Он махнул прутом — она пошла вперед, и те за ей. Увела. Ушли и не стало» (В. Сиб.); «Увидишь змею — за хвост ее встряхнуть, тогда не укусит и не уползет никуда» (Волог.) <Адоньева, Овчинникова, 1993>.
Тем не менее преобладающее чувство крестьян по отношению к змеям — суеверный страх: в некоторых российских деревнях старики и сейчас опасаются убивать даже гадюк, считая, что это навлечет несчастья.
ЗНАТ, ЗНАТЕЦ, ЗНАТКА, ЗНАТКИЙ, ЗНАТКОЙ, ЗНАТЛИВЫЙ, ЗНАТНИК, ЗНАТНИК, ЗНАТОК, ЗНАТУН — тот, кто много знает; колдун, ведун; лекарь-колдун; знахарь.
ЗНАТКА, ЗНАТКАЯ, ЗНАКУЛЬЯ, ЗНАКУЛЯ, ЗНАЧИХА — колдунья; знахарка.
«Ен большой знатец» (Смол.); «Знаткая-то мать была у него» (Ср. Урал); «Кто знаткой, тот и пускал порчу» (Том.);. «Корова заболела — пошли к знатоку» (Волог.); «Подле свата сидит знаток, так называемый колдун» (Арх.); «А хозяин, однако, знат, я смотрю дак» (Колым.); «Знатники-злодеи напускают тоску» (Дон); «Малый все плачет, понесу к знакулье» (Брян.).
«Знающего человека» (знатка, знатока) крестьяне опасались как наделенного многими силами, знаниями, умеющего «портить», но обращались к знатоку при необходимости «отвести» порчу. Знатока старались пригласить на свадьбу: «В старину чертознаев приглашали на свадьбу, садили на почетное место, угощали и дарили, чтоб он не только сам чего-либо не надековался [не „испортил“]… но не попустил бы и другого знаткого человека, такого же себе под шерсть, что-либо изладить на покась [испакостить]» (Перм.).
Знатоком именовали и дружку на свадьбе, на роль которого часто приглашали знахаря, «знающего человека» (Арх., Онеж.).
ЗНАХАР, ЗНАХАРЬ — тот, кто много знает; лекарь-колдун.
ЗНАХАРИЦА, ЗНАХАРКА, ЗНАХА — лекарка-колдунья.
«Веря, что „черт ладана боится“, дом окуривали ладаном, но и это не действовало. Обращались к знаткам и знахарям — все тщетно!» (Волог.); «Случится ли покража, пропадет ли у коровы молоко, заберет ли ревность, захочется прилюбить (присушить), случится ли болезнь, — мужик и, особенно, женщина бежит к знахарю или ворожее, и тот или другая поворожит или покудесничает» (Арх.); «Знахари-то говорят, как гору городят» <Даль, 1984>.
По мнению В. Даля, «знахарь и знахарка — есть ныне самое обыкновенное название для таких людей, кои слизывают от глазу, снимают всякую порчу, угадывают о пропажах и проч. Колдун, колдунья, ведун и ведунья встречаются реже, и должны уже непременно знаться с нечистой силой, тогда как знахарь, согласно поверью, может ходить во страхе Божием и прибегать к помощи креста и молитвы» <Даль, 1880(1)>.
«Знахарь — ворожец и лекарь. Он лечит нашептыванием и „снадобами“ в виде корешков, трав, амулетов. Знахарь узнает „напущенное“ и может отводить это „напущенное“. Нужно заметить, что как знахарю, так и знахарке не всегда приписывается колдовство, проистекающее от знакомства с дьявольщиною. Колдун и колдунья, или еретник или еретница, — это личности, стоящие особняком от знахарства как профессии знахарей-лекарей. Еретничество облекается в чародейство, являющееся результатом знакомства с дьявольщиною. Знахарь-лекарь — свой брат, хотя, таки, некоторых и не мешает побаиваться» (Вятск.) <Васнецов, 1907>, а также (Калуж., Забайк. и др.). То же различие между колдуном и знахарем в сибирских поверьях подчеркивает и М. М. Громыко <Громыко, 1975>. На Терском берегу Белого моря оно удерживалось вплоть до 80-х гг. XX в., ср.: у бабок «не колдовство, не чернота» — «просты слова не вредны» (здесь, как и в некоторых других районах России, слово «бабка» означает не только «повитуха», но и «лекарка-знахарка»).
Правда, отличие колдуна от знахаря нередко все же трудноуловимо: «За колдуном следует знахарь, почти то же, что колдун: его почитают на свадьбах и вообще народ питает к нему большое уважение. Знахарь и знахарка (местами называется бабушка) лечат от разных болезней, снимают порчу и угадывают, кем что украдено и где положено» (Сарат.) <Минх, 1890>. Знаха — «ворожея и вместе лекарка; отчасти знается с нечистою силою, не стараясь сего обнаружить. Впрочем, такое знакомство существует только в понятии обращающихся к знахе» (Вятск.) <Васнецов, 1907>.
Как и у колдунов, у знахарей и знахарок есть на службе черти (шишки), «которые исполняют все их приказания» (Новг.). По мнению забайкальцев, и знахари, и колдуны могут делать и добро, и зло.
«Равно верует народ, что злой знахарь может испортить, привязать килу, посадить в человека Дьявола, и человек будет кликать, бесится; а добрый знаток сумеет вылечить, килу отвязать, беса выгнать» (Нижегор.) <Борисовский, 1870>.
Многие принадлежности знахарства, употребляемые «при ворожбе, отдувании, нашептывании», — общие для знахарей, ворожецов, ведунов, колдунов — это вода, различные травы и коренья, «печная глина, уголь, соль, зерна» и т. п., ср.: «Снимая порчу» (прекращая несогласие между мужем и женой), знахарь из Калужской губернии «дает одному из супругов наговорную воду, с которой он должен обойти, против течения солнечного, три раза дом свой, и входя в ворота сделать на них крест заблаговременно приготовленным веничком из трех сучков березы; потом начертить кресты на всех окнах дома, на всех дверях, столах и проч.» (оставшуюся воду следует выпить и затем, до семи дней, не давать съестного взаймы и не подавать милостыни) (Калуж.) <Ляметри, 1862>.
Тем не менее разделение колдуна и знахаря по способу (с помощью нечистой силы или нет) и направленности их действий (связанных прежде всего с лечением и снятием порчи, а также с ворожбой, отысканием пропаж, «отведением зла» и т. п.) прослеживается в поверьях многих областей России. А. М. Астахова отмечает, что на Русском Севере (район р. Пинеги) «чаще колдовство в специфическом его значении именуется „черным колдовством“ („черный колдун, кто черные слова знает и с боровым знаетця“). Наименование „знахарь“ мне пришлось встречать редко. Желая же определить принадлежность к данной профессии, употребляют выражения: „бабит“, „ладит, шопчет“, или… „со знатьем“» <Астахова, 1928>.
Не ограничиваясь лечением, снятием порчи, роль знахарей может быть еще более существенной. Как подчеркивает А. П. Щапов, ведуны и знахари искони были знатоками всех тайн природы, «всех тайн царств минерального, растительного и животного»: «Так, знахарь бобыль Калина Артемьев, державший у себя разные волшебные предметы, открыл в Олонецком уезде реку, в которой водился жемчуг. <…> Во второй половине XVII в., когда в Москве заводились уже немецкие аптеки и понадобилось фармакологическое знание трав и кореньев, — сам царь Алексей Михайлович обратился к русским знахарям. В 1674 г., по его указу, велено было в Якутске „всяких людей спрашивать, кто знает о лекарственных травах, которые бы пригодились к болезням, в лекарство человекам“. Знахарь, служилый человек, Сенька Екимов, взялся „сыскивать в полях лекарственные травы“. „И я, холоп твой, — писал он в челобитной своей к царю, — невдалеке от Якутска в полях которые знаю лекарственные и коренья и семена сыскал, и водки из тех трав сидел, и от каких болезней человеческих те травы и водки годны, и как тем травам и кореньям имена, — о том писано в моей росписи…“ <…> В травнике своем этот знахарь описал 21 вид лекарственных трав и кореньев, с обозначением их отличительных, характеристических признаков лекарственного употребления и топографического распределения или местонахождения, при водах, при озерах, промеж гор в ручьях, в лугах и проч.» <Щапов, 1906>.
