Здесь Кармайкл и Гамильтон говорят о том, что господство белых не обязательно строится на умышленном заговоре, но вместе с тем ему равносильно, поскольку намеренное действие и неосознанное пренебрежение приводят к одному и тому же результату и оборачиваются одинаковой моральной ответственностью. Позже я вернусь к вопросу о том, как, вдохновленные идеей заговора, споры в чернокожей Америке все больше и больше закручиваются вокруг того, насколько буквально следует понимать понятие заговора применительно к геноциду. Но сейчас достаточно отметить, что если более ранние чернокожие теоретики определяли динамику дискриминации как фактический заговор против черных, то сменившие правозащитников активисты утверждают, что существует множество форм поведения, которые нельзя назвать в строгом смысле заговором, которые, тем не менее, ему равнозначны. Многие конспирологические теории, циркулирующие в негритянской общине, сегодня, по сути, оказываются более исчерпывающими, но в то же время не такими конкретными: почти все аспекты повседневной жизни в гетто можно считать признаком непрекращающегося заговора.

Кроме изображения узаконенного и бессознательного расизма в форме как будто бы заговора, за последние несколько десятилетий риторика паранойи претерпела еще одно важное изменение. Учитывая, что насилие и нищета в гетто по-прежнему сохраняются, несмотря на кажущиеся успехи правозащитного движения с его требованиями и политикой защиты правовых интересов черных, многие чернокожие американцы считают, что такая ситуация должна объясняться чем-то еще. И это что-то еще, разумеется, заговор. Логика такова: раз доминирующее белое общество уже не может удерживать черных в гетто при помощи официально санкционированных средств или открытых действий групп наподобие Ку-клукс-клана, выходит, что подлых способов держать черных на своем месте больше не осталось. Начиная с 1960-х годов появились растущие и набирающие популярность конспиративистские слухи о том, что дальше белые будут поддерживать свое превосходство тайными средствами. Ходят слухи, например, о том, что Ку-клукс-клану принадлежит сеть закусочных быстрого обслуживания Church’s Chicken, популярная в черных кварталах, и что в пище, которую здесь подают, содержится вещество, вызывающее бесплодие у чернокожих мужчин. Ку-клукс-клан уже не может удерживать власть при помощи ночных налетов и линчевания, и поэтому его члены обратились к секретным, корпоративным методам, стараясь сохранить превосходство белых.[301] Самая популярная на сегодняшний день конспирологическая теория, гуляющая по чернокожей Америке, сходным образом утверждает, что в черные гетто крэк целенаправленно внедряется «действующими властями». Они хотят добиться разрушительного эффекта как раз тогда, когда у чернокожих появился шанс выиграть от политики правовой защиты интересов и улучшить свою жизнь.

Несмотря на появление новых иерархий и функций именования и обвинения, эти изменения, достигнутые афроамериканской культурой заговора после эпохи борьбы за гражданские права, являются лишь заключительной главой в долгой истории расовых подозрений и враждебности. Впрочем, есть и почти абсолютно новый момент: в 1990-е годы «паранойя» в чернокожей Америке попала под пристальное внимание, стала темой газетных заголовков, научных исследований и жарких публичных споров.[302] В отличие от удручающей встречи феминизма с образом заговора, которая происходит в основном внутри феминистского движения (и то, зачастую, лишь в скрытой форме), политика черной паранойи — предмет яростных и открытых дискуссий как внутри самих черных общин, так и в мифическом мейнстриме американского общества. В результате ряда известных публичных инцидентов и привлекающих внимание заявлений чернокожих знаменитостей афроамериканская культура заговора вызвала интенсивную реакцию и (эту иронию судьбы мы наблюдаем снова и снова) огромную волну массовой тревоги, граничащей с параноидальной.

Ни одно другое событие не способствовало обсуждению проблемы межрасовых отношений и заговора в гостиных Америки, как суд над О. Дж. Симпсоном. Опросы общественного мнения показывали, что три четверти афроамериканцев считали О. Дж. невиновным и, следовательно, возможной жертвой организованного полицией заговора с целью его подставить. И наоборот, более трех четвертей белых американцев полагали, что О. Дж. виновен. Такое несовпадение мнений черных и белых по поводу вероятности полицейского заговора и сокрытия улик заставило порядком поволноваться. Самой большой крайностью стало то, что полиция Лос-Анджелеса была приведена в состояние полной боевой готовности перед вынесением вердикта, поскольку ожидалось повторение беспорядков, как в случае с приговором по делу об избиении Родни Кинга. Оставляя в стороне удручающий вывод, что «мейнстрим» зачастую узнает о том, что думают афроамериканцы, лишь после публикации опросов общественного мнения, выразительная статистика продемонстрировала огромную пропасть между представлениями черных и белых об институционализованном заговоре в Америке. Многие чернокожие считают, что дело Родни Кинга и другие случаи, не получившие громкого освещения в СМИ, показали, что полицейский заговор с расовой подоплекой более чем вероятен, и он подпитывается плохо скрываемой идеей превосходства белых; на эту мысль наводит обнародованная магнитофонная запись с неосторожными высказываниями офицера полиции Марка Фермана.[303] Зато для многих белых распространенное среди афроамериканцев убеждение в том, что полиция скрывает улики, доказывало их почти патологическую неспособность взглянуть неопровержимым фактам в лицо и признать, что не всегда за преступлением, совершенным чернокожим, стоит кто-то еще.

Помимо дела О. Дж., имел место ряд других случаев, в результате которых тема «черной паранойи» стала широко обсуждаться. Так, пытаясь объяснить непреодолимый разрыв между взглядом на жизнь белых и черных, белые комментаторы регулярно приводили в пример данные опроса чернокожих американцев, проведенного в 1990 году. По мнению 60 % опрошенных, власти действительно специально распространяли крэк в гетто или по крайней мере это было похоже на правду, а 29 % выразили убежденность или подозрение по поводу того, что СПИД был результатом заговора с целью геноцида против чернокожего населения.[304] В сентябре 1991 года негритянский журнал Essence опубликовал статью под названием «СПИД: геноцид?»[305] В том же году комик Билл Косби намекнул на то, что СПИД — это «что-то такое, что придумали люди, чтобы достать других людей, которые им не нравятся», Спайк Ли объявил, что «СПИД — это болезнь, разработанная правительством».[306] Ли также настаивал на том, что «никакой ошибки в том, что большая часть наркотиков в нашей стране распространяется в черных и латиноамериканских районах, нет». Это обвинение можно часто слышать, начиная с рэпер-ских песен и заканчивая замечанием конгрессмена Максин Уотерс, заявившей: «Ne, кто сидит наверху, знают об этом, смотрят сквозь пальцы, закрывают глаза, а тем временем в Южном Центральном округе Лос-Анджелеса умирают наши дети»'. Эти страхи наглядно продемонстрированы в фильме Джона Синглтона «Парни из Южного Централа» (1993) в эпизоде, когда Фьюриес Стайлз везет своего сына и его приятеля к рекламному щиту в Комптоне, чтобы рассказать им (и быстро собравшейся вокруг толпе), что на самом деле происходит в Южном Центральном округе. Для начала Фьюриес объясняет, как в процессе джентрификации сначала из жилых кварталов вытесняют бедных, а затем повышают стоимость жилья для новых владельцев; единственное, что здесь можно сделать, — это постараться удержать дома за чернокожими. Тут вмешивается какой-то старик и говорит, что единственная причина, по которой дешевеет местная недвижимость, — это уличные банды с их оружием и наркотиками. В ответ Фьюриес спрашивает: «Как, по-вашему, крэк попадает в страну? У нас нет самолетов. У нас нет кораблей. Не мы привозим это дерьмо сюда по воздуху или по морю». Потом он говорит, что употребление крэка стало проблемой лишь тогда, когда его заметили в белых кварталах.[307]