Света застыла, тупо уставившись на то место, где только что стоял молодой человек. Где-то далеко-далеко раздался испуганный вопль Оксаны.
Так это всё-таки он! Тёть!
Оцепенение отпустило, и Света с размаху швырнула горящую лампу в проступавшую из мути уродливую фигуру. Стекло разбилось, окатив огненными брызгами перекрученный ствол. В голове валом нарастал знакомый пульсирующий гул, внезапно завершившийся глухим ударом. Земля вздрогнула и вздулась прокатившейся от Тётя волной, ударила в калитку и швырнула закричавшую Оксану в белёсый слой. Муть вскипела, свернулась воронкой и разделилась вращавшимися смерчиками, пронеслась по месту, куда упала девушка, оборвав полный боли крик. Затем осела, истончилась в переплетённые нити гигантской сети, и вдруг будто впиталась в рыхлую землю, но не исчезла, оставила за собой разгонявший тьму светящийся след.
Снова гудение, и новый удар, вызвавший земляную волну, потом ещё один. С каждым ударом вздутия возносили фигуру Тётя всё выше, наслаиваясь крутыми, обрывистыми пиками, и подобраться к нему уже не представлялось возможным. Толчки учащались, делались сильнее. И страшнее. Раскатывающиеся от Тётя волнообразные земляные вздутия поднимали с собой летний домик дачи и сарайчик с баней. Всё сопровождал пронизывающий скрип расшатываемых стен и громкий стук безудержно хлопавших дверей; оглушающее звенели стекла в покосившихся рамах, но пока держались.
Света не устояла и рухнула вниз, перекатилась и села, скрестив ноги и крепко зажмурившись. Она пыталась отрешиться от окружающего, стараясь ухватить какую-то мысль, мелькавшую где-то на краю объятого ужасом сознания. Получалось плохо. Доводящая до тошноты тряска никак не давала сосредоточиться. Девушке казалось, что ещё немного – и её просто раздерёт на части.
Почему не разорвали сразу? Почему она вообще до сих пор жива? И так плеть, поразившая Аристарха: она ведь задела её, но сразу отпрянула, как трусливый заяц… А если…
Света до крови закусила губу и развела руки в стороны ладонями вниз, представляя, как тычутся в ходящую ходуном поверхность жёлтые тёплые пятнышки, ласковыми поглаживаниями успокаивая судороги земли. Почудилось, будто внизу, под почвы сжимается и разжимается неистовой пульсацией тёмная ячеистая сеть, сотканная из переплетённых корней колоссальной толщины. И при каждом сжатии края корней ощетиниваются чёрными, скручивающимися в спирали смерчиками, тянутся друг к другу, заполняя шевелящейся темнотой пока еще светлые ячейки.
Тёплые пятнышки скользили по сети, смягчая и растворяя чёрное плетение там, где могли дотянуться. Сеть взволновалась, вздыбилась навстречу жгутами неистово вращавшихся смерчей, упёрлась конусами черноты в свет, силясь извергнуть незваных пришельцев. И не смогла: жгуты начали изгибаться, проседать и таять. Черноту свело судорогой. По корням прокатились волны тёмных сгустков, вплавляясь в воронки слабевших смерчей, наливая их новой силой и постепенно выталкивая пятнышки вверх. На какое-то время установилось равновесие: свет не мог пробить подпитываемые сгустками вращающуюся черноту, но и той не хватало мощи преодолеть силу, лившуюся сверху.
Колотившая землю дрожь внезапно прекратилась. Свету ощутимо повлекло куда-то вбок. Девушка испуганно открыла глаза. Она сидела в воздухе в метре над землей. Из ладоней вниз струилось едва различимое сияние дробящихся светлыми пятнышками потоков. Внизу всё так же судорогами корёжило землю, но уже гораздо реже.. А саму Свету постепенно поднимало всё выше и плавно несло к центру – обрывистому земляному вздутию, на котором застыл Тёть. На какое-то время она просто оцепенела от увиденного, потом инстинктивно дёрнулась, взмахнув руками, и мгновенно рухнула вниз, весьма ощутимо приложившись пятой точкой.
Очумело тряхнув головой, Света пришла в себя. Она шлёпнулась на край земляного наплыва, прямо перед изодранным в лохмотья сарафаном, под которым корчились скрюченные сучья Тётя. В чудом державшейся ещё оправе сквозь остатки стёкол вытягивались и тут же скрывались чёрные смерчики, отчего казалось, что глаза бешено пульсируют. Из разорванных перчаток свисали перекрученные чёрно-зелёные стебли плетей – будто тянулись к земле шевелящиеся корни и впивались в рыхлую коричневую почву, порождая всё новые земляные судороги.
Свете показалось, что земля стонет от боли. Она выбросила ладони вперед, подрезая раскалённым потоком светлых пятнышек эти корчившиеся сучья и заживляя раненную поверхность широкой полосой бурого ожога. Обрезанные концы наросли, удлиняясь, бессильно ткнулись в спёкшуюся землю, изогнулись и вдруг взвились в воздух, лопаясь с хлюпающими звуками бессчётными щупальцами. Одновременно из остатков оправы вытянулись длинными вращающимися конусами чёрные воронки смерчей, подхватывая и перекручивая их в чёрно-зелёные плети и толкая в сторону девушки.
Лившийся с ладоней светлый поток упёрся в них, замер и медленно отхлынул назад, обтекая руки, обволакивая плечи и грудь, шею… И скоро вся девичья фигурка оказалась облачённой искрящимся жёлтым ореолом, нарастающим из глубины наружу светлыми пляшущими пятнышками навстречу змеившемуся сплошному потоку чёрно-зелёных плетей, что наслаивались друг на дружку, выстраивая перед девушкой круг. И не могли ничего поделать: едва плеть касалась тёплого гало, как мгновенно прожигалась на бесчисленные нити, которые тут же слипались, застывая, однородной массой, и только остававшиеся на конце кончики беспорядочно шевелились. А следом уже наползала новая плеть. Стена разрасталась вверх и вширь, и спустя немного времени уже казалось, что девушка стоит в раскрытой чёрно-зелёной пасти с живой бахромой зубов. Словно кто-то огромный и мерзкий пытается и никак не может стиснуть колоссальные челюсти и раздробить хрупкую светлую фигурку.
Света завороженно оглянулась. Позади нарастала такая же чёрно-зелёная стена, тянулась вверх и постепенно смыкалась с шевелившейся бахромой впереди, образуя кокон. А чуть погодя, когда свет уже не мог пробиться снаружи внутрь, Света почувствовала, как сверху наливается тяжестью и давит зубастый свод. И под его весом кокон вдруг начал раскручиваться. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, а затем его неуклонно повлекло куда-то вниз, навстречу змеившимся плетям.
Света машинально дёрнулась вверх, взмахнув руками и пытаясь разодрать чёрную массу, а сверху всё наползали и наползали новые пласты, утапливая своей тяжестью кокон. Грудь стиснуло, стало трудно дышать, глаза застило серой пеленой, из которой наплывали чёрные тени и сворачивались спиралями смерчей, закручивались в резонанс вращавшегося кокона. В ушах нарастал свистящий звук: «С-с-в-е-т-а», впиваясь в мозг острой стальной пружиной, словно старался пробиться к крутившимся смерчам, соединиться с ними и выплеснуться наружу. Девушке начало казаться, что она угодила внутрь бешено несущегося чёрного вихря.
Чувствуя, как подворачиваются ставшие ватными ноги, Света изо всех сил затрясла головой, сбрасывая оцепенение, зажмурилась до боли и с размаху ударила себя ладонями по ушам. Из-под плотно сжатых век покатились слёзы, а перед глазами то ли от удара, то ли от нехватки воздуха поплыли красные пятна. И уже на краю ускользающего сознания Света представила, как они начинают расти, искриться, оборачиваясь стайкой порскающих повсюду солнечных зайчиков. Они множились и сливались друг с другом, делались все больше и ярче, изгнав ввинтившийся в голову звук и крутившиеся смерчи перед глазами. И вдруг вырвались из-под век двумя солнечными копьями, скользнули вдоль вздернутых рук и вонзились в черный пласт, дробясь множеством пылающих пятен. Они плясали по черноте, образовав круг, который начал вращаться в сторону противоположную вращению кокона. В уши ударило беззвучным взрывом, разметавшим шевелившуюся черноту и высветившим девушку тёплым солнечным светом.
Девушку подбросило и швырнуло вниз.
* * *
Света пришла в себя на дне глубокой воронки, точнее, настоящего колодца, расширяющимся конусом уходящим вверх метров на десять к очистившемуся от облаков звёздному небу. Стало заметно светлее. Упираясь руками в стену, она с трудом поднялась, попробовала вскинуть голову и тут же опустилась на корточки, обхватив руками колени. Ноги тряслись и не держали, зубы выстукивали мелкую дробь. Какое-то время она просто сидела и приходила в себя. Потом опять запрокинула голову и посмотрела вверх. Стены конуса были гладкими и блестели тёмным в лунном свете. Света вытянула руку и осторожно потрогала пальцем ровную поверхность: походило на отшлифованный обсидиан, который ей доводилось видеть в музее, или стекло, что наглухо хоронило возможность выбраться самостоятельно.
