Финансовые и технологические усилия, необходимые для добычи барреля нефти, необычайно велики. Еще труднее превратить нефть в бензин. Ведь из нее нужно выделить именно те типы углеводородов, которые обеспечат работу двигателя. После всех этих операций бензин по цене 4 долл. за галлон уже не покажется дорогим. Ведь, в конце концов, он даже дешевле бутилированной минеральной воды, подаваемой в дорогих ресторанах Нью-Йорка, Лондона или Флоренции. Несколько лет тому назад я испытал шок, когда мне предложили маленькую бутылку минеральной воды «Tennessee» по цене барреля нефти. А ведь разливать воду по бутылкам – не столь рискованный бизнес, как нефтедобыча.

24 марта 1989 г., когда я уже прощался с командой BP, работавшей на Аляске, пришло тревожное известие. Нефтяной танкер «Эксон Вальдес» сел на рифы в проливе Принца Уильяма. Чтобы избежать встречи с айсбергами, судно пошло не по традиционному пути и наскочило на подводные скалы. Мы собирались лететь обратно в Анкоридж и решили немного изменить маршрут, чтобы пролететь над танкером. По мере того как прямо по нашему курсу начинал просматриваться затонувший танкер, мы видели, как из пробоины в борту выливается нефть, растекаясь вокруг черным пятном. Вскоре она покрыла площадь в 30 000 кв. километров.

Это не было первым или самым крупным крушением нефтяного танкера. Глядя через иллюминатор на «Эксон Вальдес», я думал об «Амоко Кадис», другом нефтяном танкере, севшем на мель у побережья Франции в 1978 г., и об «Атлантик Экспресс», столкнувшемся с другим кораблем недалеко от Тринидада и Тобаго в 1979 г. В промежутке между этими катастрофами в море вылилось 500 000 тонн нефти, а из «Эксон Вальдес» – «всего» 39 000 тонн. Однако на хрупкую северную экосистему впервые обрушилось такое количество нефти [51]. Штормы погнали огромное нефтяное пятно на скалистое побережье, что привело к загрязнению 2000 километров девственно чистой береговой линии и гибели 250 000 морских птиц. Погибло также много выдр и тюленей, а поголовье трески, ловлей которой занимаются местные жители, многократно уменьшилось. Фотографии пятен нефти на фоне белоснежных гор Аляски появились на первых страницах газет многих стран мира. Морских птиц, чьи измазанные нефтью перья слиплись, демонстрировали перед объективами фотокамер как живое напоминание об опасностях, сопряженных с добычей нефти.

Нефть – жидкость, и поэтому воспрепятствовать растеканию по любой поверхности очень трудно. В то же время и она, и сопутствующий ей газ огнеопасны и представляют серьезную угрозу для всего живого. 6 июля 1988 г., когда я находился по делам British Petroleum в Огайо, пришло сообщение об опасном инциденте на нефтяной платформе «Пайпер Альфа» компании Occidental Petroleum в Северном море. В результате серии взрывов газа платформа оказалась объята пламенем. Рабочие, уцелевшие при взрыве, попытались укрыться в задымленном жилом блоке. Другие же предпочли прыгнуть с высоты 60 метров в ледяную воду. Из 226 человек, находившихся на платформе на момент пожара, погибло 165. Этот инцидент стал серьезным сигналом: каждый сотрудник нефтяной отрасли осознал, что нечто подобное может произойти и с ним. После катастрофы на «Пайпер Альфа» многое было сделано для повышения безопасности в нефтяной индустрии, но предпринятых мер не хватило, чтобы предотвратить самую ужасную трагедию, произошедшую в период моей работы в BP. В марте 2005 г. при взрыве на нефтеочистительном заводе компании в Техасе погибло 15 и было ранено более 170 человек [52].

Не так давно, в апреле 2010 г., пузырь метана вырвался из глубоководной нефтяной скважины Макондо в Мексиканском заливе. Предохранительный клапан не сработал, и в результате газ поднялся до верхних секций буровой трубы и достиг буровой вышки «Дипуотер Хоризон». Там он воспламенился от случайной искры, и в результате взрыва погибли 11 человек. Нефть из скважины начала вытекать в море, что продолжалось почти три месяца. Я с отчаянием наблюдал за трагедией, а камеры, установленные на глубине 1500 метров, бесстрастно фиксировали непрерывную утечку нефти. Случай с Макондо стал первой техногенной катастрофой, за которой можно было наблюдать в режиме реального времени – включить телевизор и увидеть своими глазами, как нефть сплошным потоком вырывается в море.

Немалые риски связаны с добычей нефти. Даже учитывая уроки прошлых трагедий и используя передовые технологии, мы не можем их избежать. Так, в первое десятилетие нашего века происходило в среднем три крупных разлива нефти в год, в результате на поверхность вытекло более 700 тонн нефти. Беспрецедентная по масштабам авария на Макондо и последовавший за нею разлив служат горьким напоминанием о том, что, превышая возможности существующих технологий, мы подвергаем себя огромной опасности. В ретроспективе причина взрыва газа и разлива нефти кажется очевидной: сбои в работе техники плюс грубые ошибки. Но ни оборудование, ни действия людей не могут быть абсолютно надежными. И об этом мы должны обязательно помнить, когда пользуемся результатами нефтедобычи как чем-то само собой разумеющимся.

Новые технологии лежат в основе прогресса нефтяной индустрии, но это лишь часть истории. Нефтяной бизнес – один из самых жестоких и безжалостных в мире. Политические махинации с нефтью, личные амбиции, борьба компаний и стран за контроль над нефтяными запасами – и такие вещи этот вид углерода привносит в нашу жизнь. Особенно следует выделить одного человека, оказавшего наибольшее влияние на нефтяную индустрию.

Джон Рокфеллер с неодобрением смотрел на первых добытчиков нефти. Посетив местечко Ойл Крик недалеко от скважины, пробуренной полковником Дрейком в Титусвилле, он ужаснулся – такая там царила атмосфера. Тысячи людей наводнили эту местность в надежде на удачу. Они несли с собой беспорядок, граничивший с хаосом, поскольку рыли колодцы везде, где могли купить землю. Никто толком не знал, где, когда и сколько нефти можно будет добывать, и цены менялись в немыслимых пределах. Вскоре нефть добывало так много людей, что в результате перепроизводства цены резко пошли вниз. Рокфеллер, владевший в то время нефтеочистительным заводом в Кливленде, решил: пришло время активных действий. В январе 1870 г. пять человек под предводительством самого Рокфеллера и его партнера Генри Флеглера основали компанию Standard Oil. Цель проста: объединить ведущие нефтяные компании Огайо, снизить избыток мощностей и взять под контроль хаотичный процесс установления цен, угрожавший бизнесу Рокфеллера. Он проявил не меньшую смелость, чем первые проходчики недр, но он был также рационален, расчетлив и сдержан. Еще в детстве он осознал важность экономии от эффекта масштаба: покупал леденцы фунтами, а затем выгодно продавал их меньшими порциями сводным братьям и сестрам. Рокфеллер понимал также, что обеспечивает стабильность. Он интегрировал собственные поставки нефти со своей системой дистрибуции и создал инфраструктуру доставки, сначала изготавливая железные бочки, а затем покупая нефтепроводы, танкеры и железнодорожные цистерны. Рокфеллер усилил конкурентную позицию Standard Oil и защитил ее от других игроков рынка. Объем операций Standard Oil был столь велик, что Рокфеллер добился скидок от независимых железнодорожных и судовых компаний, что еще больше подрывало позиции конкурентов.

Рокфеллер вел бизнес безжалостно, его тактика часто требовала закулисных маневров. Если конкурент не соглашался продавать бизнес, то Рокфеллер заставлял его «хорошенько попотеть», снижая цены на нефтепродукты на конкретном рынке и вынуждая конкурирующую фирму работать себе в убыток [53]. Оказавшись в безвыходном положении, владелец конкурирующей фирмы продавал ее Рокфеллеру за полцены. Одного за другим Рокфеллер выводил конкурентов из игры. В Кливленде Standard Oil менее чем за два месяца приобрела и закрыла 22 из 26 фирм. К 1879 г. она контролировала в США 90 % мощностей по переработке нефти и значительную часть нефтепроводов и других средств доставки нефтепродуктов.