— Забей, — грохнул Смит. — Я недавно подписал контракт с «Флиппер Файн Арт» и все вы можете заключить договор с крупной галереей, если послушаете, что я скажу.
— Но я пылающий гений! — возразил Дон. — Я говорю...
— Заткнись! — пропели в унисон все присутствующие. — Давай послушаем Стивена!
— Не верю, что он договорился с «Флиппером»! — огрызнулся Дон.
Смит развернул копию своего контракта, и её начали передавать из рук в руки, словно это один из Свитков Мёртвого Моря или каменные скрижали, что Моисей принёс с горы. Есть такое специальное благоговейное поверье, что жаждущему стать арт-звездой надо коснуться пачки бумаг, заверенных подписью Аманды Дебден-Филипс.
— Класс!
— Здорово!
— Чёрт побери!
Последнее замечание исходило от Дональда, озверевшего от того, что народ из «Флиппера» умудрился не заметить его явный талант, а со всякими придурками вроде Смита вовсю подписывают контракты. Стивен тщательно сложил бумаги и убрал обратно в карман. Атмосфера наэлектризовалась, все ждали, когда
Смит заговорит. Он извлёк из ситуации максимум, выдержав паузу, чтобы увеличить драматический эффект. С минуту посверлив друзей взглядом, последняя находка «Флиппера» нарушила тишину.
— Ко мне обратился человек по имени Хирам, он сказал, что если я успешно завершу ряд заданий, меня признают его господа, и в виде вознаграждения я получу контракт с галереей. Я согласился, и почти сразу подписал контракт с «Флиппером». Теперь, когда я посвящён в таинства организации, которую представляет Хирам, его господа просят меня организовать новую Ложу Фронта Семиотического Освобождения, завербовав двенадцать доверенных друзей в это древнее и благородное братство. Каждый, кто присоединится и успешно пройдёт испытательный срок, получит контракт с крупной галереей. Это шанс для всех и каждого из вас стать величиной в арт-мире, всё, что нужно — дать клятву в слепом подчинении моим господам.
— Я в деле!
— Я тоже!
— Я сделаю всё, чего хочет ФСО. Господи, я вырву внутренности ребёнка и сожру их, если это гарантирует мне контракт с галереей!
— Я убью всю свою семью!
— Я заодно с ФСО!
-Ия!
Без долгих разговоров было решено, что все присутствующие присоединятся к только что образованной Стивеном Смитом Ложе Фронта Семиотического Освобождения, и с этого момента вождь их ячейки будет известен под кодовым именем Спартак. Прозвучали клятвы верности, вместе с глухим бормотанием о происхождении по прямой линии от Баварских Иллюми-
Медленная Смерть ‘Пак 3IS6
натов. Были изложены аланы по изучению Неоизма и уничтожению скульптур. Минервалы1 страстно желали удовлетворить своих неизвестных господ — акты вандализма разразятся сразу же! 24
пять
УСЛЫШАВ, ЧТО СОСЕДИ уходят из дома в полдевятого утра, Джонни Махач воспрянул духом. Приятно знать, что Эпплгейт и Пембертон попались в ловушку, которую он на них заготовил. Поедая завтрак, Ходжес слушал диск «I Am the Ruler», подборку материала, записанного Дерриком Морганом1 в эпоху ска и рокстеди. Потом он сунул в деку «Moon Нор»25 26 и «Derrick Тора Рор» — эти реггей-хиты были, пожалуй, лучшим, что записал Морган за всю свою долгую карьеру. Закрывал музыкальный сеанс гимн рудбоев27; «Tougher Than Tough»28. Джонни по ходу удивился, почему ямайская музыка в плане качества пошла под откос после 1972 года, потом выбросил эту мысль из головы. Деньги, отобранные у пушера в «Грейз Инне», никуда не делись, и они откровенно жгли ему карман!
Поездка в метро прошла спокойно. Американская девчонка предложила ему пятёрку, чтобы попозировать для фото, скинхед предложение отверг, в качестве альтернативы пригласив её встретиться с ним во «Вкусе Жизни» в семь вечера. Она согласилась, понадеявшись, что ещё пощёлкает его попозже. Джонни сошёл с поезда на «Оксфордской Площади». Когда он шёл со станции, какой-то болван, продающий «Марксист Таймс», перегородил ему дорогу.
— Что ты думаешь про Европарламент? — спросил активист.
— Что это просто слово! — отлупил Ходжес.
— Чего? — выдохнул марксистский дурак.
— Это просто слово, — повторил Джонни. — Чего-кать тебе предписывает твоя организация, когда я выдвигаю довод, на который ты не можешь возразить — а значит, фактически на любые мои слова?
— Это неправда! — запротестовал левак. — В партии много оригинальных мыслителей. Конечно, дисциплина у нас строгая, но слова нам не предписывают.
— В таком случае, — поддел его Ходжес, — почему вы все говорите одно и то же?
— Так получается, — залепетал красный кретин. — Мы все читаем «Марксист Таймс», а потом черпаем собственные мысли из взглядов, выраженных наиболее продвинутыми пролетарскими философами. Когда кадры черпают удачные фразы из партийной литературы, думаю, это скорее сродни записям на лекции.
— Кончай уже! — зарычал Джонни. — Ты чего, блядь, робот? Боже, вы ребята ещё хуже, чем психи из психушки!
— Но это просто слова! — победоносно воскликнул тормоз.
Ходжес почувствовал, как злость вздымается в его теле, когда мартена встретились с яйцами марксиста. Активист оторвался на пару дюймов от земли, потом опал, как проколотый шарик. Джонни наслаждался этим зрелищем, он любил насилие, и удар ботинком в чужой пах чем-то отзывался в его душе. Пара жестоких пинков по рёбрам завершила дело, левак бессознательной массой валялся на асфальте, который стоило бы подмести ещё недели три назад.
— Хорошая работа, сынок, — поздравил Ходжеса прохожий бизнесмен — а потом, сунув ему визитку, добавил: — Мне нравится видеть, как молодой человек лупит ботинками пиздоболов. Напоминает о славных деньках, когда я служил в армии. Если тебе понадобится работа, позвони мне, я найду твоим талантам достойное применение!
Спартак, как обозвал себя Стивен Смит, взял на себя полный контроль над новообразованной Ложей Фронта Семиотического Освобождения. Он твёрдо был намерен доказать господам свою надёжность и таким образом заслужить посвящение во внутренние таинства Зодиака. В роли Великого Дракона Ложи, Смит отдал Джозефу Кэмпбеллу и Россу Макдональду приказ проработать все материалы Неоие-тов, хранящиеся в Британской Библиотеке. Пенелопа Эпплгейт и Дональд Пембертон окучивали Галерею Тейт, а Спартак вкалывал в Библиотеке Национального Искусства. Остальные члены Ложи должны были весь день ходить по арт-галереям, книжным магазинам, библиотекам и колледжам, и спрашивать там материалы, относящиеся к Неоизму. Даже если они ничего не найдут, всё равно будет складываться впечатление, что роль Неоизма в культурной индустрии растёт.
Сделав заметки по куче журналов, Стивен просматривал книгу «Первый европейский тренировочный лагерь сети Неоистов», изданную «Криптик Пресс» в Вюрцбурге. Спартак листал талмуд, восхищаясь чёрно-белыми фотографиями. Некоторые из них раскрасил предыдущий читатель. Он же пририсовывал к лицам бороды и усы. Смит матерился, глядя на них, не подозревая, что эти модификации внёс Неоист, намеревающийся проиллюстрировать свою теорию об отношениях между славой и легко распознаваемыми визуальными характеристиками* Спартак выписал пару слов в блокнот: «Пит Хоробин (Британия), Стилетто (Германия), Питер Белоу (Германия)». Погрузившись в работу, Смит не заметил библиотекаршу, подошедшую к столу. Он едва не выпрыгнул из кожи, когда она обратилась к нему:
— Извините, сэр.
— Д... д... да? — пролепетал Стивен.
— Прошу прощения, что беспокою вас, — извинилась библиотекарша, — но только что пришёл весьма важный арт-критик, и он хочет поработать с выбранным вами материалом. Очевидно, вы не можете работать одновременно со всеми источниками, и я хотела узнать, не могли бы вы разделить нашу коллекцию Неоистов с этим видным джентльменом.
— Как его зовут? — спросил Смит.
— Джок Грэхем, — был ответ.
— Господи Боже! — выдохнул Спартак, прижимая ладонь ко лбу. — Самый известный британский арт-критик левого толка, и он хочет поработать с теми же книгами, что и я! Скажите мистеру Грэхему, пускай приходит, я буду более чем рад разделить с ним вашу неоистскую литературу!
