Повисло молчание.

   - Император, я понимаю, для чего это, но неужели так необходимо убивать своих подданных? - с болью в голосе произнесла женщина.

   - Я собираюсь драться до конца, Тартионна. Мы либо победим в этой войне, либо Империя перестанет существовать. Но я не могу говорить за пятьсот с лишним тысяч подданных. Многие захотят пересидеть, понадеются на милость победителей. Так вот, они должны уяснить, что милости не будет. Я достаточно понятно объясняю?

   - Да, повелитель, - советница опечаленно кивнула, но в ее глазах стояли слезы. - А что, если враги не станут вырезать население города под корень? Что, если зверств не будет?

   - Они будут. И будут чудом выжившие свидетели. Ясно?

   Повторять дважды не пришлось. Все было ясно. Шахрион переводи взгляд с лица одного участника совета, на другого, изучая их реакцию. Иритион был спокоен - собственно, идея пожертвовать одним городом, чтобы укрепить решимость людей, принадлежала именно ему. Китарион смотрел таким же затравленным взглядом, как и советница, но молчал - приказ повелителя был для него законом. К тому же, он был еще молод и многого не понимал, не заглядывал в глаза убитым.

   Шахрион не хотел огорчать Тартионну, он знал, что сегодня ночью та будет плакать, стоя на коленях перед образом Матери. Та, которую прозвали Ледяной ведьмой, в глубине души осталась все той же нежной и доброй девочкой, пытающейся прятаться от жестокости этого мира, заковав свое сердце в студеные оковы. Но, увы, законы войны неумолимы, а счастье живых не волнуют Матерь - та, что владеет подземным миром, глуха к мольбам и не видит слез.

   Шахрион провел рукой по волосам, машинально коснувшись пальцами длинного тонкого шрама на макушке. Быть может, он совершает ошибку, бросая подданных бешеным леопардам на растерзание, но что-либо менять уже поздно. Вздохнув, Властелин продолжил совещание.

   - Генерал, ты сказал, что Легион готов. Значит ли это, что все отряды вышли в намеченные точки?

   - Да, владыка. Все группы отдыхают в лесах, дозоры выдвинуты вперед, а наши маги присоединились к ним. Кстати, владыка, быть может, ты откроешь нам секрет: сколько некромантов сможет выставить Империя?

   Количество магов, подготовленных верховным некромантом, держалось Шахрионом в строжайшей тайне. Да что там число, само их существование было одним из важнейших секретов страны, который Властелин не доверял даже ближайшим соратникам!

   - Думаю, уже можно, - согласился Шахрион. - У нас почти две сотни чародеев, из них сотня стихийных, обученных также магии смерти. В свою очередь, каждый черный маг помимо некромантии в достаточной степени владеет магией огня, воздуха или воды - в зависимости от того, учился ли он в Радении или Исиринатии.

   Генерал с капитаном ошеломленно уставились на Шахриона.

   - Владыка, но как? - Только и мог спросить Иритион.

   - Много времени и старания, - пожал плечами император. - Детали вам знать необязательно.

   Генерал кивнул, соглашаясь со своим повелителем.

   - Владыка, почему же тогда каждому отряду полагается всего по одному колдуну? - задал вопрос Китарион. - У нас сорок два отряда, плюс три десятка гарнизонных магов - в Цитадели и Зантиртане. Где ты хочешь использовать остальных?

   Шахрион нехорошо улыбнулся. Этой частью плана он по праву гордился, и, как это вошло в привычку, держал в секрете, не обсуждая ни с кем, кроме верховного чародея.

   - На них свалилось много работы. Проверяющие вряд ли наведаются к нам перед самой войной.

   - Только не говори, что ты решил распечатать кладбища...

   - Не кладбища, - вновь улыбнулся Шахрион. - Кое-что другое.

   Число воспитанных магов император было целиком и полностью заслугой Шахриона. За несколько десятилетий возродить, казалось бы, полностью истребленных некромантов было равносильно подвигам легендарных полубогов древности. Чего ему только не пришлось проделать ради этого! Сколько младенцев было куплено или украдено и тайком вывезено в секретные горные убежища, а сколько золота потрачено! Едва ли не четвертая часть всех доходов государства уходила на поиск и воспитание магов.

   И это было отнюдь не прихотью Властелина. Мирный договор запрещал Империи иметь в армии больше одного легиона и одного отряда гвардии - всего выходило около восьми тысяч человек профессионального войска, к которым перед самой войной добавилась тысяча лиоссцев. Сюда можно было приписать пять-десять тысяч охотников и дровосеков - людей крепких, умеющих пользоваться оружием и защищать себя, и хорошо знающих леса. Также император имел виды на простых горожан, однако же, первое время их можно было разве что ставить на стены с арбалетами - держать строй и сражаться в поле они не умели. А посему у Шахриона просто не было выбора, ему пришлось возрождать запрещенное Лигой искусство. Когда почти четверть века назад появилась прекрасная возможность это сделать, молодой тогда еще правитель уцепился за нее руками и ногами.

   - Мы настроим против себя весь континент, - не очень уверенно возразил Иритион. Было видно, что генерал не имеет ничего против увеличения армии за счет мертвецов и ворчит лишь потому, что его не посвящали в детали.

   - Они и так нас ненавидят, - пожал плечами Шахрион. - Мы с вами можем хоть отрастить себе эльфийские уши, но все равно останемся чужаками и злом. Для них мы - Империя Тьмы, нам никогда не забудут этого...впрочем, мы тоже не сумеем отказаться от своего прошлого, как бы ни старались.

   Да, имперцы всегда будут чужими для членов Лиги, хвалящихся своей мнимой свободой и правильностью, этого не исправить и не изменить.

   - Владыка, когда мы сможем ожидать твои...подкрепления? - задал вопрос капитан.

   - Не раньше, чем Радения объявит войну Исиринатии. Так что первое время нам придется выкручиваться самим.

   - Справимся, можете на нас рассчитывать.

   - Могу, - согласился Шахрион, - иначе сейчас здесь сидели бы другие люди.

   - Владыка, что ответил Инуче? - этот вопрос принадлежал Тартионне.

   - Шаман выполнит нашу просьбу, хотя, замечу, это будет стоить недешево. Зато, когда начнется вторжение, во всех городах и деревнях Лиги появятся слухи про то, что война неугодна Матери Тишины и она готовит захватчикам страшное наказание.

   - Не думаешь же ты, что это заставит Тиста отвести войска? - Иритион нахмурился, силясь понять идею повелителя. Детально обсудив с ним все, что касалось обороны, Шахрион не проронил ни слова насчет своих наступательных планов.

   - Нет, не заставит. Более того, мало кто из образованных людей поверит в подобную ерунду - боги единожды одарили нас и предоставили самим себе, ни разу они не вмешались в человеческие конфликты со времен сотворения.

   - Тогда в чем же хитрость?

   - Это сыграет нам на руку позже.

   - Ты все темнишь... - покачал седой головой ветеран. - Не боишься запутаться в своих тайнах?

   - Нет, генерал. Не боюсь, - улыбнулся император. - У меня хорошая память. К тому же, если мы проиграем, все мои планы не будут иметь никакого значения, поэтому предлагаю решать вопросы по мере поступления. Полагаю, что на этом наше собрание закончено.

***

Пятая ночь третьего месяца лета 35-го года со дня окончания Последней войны.

   День пролетел незаметно, словно его и не было, Шахрион не успел даже понять, когда холодный мрачный вечер подобно гигантскому нетопырю накрыл собою улицы столицы. Шахрион не находил себе место. Внутренне он был спокоен и собран, но сон все равно не шел, разум отказывался отключаться в преддверие эпохального события, которому так или иначе суждено изменить лик континента.

   Сегодня, все решиться. Двадцать тысяч солдат - малая толика сил гиганта - на одной чаше весов и десятилетия кропотливой подготовки на другой, что пересилит? Император ставил на подготовку.

   Пойти, что ли, сыграть партию-другую с Тартионной? Нет, не стоит, советница и так устает, ей нужен отдых, поэтому Властелин решил развлечь себя иным способом. Шахрион, прихватив фонарь, вышел прочь из спальни, не обращая внимания на встрепенувшегося стражника. Конечно, можно было бы сходить и поговорить по душам с Китироном, но, увы, тот отбыл к своим гвардейцам, едва военный совет завершился. Генерал был плохим собеседником, а верховный чародей Гартиан вообще закрылся в своем подгорном убежище, и связаться с ним не представлялось возможным.