Несколько ночевавших у бордюра фур вынудили всех выбиравшихся из Новокосино сбиться на одну-единственную полосу. «С каждым годом их становится всё больше!» На кругу у универсама поток расширился, перед заправкой – ещё больше. Чья-то задница уставилась на Алексея из окна маршрутки, стоявшей слева. «Как в анекдоте[1]… Семь минут до поворота с Городецкой на Носовихинское шоссе».
«Хотя… в чём-то Светка права», – согласился Звонарёв, снова вспомнив её позавчерашнее «выступление». Дело в том, что несколько месяцев назад Лёха облажался. Его переезд в Москву оказался успешным… неожиданно для родственников. Очутившись в банке, в дилинге, он очень удачно угадал период «медвежьей»[2] игры на рынке акций и заработал кучу денег на фьючерсах. Плюс, во время ухода старой команды проявился его организаторский талант. Бизнес банка, построенный на многолетнем облизывании контрагентов, не остановился, и хозяин, благодарный Звонарёву за такую обязательность, повысил его сначала до символического начальника отдела, а потом сразу до начальника управления. Банк не был большим, и должности звучали неадекватно громко, но фронт работ был ответственным, и подчинённых было несколько человек. Алексею пришлось отвечать за работу сразу нескольких «дэсков»[3]. Больше времени стало уходить на внутрибанковские бюрократические разборки, а торговлей стали заниматься другие. Чтобы не терять чувство рынка, Звонарёв попробовал играть на форексе[4] (хозяин скорчил недовольную рожу – у банка был только негативный опыт таких игр), и снова успешно. Тогда Алексею удалось построить торговую технику, позволявшую ловить всплески волатильности[5] евро, и торговля стала приносить небольшой, но стабильный доход. При этом не нужно было бдеть над компьютерным экраном часами, гипнотизируя красно-зеленые стрелочки, прыгающие то вниз, то вверх. Торговля была краткосрочной, и тридцати минут обычно хватало, чтобы уйти с прибылью или сыграть «в ноль».
Зарплата Звонарёва уходила на аренду квартиры в Новокосино, содержание семьи в К., помощь родителям. А вот весь бонус, который ежеквартально выплачивался «в конверте», он откладывал на квартиру в Москве. Единственное, что он себе позволил, – это восьмилетняя «эмэлька», тёмного цвета «паркетник» – Mercedes ML-320. На Родине в К. машина смотрелась весьма и весьма солидно, но в Москве терялась на фоне более дорогих иномарок.
Девушка на зелёном «Москвиче» не успела пересечь перекрёсток и перегородила выезд на Носови-хинское шоссе. Народ в машинах вокруг запсиховал, начал ругаться, сигналить. Кто-то лез за её задний бампер, кто-то – под передний. Давление многочисленных взглядов тяжело сочилось сквозь скошенные лобовые стекла на девушку. Та беззвучно оправдывалась, вертя головой во все стороны. Ей было неуютно от этих злых чужих взглядов. Наконец, так же беззвучно, она простила сама себе этот конфуз и успокоилась. Девушка с тонкими прямыми чёрными волосами. «Как у Светы. Симпатичная», – Алексею стало её жалко на этой грубой дороге. «Ну что ж, буду поднимать себе настроение, разглядывая девушек в машинах вокруг», – решил он.
Наконец-то шоссе тронулось – и перекрёсток освободился.
Девять полупустых автобусов толпились в очереди за пассажирами на остановке «Улица Южная». Ряд изгаженных позавчерашним дождём машин несколькими потоками упёрся в эту нудную остановку. Надпись на одном из фургонов, нацарапанная нетвёрдой рукой по грязи, гласила: «НЕСПИШЫ». «Засада какая-то. До следующего светофора ещё минут пятнадцать… С такими темпами придётся пересаживаться на метро», – мысли Алексея становились всё более рваными и нервными. Впереди шёл пассажирский «уазик-буханка», наполненный гастарбайтерами. Из открытой форточки на дорогу вывалилась пустая пластиковая бутылка.
Сосчитав первые бонусы, они со Светланой решили, что стоит замахнуться сразу на «двушку». А оценив успешность своей форексной торговли, Звонарёв открыл себе маржинальный счёт в «Альфе»[6] и начал покупать «Из рук в руки», прицениваясь к недвижимости. Принцип «никогда не считать выигрыш, пока деньги на столе» жестоко наказал его. Три «стоп-лосса»[7] подряд вывели Алексея из равновесия, он начал нарушать собственные торговые правила и даже забросил свои рабочие обязанности. Правда – ненадолго. В один прекрасный день он ушёл на самый дорогой обед в своей жизни, а когда вернулся – квартиры в планах уже не было. Ни двухкомнатной, ни однокомнатной – никакой. Сам он впал в жутчайшую депрессию, похудев за пару недель на несколько килограммов. Понял, что своим жутким настроением он портит атмосферу в коллективе, взял три дня «за свой счёт» и провалялся весь отпуск на холодном полу, лицом вниз. Пить не хотелось, разговаривать не хотелось, никого видеть не хотелось, но долго жалеть себя тоже не хотелось. Слушал МКАД. Он понимал, что оказался в положении фанатиков, регулярно спускавших все деньги в залах игровых автоматов, и презрение к ним, как и к себе, не давало опуститься ещё ниже.
Первое ДТП стало видно у поворота на Реутов. К удаче въезжающих в Москву – на встречке. Замызганные обесцвеченные «Жигули», видимо, 1967 года выпуска. Водитель решил, что ему хватит одного ряда, чтобы развернуться через двойную сплошную. «Ага!» Грузовик, ползущий к Москве во втором ряду, встретил ВАЗ левым бортом и затолкал назад в его ряд. Минус ещё две машины, мирно ждавшие своей «зелёной стрелки». Пробка в обе стороны. Свободен только крайний правый ряд.
Звонарёв словно почувствовал, как город давится потоком машин, втискивающихся в Москву со всех сторон. Почувствовал, как ненависть к несчастным водителям объединяет все улицы, и старинные и современные, одинаково не рассчитанные на горожан.
«Буханка» всё ещё ползла впереди: перед постом ГАИ оттуда вывалилась пивная банка и тут же следом – пакет, явно с мусором. «Они тоже ненавидят этот город», подумал Звонарёв, объезжая пакет, пытаясь подавить в себе раздражение хамством попутчиков, дорогой и Москвой. «Интересно, что меня раздражает сильнее: московские пробки или свинство этих хачиков?» – Звонарёв задумался, но ответа на это вопрос так и не нашёл. Он вспомнил, почему Москвы боялась Светлана. Количество машин на дорогах просто шокировало её, хотя, на взгляд более опытного Алексея, в тот день, когда она посетила его в столице, движение было средним. Но последней каплей стал эпизод, когда на глазах у Светланы роскошный «Порше-кайен» воткнулся в задницу не менее роскошному «Лексусу», причём оба в этот момент совершали обгон по встречке.
Традиционной пробки на Кетчерской сегодня не было. Средняя скорость движения достигла семи километров в час. «Ой ли?» – Звонарёв услышал справа гневное «биби». Девушка на чёрном «Авео» пыталась перестроиться из правого ряда в левый.
Притормозила, ожидая, что её пропустят, при этом правый ряд встал. Звонарёв деликатно остановился. В ответ девушка заглохла между рядами. Кореянка.
«Ну что ты будешь делать?» Новогиреевская эстакада. Маршрутка, моргая правым «поворотником», перестроилась влево. В его ряд. Звонарёв, привычный к стилю езды водителей маршруток, угадал этот манёвр. На заднем сидении молоденькая девушка, блондинка, задумчиво уставилась ему прямо в лицо, не видя Алексея. Тот принял игру. Видел её в первый и в последний раз в жизни, поэтому бесцеремонно разглядывал девушку, любовался. Карнавальная безнаказанность. Красивая. Она не выдержала первая и, напустив на лицо маску холодного безразличия, отвела взгляд.
У Светланы поначалу случилась истерика, но на выходные она примчалась в столицу утешать любимого. Они вместе поплакали, Звонарёв успокоился, Света вернулась к ребёнку. Хотя она и заявила: «Милый, ведь это всего лишь деньги», оптимизма в её голосе Звонарёв не заметил. Похоже, он «слетел с пьедестала»: через пару месяцев стало заметно, что жена считает его таким же обормотом, как и масса их общих знакомых – неудачников.
