На первом фото по пояс запечатлен Роберт. Загорелый, в белой обтягивающей майке, сквозь которую просвечивают рельефные мышцы.

Мама дорогая! А под пиджаком и не скажешь, насколько он хорошо сложен.

Я сглатываю.

Очевидно, это на отдыхе. На фоне бассейн, пальмы и маленькие бунгало. Роберт держит бокал предположительно с белым вином и широко улыбается. В глазах задор и веселье. Я еще не видела его таким. Таким по-мальчишески беззаботным. Если верить дате, то фото сделано четыре года назад, как раз в мае.

Переворачиваю и любуюсь следующими снимками.

Роберт стоит на лестнице в махровом халате, положив руку на перила. С мокрыми взъерошенными волосами и игривым взглядом он совсем не похож на человека, с которым я сталкивалась уже целых три раза.

На другой фотке он в солнечных очках-авиаторах, сидит на песке в шортах, с полотенцем на шее. На следующей стоит возле пляжного бара спиной к объективу и смеется над чем-то, запрокинув голову.

Не могу оторваться. Он впечатляюще красив, обаятелен и – как ни странно – мил.

Листаю дальше, и мое сердце падает вниз, отстукивая мощные, учащенные удары.

Девушка. В белом коротеньком платье на тонких бретельках.

Она сидит на краю пирса, свесив загорелые стройные ноги вниз, а длинные черные волосы ровным каскадом ниспадают на ее хрупкие плечи. Она раздражающе безупречна.

Перелистнув страницу, я дохожу до совместных кадров. Она обнимает его за шею, а он целует ее, делая снимок на расстоянии вытянутой руки.

Меня переполняют скверные эмоции, которые в народе зовутся ревностью. Ох, да я просто задыхаюсь от ревности, и это неправильно! Как я могу?

На последней фотке снова она.

Стоит перед зеркалом в маленьких трусиках и фотографирует себя, двумя пальцами приподнимая белый топ, из-под которого проглядывает подтянутая грудь. Такое обычно делают на память и для сугубо личного архива.

Интуитивно я вытаскиваю фото и не ошибаюсь. На обратной стороне подпись:

Только твоя, любимый. С головы до ног. По уши влюбленная в тебя, М.

Швырнув альбом на пол, я почувствовала себя так, словно меня переехал грузовик. В висках стучит, а на душе тяжким грузом лежит обида. Только на кого и за что? Еще вчера я ненавидела его, а сегодня умираю от досады из-за прекрасной незнакомки по имени М.

Мэлани? Моника? Мария? Можно продолжать бесконечно.

Ко мне приходит ужасное осознание, что моя ненависть – не ненависть вовсе. «Враг», «тип», «ублюдок», кем бы он ни был, симпатичен мне до такой степени, что все мои мысли теперь заняты его умопомрачительной подружкой, конкурировать с которой бесполезно.

Конкурировать? Я перебираюсь на кровать. Мда, это я загнула… Упав на спину, начинаю исследовать потолок и обнаруживаю в нем глубокие трещины. Наверное, они спали здесь вместе… а может, даже жили.

А может, она была знакома с его родителями. Говорят, это высшая степень серьезности намерений, когда парень знакомит девушку со своими родителями. Впрочем, мне-то какое дело? Даже если он звал ее замуж, меня это не касается. Не касается, и точка!

Я закрываю глаза и вздыхаю.

Странно… умом я ведь все прекрасно понимаю, однако сердцем принять не могу.

В воскресенье, ближе к полудню мы с Фабио договариваемся о встрече, и я оказываюсь на Пятой авеню, напротив «Сакса» – легендарного десятиэтажного торгового центра. Здесь действительно много туристов, хотя я бы охотнее сходила в музей Гуггенхайма, нежели таращилась на стеклянные витрины. В голове не укладывается, как можно спустить пятьсот долларов на шарф! Это же порнография какая-то!

– Еле вырвался из салона! – Забыв про шарф, я оглядываюсь на мелодичный голос подоспевшего стилиста. – Привет, куколка!

– Привет. – Он чмокает меня в щечку и вручает мне стакан из «Старбакса».

– Надеюсь, ты любишь капуччино.

Ненавижу, но ему не обязательно знать.

– Спасибо, – бормочу я с напускной благодарностью. Цокнув языком, он берет меня под руку и ворчит:

– Как можно не любить капуччино…

Черт, как он догадался? Мы проходим в «Сакс». Несмотря на раннее время, здесь полно народу.

– Итак, что мы ищем? – спрашивает Монте, выхватив у меня стакан.

– Второй костюм, только раза в три дешевле, ну и как пойдет.

– Хм, ты даешь простор для моей безграничной фантазии, – мечтательно произносит Фабио.

Что?

– Ничего вызывающего и экстравагантного, – поясняю я, уловив ход его мыслей.

Он закатывает глаза.

– Терпеть не могу запреты!

Я смеюсь и следую за ним в лифт. Вопреки своим принципам и предвзятому отношению к шмоткам я сама вызвалась на шопинг, ссылаясь на внезапную потребность в обновках. Почему? Во-первых, дресс-код. У меня больше нет слуг, которые ежедневно забирали мой единственный костюм в чистку. Во-вторых, осточертело одеваться как подросток. А в-третьих… я не могу признаться себе том, что «в-третьих».

Через час фантазия Монте оказывается на пике. Не сумев нарядить меня в юбку, он берется за платья.

– Я не ношу платьев!

– Почему? – Не вникая в причину моего отказа, удивляется он. – Ты толстая? Кривоногая?

О боже!

Опасливо оглядываюсь по сторонам, вычисляя наличие толстых и кривоногих в радиусе трех метров. Не хватало еще, чтоб его избили за длинный язык.

– Они мне не идут, и все!

– Ой-й-й, я тебя умоляю! – Монте скептически фыркает.

– Я согласилась на скинни[11], но никаких платьев и юбок!

– У тебя серьезные проблемы, дорогая. Вот здесь, – резюмирует он, ткнув пальцем мне в лоб. Я насупливаюсь.

Шопинг превращается в пытку, а его критика жутко утомляет.

Впрочем, Фабио тоже порядком устал от такой брюзгливой клиентки. Он смеряет меня сердитым взглядом, под которым я становлюсь меньше и благополучно умолкаю.

– Ладно, кто он?

Я округляю глаза.

– Он, для кого ты все это затеяла, – повторяет стилист.

– Что? О чем ты? – раскрасневшись, как рак, пытаюсь скосить под дурочку.

– Я тебя спрашиваю, – настаивает он.

Прыскаю от смеха и, опустив голову, прячусь за свисающими на лицо волосами. Мой коронный прием, всякий раз, когда я в заднице.

– С каких пор поход за покупками стал причиной для симпатии к кому-либо? – У меня дрожит голос, а багровые щеки пылают адским пламенем. Монте непреклонен и ждет существенных аргументов, которых в моем арсенале – ноль.

Нет, один все-таки завалялся:

– Я получила зарплату!

– Поздравляю. И?

И? Черт, этот метросексуал видит меня насквозь, бесполезно отпираться. И надо ли? У меня появилась возможность выговориться не только своему отражению в зеркале. Но я не могу назвать имя. Фабио дружит с Риз, а это означает катастрофу.

– Ладно-ладно, ты выиграл! – сдаюсь я, получив в ответ довольную улыбку. – Только обойдемся без имен, – глядя себе под ноги, добавляю я.

Монте согласно кивает.

– Познакомились недавно. Он умопомрачительно красив, богат, и его женщина похожа на богиню, – на одном дыхании выпаливаю я, помрачнев на последней фразе.

– Так он не свободен?

Хотела бы я знать.

– Понятия не имею… я мало о нем знаю, но видела их совместные фотки, сделанные несколько лет назад.

– И ты ревнуешь, – делает вывод он, заботливо убирая волосы с моего лица.

Я киваю.

– Но шопинг не из-за него, – говорю я не совсем честно, пытаясь свести тему на нет, – мне правда нужен костюм.

– А этот мистер Икс знает, что он тебе нравится?

– Нет, что ты! – рявкаю я почти испуганно. Фабио хмурится.

– Тогда я совсем ничего не понимаю.

– Я сама ничего не понимаю, – со вздохом произношу я.

– Так скажи ему!

– С ума сошел? Нет!

От одной только мысли о признании у меня поджилки трясутся.

– Глупо взращивать в себе заведомо безответные чувства. Прости, куколка, но это выше моего понимания, – заключает этот всезнайка, разрушая мои потаенные мечты, связанные с Робертом. Будто я не знаю, насколько это глупо, насколько я глупа и нелепа!