Явление, неожиданно нарушающее обычный ход вещей, вызывает испуг, за которым следует «неясное ощущение присутствия какого-нибудь деятеля», в результате чего возникает «стремление считать всякое явление, не повторяющееся в определенные сроки, каким-нибудь живым существом» <Спенсер, 1898>.
В повествовании из Новгородской области притка-покойник внезапно появляется на дороге: «Ну, и идет… Только сравнялся с этой омшарой — выходит к нему [путнику] в белом мужчина. „Стой, — говорит, — постой!“ Он как испугался!.. И до самого дома все бежал. Прибежал домой и говорит: „За мной кто-то гнался белый!“ Ну, и назавтра как слег — три месяца пролежал и умер. Смерть его гнала!.. А раньше притка называли… Ему надо было остановиться и сказал бы: „Тьфу!.. Ты что за мной гонишь!“ И все. А он до самого дома бежал».
Живыми существами, встречающимися человеку, крестьяне представляли многие болезни, неожиданности (см. ВСТРЕЧНИК), поэтому притка в поверьях может быть не просто «столкновением», но персонифицированным случаем, «живой болезнью», вызывающим внезапную болезнь и смерть существом: притка — бес, причиняющий неожиданные острые боли, схватки <Максимов, 1903>.
«Притка — падучий и всякий неожиданный нечаянно приключившийся недуг (мне на таком-то месте попритчилось), а следующее выражение: „Притка его ведает, откуда он“ — указывает на демона» <М-ов, 1872>.
В поверьях Новгородчины притка — это персонифицированные болезнь и смерть, объединенные в облике преследующего человека покойника (преследуемый умирает). В то же время это возникающий «на стыке времени» полуночный дух или напасть, внезапное заболевание: «Перед питьем крестьяне говорят: „Господи, благослови“ — и дуют на сосуд с напитком, стараясь сделать крест на жидкости выдуваемым изо рта воздухом. Если в напитке есть бес, что, по народному мнению, возможно, а в вине и в пиве даже обязательно, так он выскочит и не войдет в утробу человека. В полночь пить нельзя, может „притка“ хватить…» (Новг., Череп.) <АМЭ>.
Вообще же представления о притке (притче, приче, причине) — одни из наиболее многозначных и ключевых в традиционном мировоззрении и в истории языка. Притъка, притка, притча в старинном и народном языке употребляются в смысле случая, события, судьбы, несчастия [ «Никакой я притки, скорби не видывал над собой», «Без притчи веку не изживешь», «На веку живет притчей много»]; «Отсюда прилагательное приточен в смысле опасен… Следственно, притча, как отдельный член народного эпоса, означала событие, случай, приключение; а как роковое изречение о сбывшемся и о впредь имеющем совершаться, принималась в смысле рока, судьбы. Такое совпадение понятий о слове и судьбе, кроме притчи, выразилось еще весьма ясно в форме рек от реку; отсюда же и урок в значении наговора, очарования. Как притча от понятия о случае переходит к понятию о беде, так и судьба от рокового решения переносится к смерти. <…> Нестор употребляет слово притча в его древнейшем, эпическом смысле, как изречение о роковом событии, о судьбе: „Есть притъча на Руси и до сего дне, погибоща аки Обръ“. Будучи отдельным членом эпического предания, притча заимствовала свое содержание из мифа и сказания» <Буслаев, 1861>.
В представлениях о притке, причине, притче отождествляются, объединяются событие и слово (повествование о событии); слово, событие и судьба (несчастье, болезнь). «Язык, развивающий метонимические приемы мифологии, смешивает произведение с производителем и действие с причиною»; «чародество притки выражается глаголом опритчить — свести с ума» (Тамб.); сюда же должно отнести курское слово «причина» — падучая болезнь, на том основании, что притка употребляется в областном языке в форме прича <Буслаев, 1861>. Ср. также поговорку «Без причины (без неприятного случая) веку не изживешь» (Курск.).
Притки-болезни, напасти («приточны оговоры», «притошные притошницы») «отстреливаются», «выводятся» из заболевшего с помощью заговоров.
«От притки. Благослови, Господи, Пресвятая Богородица, всем скорбям помощница, спаси от вихрю и от ветру, от встрешного и поперешного, от моровой язвы, от притки сухой, от притки водяной, от притки ветреной, зоряной и полуденной, от притки вечерней, часовой и получасовой, минутной и полуминутной у раба Божьего [имя]. Спаси, Богородица, от всякого глазу: от рыжего, красного свирепого. Уймись, притка и глаз и простуда и колотье и стук, аминь» (Нижегор.).
На Новгородчине верили, что можно прогнать покойника-притку матерной бранью; жители Саратовской губернии полагали, что от притки помогает «змеиный топор» (которым убили змею) или такая же палка.
От порчи (притки) могла предохранять ветка гнилой рябины: «В 1630 г. мецнянин сын боярский Яков Васильевич Распопов, обвинявшийся в колдовстве, между прочим рассказывал, что во время свадьбы своего брата „он, идучи к нему, на дороге сломил ветку рябины з гнилые колоды, а сказал: как хто пойдет на свадьбу или куды-нибудь и сломит з гнилые колоды ветку рябины, и того-де человека притка никакая не возьмет“. В 1648 г. казачка, прозвищем Рогатая Баба, излечивала от притки при помощи корня полуночника, „и тот де корень велела на гайтане привязать ко кресту“» <Черепнин, 1929>.
«Нечаянную боль в пояснице называют приткою, которую лечат, положивши больного на пороге на осиновое полено и ударив слегка в поясницу косырем. В это время спрашивают: „Кого рублю?“ Ответ — „Притку“. — „Гораздо ее, больше…“ Иначе лечат притку, осыпая больного различным хлебом» (Нижегор.) <А. М., 1859>.
«Так как иногда думают, что притка приключается от ушиба или падения ребенка, то мать больного должна „проститься с местом“, где упал и ушибся ребенок» (Казан.) <Демич, 1891>. «В Васильсурском уезде (Нижегородской губ.) проститься ходят с тем местом, где кто-либо надорвался или же случился паралич, известный под названием притки. Ходят на это место подряд три зари, три раза кланяются в землю и каждый раз приговаривают: „Свято место, прости меня, Христа ради“. Обратно идут, не оглядываясь назад» <Попов, 1903>.
В Пензенской губернии бытовал обряд «прошение притки»: «В полночь больной или больная (если больные сами не могут идти, то вместо сына должен идти отец, а вместо дочери — мать) идут со старухой, знающей способ совершения этого обряда, на то место, где, по их мнению, приключилась болезнь. Помолившись дома Богу, выходят за ворота и кладут на все четыре стороны по три земных поклона. Продолжая путь, на всех перекрестках делают то же. Приблизившись к известному месту, творят такие же поклоны и, падая на землю, целуют ее, приговаривая: „Мать сыра земля, прости ты меня, раба Божия [имя], окаянного, что ступил я на тебя нечистою ногою и тем оскорбил тебя. Прости, прости меня, мать сыра земля, аминь, аминь, аминь“. Затем опять кладут три поклона в землю и трижды целуют ее. Такое прошение должно повторяться три ночи кряду. После каждого прошения возвращаются домой с поклонами…» <Попов, 1903>.
Считалось, что от сорока приток (болезней) помогает трава сорокаприточник (борец, аконит) <Высоцкий, 1911>.
ПРОКЛЯТЫЙ — нечистый дух; черт.
ПРОКЛЯТЫЕ (ЗАКЛЯТЫЕ), ПРОКЛЁНУТЫЕ, ПРОКЛЁНУШИ, ПРОКЛЁНЫШИ, ПРОКЛЯТИКИ — проклятые, сгоряча «отсуленные» нечистой силе; проклятые за свои злодейства люди.
«Потом оны отчитали яну: она была проклёныш. Взяли ее к себе жить» (Пск.); «Мама говорила. Девка у них в деревне была, проклятая, и как мать проклянет, попадает такой момент, что сбывается, дочь делается как слабая умом, и ее подхватывают шишки, черти…» (Новг.); «Там была королева заклятая, в городе Кирмане, Саратовской области» (Ряз.).
