– Но… – запротестовал тот.
– Никаких но! – жёстко сказал Павел. – Я здесь командую.
Он двинулся вниз к покрытой ещё не осевшей пылью площадке. Фрося шагнула следом, но была остановлена напарником Павла.
– Нельзя, – он придержал её за руку. – Вот когда будем знать точно, что взорвались все, тогда – пожалуйста.
– Но вы же считали, сами говорили.
– Мы могли и ошибиться, – объяснил взрывник. – Лучше подождать. Да и пыль ещё не осела.
– Хорошо, – Фрося послушно кивнула и принялась смотреть на спускавшегося к площадке Павла. Солнце скрылось за деревьями, но света пока хватало, чтобы разглядеть в стремительно накатывающих сумерках ровное серое поле почему-то не оседающей пыли, покрывшей площадку. А там, куда падали рассеянные круги света от фар, девушке почудилось, что пыль начала сворачиваться в комья, похожие на вату, и просвечиваться изнутри серо-белым светом. Зрелище завораживало и одновременно вызывало чувство неосознанной тревоги, к тому же казалось, будто снизу доносится невнятный призывный гул.
Гул отдавался в ушах, давил, толкая туда, вниз, к медленному вращавшемуся водовороту серых комков. Фрося, как зачарованная, шагнула к площадке, не в силах сопротивляться. Где-то на самом краю сознания скользнула мысль, что следует остановиться и ни в коем случае не приближаться к странному слою пыли, и исчезла, задавленная гудящим в голове призывом. Впереди тёмным пятном замаячила спина Павла. Взрывник ладонями сжимал виски и медленно двигался в сторону площадки прямо в серую муть.
Он не дошёл каких-то пары шагов. Разряд молнии пробил тучи, упёршись на миг в завесу пыли, и секунду спустя раздался глухой хлопок, подхваченный оглушительным громовым раскатом прямо над головой. Вращавшаяся комковатая пыль всколыхнулась, замерла и медленно осела, открыв чёрную ровную площадку, без каких-либо следов взрывов. Но Фрося на неё не смотрела – она видела лишь лежащее на краю площадки скрюченное тело.
Девушка вскрикнула и метнулась вперёд, пробежала несколько метров – нога угодила в какую-то неразличимую в серости ямку. Ефросинья замахала руками, по инерции проскочила ещё пару шагов и покатилась по траве вниз, остановившись рядом с телом. Не вставая, подползла поближе, опираясь ладонями, и уставилась в лицо лежащего взрывника, неестественно-белое с синеватым отливом, хорошо заметным даже в сумерках. Ефросинья взяла его руку, собираясь проверить пульс, и с криком отпрянула. Кисти Павла были чёрными, как две обугленные деревяшки. Ефросинья с ужасом смотрела на них какое-то время, потом снова перевела взгляд на лицо и с облегчением заметила бившуюся на виске жилку. Павел был жив.
Сверху донесся неясный гул приближавшихся встревоженных голосов. Скоро вокруг всё оказалось заполнено народом. Ефросинью отодвинули от тела, подняли и укутали в чью-то брезентовую куртку. Её начала бить противная выматывающая дрожь. Кто-то посветил ей фонариком в лицо и что-то спросил. Она что-то ответила. В ушах шумело после громового раската, и слов она не разобрала. Её заставили хлебнуть из фляжки, похлопали по спине и оставили в покое, жадно хватающую раскрытым ртом воздух после дозы чистого спирта.
Постепенно дрожь утихла, и сквозь неясный шум в голове начали пробиваться отдельные связные фразы.
– …живой и то хорошо…
– …откуда молния взялась: дождя ни капли и на небе ни облачка… И по прогнозам должно быть без осадков.
– Такое бывает. Вот почему один заряд не сработал – вопрос! Вообще врываем, как при царе Горохе, на электронику давно пора переходить.
– Тебе в это захолустье ямо-бур пригнали – и то хлеб.
Девушка отметила, как трое человек подняли тело Павла и довольно осторожно понесли вверх по склону. Она помотала головой, прогоняя остатки шума в ушах, и наткнулась на сердитый взгляд Роберта Петровича Герина, начальника экспедиции.
– Вы как здесь оказались? – поинтересовался он ледяным тоном, затем окинул взглядом собравшихся. – Откуда здесь посторонние? Неприятностей захотелось?
– Это наша Ефросинья, из совхоза. – Фрося узнала по голосу Потапова. – Она с нами в оцеплении стояла. Вы успокойтесь, Роберт Петрович, воскресенье сегодня, выходной, у нас народу не хватало, а ваша экспедиция многим интересна. К счастью, ребятня совхозная не пронюхала, что взрывать будут, а то жизни бы не дали своим любопытством, пришлось бы всю ночь гонять.
Герин махнул рукой и обратился к стоящему рядом помощнику Павла:
– Надо бы проверить, больше сюрпризов нет.
Тот понимающе кивнул и направился к площадке. Фрося с тревогой следила за сливавшейся с сумраком фигурой, от которой зигзагами по полю метался луч фонаря. Время от времени взрывник останавливался, опускался на колени и разгребал землю. Наверное, проверял закладки. Девушка подумала, что после взрыва, от пробуренных шурфов не должно ничего остаться, но поскольку взрывником не была, то решила, что так и надо. В одном месте взрывник провозился особенно долго, наверное, это и была не сработавшая вместе с остальными закладка. Потом встал, пошарил по сторонам лучом и быстро прошёл к уже неразличимым в темноте деревьям на краю площадки.
– Куда он? – недоумённо пробормотал Герин. Ему никто не ответил.
Фигура вскоре вернулась. Ефросинья с трудом различила, как она воткнула что-то в землю, прошлась вокруг, утрамбовывая, и направилась к поджидающему начальству.
– Не взорвавшихся нет, – доложил он. – Только…
– Что? – Герин навел луч своего фонаря на лицо взрывника, и тот прикрылся рукой от слепящего света.
– Первый раз такое вижу. Пласт подняло целиком и снова на место опустило. Земля нетронутая лежит. Хоть опять взрывай.
– Хочешь сказать, – медленно начал Герин, – что взрывали впустую?
Взрывник пожал плечами и кивнул. Все притихли.
– Ладно, – сказал начальник экспедиции, – утром проверим, так ли всё плохо. Хотя… всё равно теперь работать не дадут, – пробормотал он уже гораздо тише.
– Почему? – удивилась Ефросинья. Она стояла рядом и хорошо расслышала последние слова.
– Комиссиями замучают: шутка ли – человек пострадал. Один, правда, плюс есть, – он посмотрел на взрывника, – если ты не ошибся, пусть со взрывами сами разбираются.
– А что вы там вкапывали? – Ефросинье было любопытно.
– Да… – взрывник обратился к Герину. – Роберт Петрович, один шурф, последний сработал… не знаю, как сказать, не совсем, что ли…
– Что значит – не совсем? Хватит мямлить! – оборвал его Герин. – Докладывай, как положено.
Взрывник вытянулся перед начальством.
– Докладываю, – сказал он. – Мы шурфы бурили на три метра, а там после взрыва целая штольня вглубь уходит. Небольшая такая, сантиметров тридцать в поперечнике.
– Такая маленькая воронка? – не понял Герин.
– Нет. Нет там воронки – просто дырка в земле и в глубину уходит, фонарь не достаёт. Я там палку воткнул, место отметил, а то земля осыпаться начала, боюсь, завалит.
– Чёрт те что! – Герин решительно двинулся к площадке. – Идём, посмотрим.
Следом за ним потянулись остальные, с ними и сгоравшая от любопытства Фрося.
Очутившись на площадке, она не удержалась и, наклонившись, потрогала землю. Почва была сухой и твёрдой, без единой травинки и чем-то походила в темноте на городской асфальт. И никаких следов взрыва. «В самом деле, – подумала Фрося, – хоть снова взрывай», и пустилась догонять ушедшую вперёд группу.
Когда она подошла, все стояли кружком и пялились на воткнутый в почву небольшой прутик, выдававшийся сантиметров на пятнадцать над землёй.
– Ты поменьше палку найти не мог? – осведомился Герин у взрывника.
– Я нормальную палку втыкал, длинную, – запротестовал тот. – Целый ствол молодой сирени выдрал с корнями, чтоб не провалилась.
– И где он, этот ствол?
Вместо ответа взрывник шагнул к торчавшей деревяшке и ухватил её за верхушку. Дёрнул. В ту же минуту поверхность вокруг палки вздулась и с громким шелестом рухнула вниз уходящим в глубину конусом, по краям которого всё быстрее и быстрее стала осыпаться земля, заполняя образовавшуюся воронку двухметровой ширины. Стоявшего в центре взрывника наверняка бы засыпало, если б он, извернувшись по-кошачьи, не успел отпрыгнуть и вцепиться в края конуса, постепенно оседавшие под его пальцами.
