень приятное имя, — снова сказал мальчик. — Ну, плати мне полроала, Валентайн, и я покажу тебе Лабиринт.

Валентайн знал, что полроала — это оплата за несколько дней работы искусного ремесленника, но спорить не стал. Ему казалось, что человеку его положения не пристало торговаться с ребенком. Возможно, Хиссун именно на это и рассчитывал.

Во всяком случае, гонорар был потрачен недаром, потому что мальчик был докой в проходах по Лабиринту и вел их поразительно быстро к нижним и внутренним кольцам.

Они спускались, вниз делая неожиданные повороты, пробирались узкими, едва проходимыми переулками, чтобы срезать путь, спускались по скрытым скатам, которые, казалось, переносили их через немыслимые бездны пространства.

Чем ниже, тем темнее и запутаннее становился Лабиринт. Живописным он выглядел только снаружи, окружности внутри него были темными и зловещими, с тускло освещенными коридорами, расходившимися от главного во всех направлениях, со странными статуями и архитектурными украшениями, смутно выступавшими из мрачных сырых углов. Это место, по мнению Валентайна, смущало дух, оно пахло плесенью истории, пронизывало холодной влажностью невообразимой древности, без солнца, без воздуха, гигантская пещера забытого страшного мрака, где хмурые фигуры с жестким взглядом двигалась по делам таким же таинственным, как и они сами.

Все ниже, ниже, ниже…

Караван спускался весь день. Ехали через Двор Колонн, где тысячи громадных серых столбов поднимались, как поганые грибы, и болота почти неподвижной маслянистой черной воды покрывали каменный пол на три-четыре фута. Проехали дом Ветров, устрашающее место, где порывы холодного ветра непонятным образом проникали сквозь изящно вырезанные каменные решетки в стенах. Видели Место Масок — извилистый коридор, где на мраморных постаментах стояли лица без тел, с пустыми щелями глаз. Видели Двор Пирамид — целый лес многогранных остроконечных белых монолитов, стоявших так близко друг к другу, что между ними нельзя было пройти. Некоторые были правильными четырехгранниками, множество же глыб было странно вытянуто, скручено, картина зловещая. Ниже на следующем уровне был прославленный Двор Шаров — сложное строение в полторы мили длиной, где находились сферические предметы — одни размером с кулак, другие — с гигантского морского дракона. Они висели, неизвестно как подвешенные, и освещались снизу.

Хиссун указал на самый большой шар: под ним была могила архитектора — плита черного камня без надписи.

Ниже, ниже…

Во время своего первого визита Валентайн ничего этого не видел. Из Врат Вод он быстро спустился по проходам, предназначенным лишь для Коронованного и Понтифика, в имперское логово и в сердце Лабиринта.

Если я опять стану Коронованным, — думал Валентайн, — когда-нибудь мне придется стать преемником Тивераса — Понтификом. Когда этот день настанет, я скажу народу, что не хочу жить в Лабиринте, а построю себе дворец в более приличном месте. Он сам улыбнулся этим мыслям. Интересно, сколько Коронованных до него, увидев ужасную громаду Лабиринта, давали себе такие обещания? Однако все они рано или поздно удалялись от мира и обосновывались здесь.

Конечно, пока он молод и полон жизни, ему легко принимать такие решения, легко думать, что можно перевести Понтификат из Альханроеля в какое-нибудь подходящее место более молодого континента — в Ни-мою, например, или в Долорн, и жить среди красоты и радости. Ему трудно было представить, что он добровольно заточит себя в этом фантастическом и отталкивающем Лабиринте. Но все Коронованные поступали именно так — уходили из Замка в эту темную нору, когда наступало время.

Может быть, это и не так плохо, как кажется. Может, когда человек достаточно долго был Коронованным, он рад случаю удалиться с Высоты Замка на Горе. Ладно, — сказал себе Валентайн, — в подходящее время можно будет обдумать и это.

Караван плавучих повозок сделал резкий поворот и спустился на уровень ниже.

— Арена, — торжественно объявил Хиссун.

Валентайн воззрился на громадное помещение, такое большое, что стен не было видно, далекий свет едва брезжил из затемненных углов. Никаких подпор для потолка не было видно.

Было просто поразительно, если подумать о чудовищном весе уровней с бесконечными улицами и переходами, с миллионами жителей, зданиями, статуями и прочим, что ничем не укрепленный потолок Арены выдерживает это колоссальное давление.

— Слушай, — сказал Хиссун.

Он вылез из повозки руки ко рту и пронзительно крикнул. Эхо вернуло крик резкими скачущими звуками, отражаясь от стен сначала громко, а потом все глуше. Мальчик крикнул еще раз, а затем с самодовольной усмешкой вернулся в повозку.

— Для чего служит это помещение? — спросил Валентайн.

— Ни для чего.

— Совсем ни для чего?

— Это просто пустота. Понтифик Дизимол хотел, чтобы здесь было большое пустое пространство. Здесь никогда ничего не происходит. Строить что-либо не разрешается, даже если бы кто и захотел. Это просто место. Хорошее эхо, ты не находишь? Единственная достопримечательность. Ну, Валентайн, вызови эхо!

— В другой раз.

Валентин с улыбкой покачал головой.

Чтобы проехать Арену, нужен, казалось, целый день. Они долго ехали, но не видели ни стен, ни колонн, словно путешествовали по открытой равнине, если не считать еле видимого потолка наверху.

Валентайн даже не заметил момента, когда они выехали с Арены. Уже спустя некоторое время он осознал, что пол каким-то образом превратился в скат, и они постепенно опускаются на нижний уровень по уже знакомым кольцам Лабиринта. По мере того, как они спускались по этому новому коридору, он становился все светлее, пока, наконец, не сделался таким же ярко освещенным, как верхний уровень с рынками и магазинами.

Вдали прямо перед ними показался высоченный экран с ярко освещенными цветными надписями.

— Мы дошли до Дома Записей. Дальше я не могу идти с вами.