В сходных сюжетах девицу губит пришедший за золотой шапочкой покойник (Костр.); требующий отдать ему белую шляпу мертвец (Волог.).

КОРНОУХИЙ, КОРНОХВОСТИК — нечистый дух; черт.

«Не ходи ночью в подпол: там корноухий» (Влад.).

«Корноухость» — уши с какими-либо изъянами, очень маленькие, вплоть до отсутствия одного из них (чаще всего правого) — традиционная характеристика показывающихся в человеческом облике нечистых духов, которая отличает их от обычных людей. Соответственно, корнохвостик — нечистый дух с маленьким, куцым или ободранным хвостиком. В заонежской сказке названный корноухим черт едва спасается от настырной и ленивой бабы: «Матрена пошла к милому в гости к Троице. Идет Матрена по дороге. А дорога через рецку. Пришла к рецке, а перевоза нет. А ей поскорей хоцется. Ходит она, тоскует. Потом и говорит:

— Хоть бы корноухий меня через рецку перевез.

А он, послухмянный, сейчас является:

— Звала, — говорит, — Матрена? Ну, садись на меня.

Уселась Матрена корноухому за спину, и он понес ее через рецку. Она и заснула за спиной. Он через рецку перенес и по дороге потащил. А Матрене снится, что она уже в гости пришла, угощается. А корноухий ее по дороге тащит. Стало ему тяжело. Плечами шевелит:

— Матрена, потронься, Матрена, подвинься.

А она и не шевелится. Надоела корноухому — замучился.

— Дай, — говорит, — пойду в чащу леса, прутьями ее заденет, упадет.

Пошел в чащу леса, ходил-ходил, морду всю обцарапал. Матрена не валится.

— Дай, — думает, — пойду на высокую гору взлезу, да в овраг скочу — свалится.

Забрался на высоку гору, когти свои обломал, как спрыгнул — Матрена не шевелится. Вышел из оврага, пошел по почтовой дороге. Идет и плачет. Едет в город горшечник с горшками. Видит — идет бес, несет бабу, а сам плачет.

— Что ты, бесовская морда, идешь да плачешь?

Корноухий говорит:

— Попал на бабу и сбыть не могу.

— А что мне дашь, я тебя сбавлю от бабы?

— Чего пожелаешь, только сбавь меня.

Горшеня подошел, Матрену за плечи обхватил.

— Ты что, Матрена, спишь!

Она проснулась, соскочила, по дороге и побежала» <Карнаухова, 1934>.

КОРОВЬЯ СМЕРТЬ — повальная болезнь (падеж скота) в облике женщины, животного, иных существ.

«От народа послышалось, что „коровья смерть явилась“, и вот недавно кто-то слышал, что она в лесу — на поскотине диким голосом кричала» (Тобол.);

В России было широко распространено представление о коровьей смерти — злом существе, убивающем коров. Ее воображали в облике старухи в белом саване или отвратительной женщины с руками-граблями, иногда — в виде скелета животного. Согласно верованиям крестьян многих губерний России, коровья смерть обладала способностью обращаться в различных животных (преимущественно черного цвета), ср.: черная смерть нередко принимает на себя образ коровы, теленка или собаки и, разгуливая между стадами, заражает их <Высоцкий, 1911>.

Проникая в село, обитая в нем, коровья смерть (или «напускающий» ее колдун) принимала человеческое обличье (прохожего, односельчанина), что становилось иногда причиной самосудов над подозреваемыми в таком оборотничестве.

В одном из рассказов коровья смерть — вначале старуха, а затем оборачивается черной собакой: «Ехал мужик с мельницы позднею порою. Плетется старуха и просит: „Подвези меня, дедушка!“ — „А кто же ты, бабушка?“ — „Лечейка, родимый, коров лечу!“ — „Где же ты лечила?“ — „А вот лечила у Истоминой, да там все переколели. Что делать? Поздно привезли, и я захватить не успела“. Мужик посадил ее на воз и поехал. Приехавши к росстаням [к перекрестку], он забыл свою дорогу — а уже было темно. Он снял шапку, сотворил молитву и перекрестился, глядь, а бабы как не бывало. Оборотившись черною собакою, она побежала в село, и назавтра в крайнем дворе пало три коровы» <Потебня, 1914>.

Крестьяне верили, что коровья смерть сама никогда в село не заходит, «а всегда мужики завозят ее с собой. Зато уж как заберется куда эта дорогая гостья, то досыта натешится: переморит всех коров, изведет все племя до конца. <…> Наши поселяне твердо уверены, что только одно опахивание [опахивание женщинами села], совершенное с таинственным обрядом, изгоняет коровью смерть. От этого обряда она скрывается по лесам и болотам до тех пор, пока скотина не выйдет на солнце обогревать бока» <Сахаров, 1849>.

Решив опахивать село, женщины и девушки тайно собирались ночью, босые, в одних белых рубахах, с распущенными волосами. Они впрягались в соху и проводили ею борозду вокруг всей деревни.

Соху могла везти «девица безукоризненной жизни», нагая девица (Калуж.); три девицы (Тобол.); вдову могли поставить на месте оратая (Калуж.) — прочие же им помогали. Как отмечает Д. К. Зеленин, в некоторых местах требовалось, чтобы соху тянула беременная или, напротив, еще не рожавшая замужняя женщина. Но поскольку нередко условием исполнения обряда было соблюдение целомудрия, то «предпочтение отдавалось молодой девушке или вдове» <Зеленин, 1991>.

Участницы опахивания поднимали сильный шум, стучали сковородами, заслонками, кочергами, «иногда они также щелкают кнутами. В Данковском уезде Рязанской губернии даже палят из ружей. Наряду с этими грохочущими предметами встречается и помело; его либо несут в руках, либо одна из женщин как бы едет на нем верхом. Реже берут с собой пучки лучины или соломы, которые потом зажигают, сухие липовые чурки (лутошки), банные веники без листьев, череп животного… живого петуха и т. п., и наконец, священные христианские предметы — икону, свечи и особенно ладан в кадиле или просто в горшке с раскаленными углями» <Зеленин, 1991>.

Земля откидывалась сохой в сторону противоположную деревне. На перекрестках прочерчивали крест, а под конец опахивания нередко зарывали в землю кошку, собаку или черного петуха. При опахивании женщины и девушки пели, угрожая коровьей смерти, например:

«Прогоняя смерть», призывали на помощь Богородицу, a также святого Власия, повсеместно считавшегося покровителем скота.

«Этот обход подготавливается и совершается в полнейшей тайне, иначе цель не будет достигнута. Если опахивающие встречают на пути какое-либо живое существо, то животное (особенно черное) разрывают на куски, так как видят в нем олицетворенную коровью смерть (т.e. эпидемию), а человека забивают до полусмерти». Кое-где опахивание называется также «смерть гоняют».

Д. К. Зеленин полагает, что основные элементы этого обряда — отпугивание коровьей смерти, очерчивание магическим кругом и умерщвление коровьей смерти в облике животного <Зеленин, 1991> (иногда — в облике человека). «Будучи уверены, что все несчастья, в особенности скотский падеж, напускаются каким-нибудь еретиком или чернокнижником, которые, по преданию старины, часто обращаются в четвероногих животных для причинения людям вреда, крестьянки при опахивании земли с ожесточением бьют попавшегося навстречу, которого принимают за оборотня или за самую смерть. Если кошка вскарабкается от них на дерево, то оне срубают и самое дерево и убивают ненавистное для них животное. Беда и запоздалому путнику!.. Если ему случится встретиться с этой процессией, он не ускользнет от побоев. Обошедши таким образом все селение, окуривают ладаном дома, сараи, клети, овины и вообще всякое строение. Наконец, выкопавши яму, наполняют ее навозом и, зажегши его, переводят через него больной и очумленный скот. Утверждают, что при опахании таким образом земли падеж совершенно прекращается» (Калуж.) <Ляметри, 1862>.