Крестьяне Калужской губернии верили, что «если еретик-колдун желает иметь изобилие меда, то он в день Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев (30 апреля), вынимает из улья осот, и в двенадцать часов ночи отправляется к мельнице для погружения его в воду при произнесении заклятий. Сделав это, он поспешает как можно скорее в свою пасеку. Если же кто увидит в это время еретика, то заклятия его остаются недействительными. Заклятый мед известен под именем наговорного» <Ляметри, 1862>.

Пчеловоды дарили водяного накануне Преображенья (19 августа); ночью, до петухов, топили первый рой или первак в болоте, считая, что это оберегает от больших разливов <Максимов, 1903>.

Подчеркивая, что «мотив дани, обязательных приношений водяному известен в промысловом фольклоре» и «неоднократно отмечался этнографами как характерный обычай рыбаков, пчеловодов и мельников», Э. В. Померанцева полагает, что этот удивительно жизнеспособный, вплоть до XX в., обычай нашел отражение в известной былине о Садко («опускание Садко на морское дно мотивируется в былине тем, что морской царь гневается на него за то, что тот ни разу не платил ему дани») <Померанцева, 1975>.

Водяной хозяин вступает в разнообразные отношения с людьми: он может попросить их рассудить спор с другим водяным, защитить (Новг., Олон.) Водяные приглашают людей к себе в гости (Вятск.); щиплют за ноги купающихся девушек (Арх); водяной ворует горох в отместку за кражу его коровы (Волог.). Водяные играют друг с другом в кости; принимают в гости лешего (Олон.); дерутся с лешим (Симб., Вятск.) (и то и другое связывается с исчезновением рыбы, проигранной или съеденной зваными и незваными гостями).

Неоднократно упоминается о том, что водяной любит музыку (иногда напоминающую, впрочем, плеск и гул волн). Он любит повеселиться под музыку, «для чего утонувших людей — музыкантов сзывает в свой хрустальный дворец, где они начинают играть, а водяной царь пляшет, „несмотря свои более чем почтенные годы“» (Смол.) <Померанцева, 1975>. Эти поверья по-видимому, также нашли отражение в былине о Садко. Э. В. Померанцева, вслед за Р. С. Липец, указывает, что «игра Садко на гуслях связана с обрядами, имевшими цель снискать расположение водяного хозяина». «Известен обычай северян сказыванием былин усмирять разбушевавшуюся водную стихию» <Померанцева, 1975>. Водяной не прочь поплескаться, пошуметь, похлопать в ладоши. Он любит всплывать на поверхность реки или озера при свете луны и беседует при этом сам с собой (Тульск.).

По одним поверьям, водяной боится грозы и посылаемых в него пророком Ильей молний, по другим — напротив, празднует Ильин день (Арх., Сиб.).

Согласно распространенным повсеместно в России представлениям, от водяного зависит участь купающихся, да и просто находящихся у воды людей. Отражающий это, по всей вероятности, очень давнее поверье сюжет находим в Житии Иова Ущельского, где нечистый дух, «аки рыба велика», пытается потопить лодку.

По мнению Олонецких крестьян начала XX в., водяные, «пользуясь малейшей оплошностью, хватают крещеных с лодок или во время купанья».

Крестьяне были убеждены, что люди обычно тонут «не от своей вины» — их топят разнообразные водяные существа. В Архангельской области еще недавно говорили, что утонувшего «утащил чертушка». По рассказу из Новгородской губернии, когда отыскивали утонувшую девушку, «то ныряли в воду. Один мужик нырнул, нашел девушку и хотел ее вытащить за волосы, но на ней сидела свинья. Он другой раз нырнул — то же самое. Приготовляясь нырять в третий раз, он перекрестился. Водяной — это был он в образе свиньи — скрылся. Утопленница была вытащена, но к жизни ее не удалось возвратить» (в сходном повествовании, услышанном в этой же губернии, водяной принимает обличье коровы). В повествовании из Тульской губернии тонущего бьет крыльями и клювом, губит сидящая у него на голове белая лебедь.

Едва ли не повсеместно существовал запрет купаться без креста или не перекрестившись, иначе утащит водяной. Кое-где считали даже, что «если и утопиться захочешь, да как креста не снимешь, так не утопиться» (Новг.). В Сургутском крае говорили, что водяной особенно любит «парное тело», поэтому старается утащить людей, обмывающихся в холодной воде после бани.

Водяной похищает неосторожно помянувших его у воды людей: близ воды нельзя ругаться и поминать черта (Яросл.), водяной не любит разговоров про себя близ воды или на воде — утопит, утянет (Вятск.). По рассказу из Олонецкой губернии, когда одна из ехавших в лодке девушек сказала, что хотела бы взглянуть на подводное царство, из реки поднялся водяной и утащил ее.

Связанный с календарным, лунным и особенно суточным ритмом, водяной опасен в Иванов, Петров, Ильин дни (более всего в ночи на эти дни), в Ивановскую, Ильинскую недели, во время созревания ржи (Олон.), когда он «играет и требует жертв» (Арх., В. Сиб.); детей в это время не пускают купаться (Олон.). Сибирские крестьяне полагали, что водяной «купается и играет» в Прокопьев день (21 июля), когда, как и в Ильин день, люди купаться не должны.

«Время водяного» — полдень, полночь и вообще весь период между заходом и восходом солнца: «Суеверный страх заставляет людей избегать купанья в мелких местах после заката солнца, а в глубоких и незнакомых водах днем избегают купаться» (Олон.). «Вера в водяного держится крепко, отношение к глубоким водам боязливое» (Влад.). «Без креста никто не решится купаться днем, а ночью и с крестом на шее спуститься в воду представляет большой риск» (Волог.). «После заката солнушка купаться нельзя: водяной либо помнет тебя, либо к себе за ногу утащит» (Новг.).

В некоторых районах России крестьяне, опасаясь водяного хозяина, избегали проходить ночью у воды: вода после заката вообще отдыхает, и тревожить ее нельзя.

Похищение человека водяным в многочисленных рассказах русских крестьян порой ничем не мотивировано: «Есть в реках и озерах такие места, где водяник постоянно есть, давит людей и лошадей во всякое время дня и ночи» (спастись от него можно, бросив впереди камни или упомянув предметы с железом на конце) (Олон.).

Водяной нередко воплощает судьбу, рок. В одном из самых популярных в XIX―XX вв. сюжетов водяной показывается на том месте, где должен утонуть человек, со словами: «Судьба есть, а головы нет» (Олон.); «Час тот, да рокового нету» (В. Сиб.); «Рок есть, да головы нет» (Костр.); «Есть рок, да человека нет» (Новг.), — после этого кто-то обязательно тонет.

В рассказе из Тульской губернии водяной хозяин тоже определяет судьбу попавшего к нему человека, однако, выяснив, что тому «не время тонуть», отпускает его на землю.

Водяной «сильно плещется» перед утоплением человека, издает неистовые звуки (Новг.). «Годов пятнадцать тому назад водяной три дня поутру и повечеру гилил (играл) в реке пред головою (перед смертью. — М. В.) нашего Николы» (Арх.). Нередко даже предупрежденный появлением водяного человек невольно идет навстречу судьбе и погибает.

На Ярославщине считали, что водяной имеет обыкновение приводить утопленников на дне в сидячее положение. «Обрадовавшись гибели человека, водяной начинает тешиться и играть. Тогда ветер нагоняет тучи, река начинает волноваться, и после такой игры часто наступает продолжительный холод. В Юрьевском уезде Владимирской губернии при наступлении летом холодной погоды народ утверждает, что непременно где-нибудь утонул человек» (то же в Ярославской губернии) <Пащенко, 1905>.

По поверьям, душу утонувшего водяной берет к себе «в присягу», а тело выбрасывает (Вятск.) или подменяет чуркой, двойником утопленника (Арх.).