– Много. Очень много. Даже и не спрашивай, сколько.

– Так, эти слухи, что у вас по городу…

– Слухи – чепуха. Все гораздо страшнее, если знаешь цифры.

За огромными зеркальными окнами сквозь снежную муть проглядывал серый неуютный город. Зимой в нем было холодно и промозгло. Ветер нес вдоль реки с севера на юг холодный сырой воздух. Гулять в такую погоду совершенно не хотелось, но гуляющие все равно откуда-то появлялись. А потом вдруг некоторые из них исчезали. И через день-два в милицию несли заявления, которые с середины января, когда пошел настоящий вал исчезновений, стали скапливаться в аналитическом отделе управления, которым еще недавно руководил покойный Кириенко.

Слишком много стало этих заявлений.

Почти сразу после разговора по мобильнику загудел телефон спецсвязи:

– Ну, как там у вас? – басовито, как положено начальству.

– Зима, Петр Иванович…

– Ты мне целочку из себя не строй. Зима… Опять статистику правили? Сколько уже?

– Много. Очень много.

– Порядок цифр назвать можешь?

– Больше тысячи.

– Ух, ё-о-о… Всего за месяц… Мысли какие?

– Работаем, думаем. Аналитики не спят, сводят информацию. Оперативники проверяют версии…

– Помощь нужна?

– Держите прессу. Одна большая просьба к вам: держите вашу прессу. Своих-то, местных, мы придержим. Я очень боюсь настоящей паники.

– Паники он боится…, – проворчал недовольно голос в трубке. – Фобия у него такая… Ладно, поможем, чем можем. Но долго так продолжаться не будет, имей в виду. Я жду правдивые цифры по защищенному каналу. Понял? До связи.

– До связи.

Телефон отключился. Начальник городского управления внутренних дел, весь разговор простоявший, опять присел к большому полированному столу, раскрыл папку с выборкой, сделанной аналитическим отделом.

Все случаи исчезновений разобраны по темам на отдельных плотных листах-карточках. Все зарегистрированные случаи.

Вот на этой карточке подборка заявлений по поводу просто не пришедших, не вернувшихся домой с работы или с учебы. Утром позавтракали вместе, попрощались, а вечером – нет их. Раньше тоже такое случалось. Маньяков, бывало, ловили даже в январе, по горячим следам. Засады в парках и подъездах устраивали, у детских садов патрулировали…

Но это сколько же маньяков надо, чтобы больше тысячи человек «заманьячить»? Всей областной милиции не хватит ловить и стеречь.

На этом листе, отдельно, так сказать, «квартирники-домушники». Вечером поужинали, разошлись по кроватям, по комнатам. А просыпаются утром – сына нет. Или дочери. Или мужа, жены, матери, сестры… И постель не разобрана. Или даже разобрана она, а – толку? Выходит, в свою комнату вошел, а дальше… А что дальше? Дальше непонятно.

Что там аналитики пишут? А так и пишут: рационального объяснения нет. Честно пишут. Ну, нет у них рационального. Одна фантастика на уме.

И наверняка были случаи, о которых так никто никуда и не сообщил. Есть же просто одиночки, холостые-неженатые. Есть те, кого не ждут никто и нигде… Есть алкоголики, наконец, «синяки», вышедшие за бутылкой и не вернувшиеся. Кто-то из них найдется, как бывало раньше, по весне. Так бывает. Но не столько же!

Местная пресса пока молчит. Но слухи ширятся. Уже в магазинах болтают в очередях о пропажах людей, о милиции и новых репрессиях с ночными арестами, об инопланетянах еще. Да еще и телевидение подгадило. Кто же знал, что так в тему всё пойдет? Теперь, вон, сотни добровольных сыщиков разыскивают по городу врачей-убийц. В некоторых поликлиниках, от греха подальше, персонал просто в отпуска, да в отгулы поразбежался. А на Гайве старое здание поликлиники охрана проспала, не уберегла. Сожгли его ночью. Хорошо, без жертв обошлось. Там-то – без жертв, а Кириенко и сам погиб и других подставил. Врачи здесь не причем, конечно… Но все равно пришлось давать рекомендации негласные, какие-то кабинеты закрывать совсем, где-то посты милиции усилить в регистратурах, а людей лишних нет…

И ведь скоро опять грипп. Он, как всегда, под конец зимы второй раз приходит. И кто будет лечить этих идиотов?

Так, а это еще что такое? Что еще за информация? На нажатие кнопки в кабинете, бесшумно открыв дверь, возник референт с блокнотом в руках.

– Это вот что? – ткнул пальцем, повозив конверт по столу.

– Товарищ генерал, эту информацию аналитический отдел не счел возможным сокращать. Просили просмотреть целиком.

– Это из больнички, что ли?

– Так точно.

– Вот мне еще с психопатами не хватало разбираться…, – недовольно проворчал генерал в штатском. – Ну, включай, показывай.

Референт, мягко ступая по матово блестящему паркету, взял диск, вложил его в раскрывшуюся щель проигрывателя, нажал на кнопку и неслышно скрылся за дверью.

Экран осветился. Запись была черно-белой. Кстати, почему черно-белая? У них техники там не хватает, что ли?

– Не могли бы вы еще раз рассказать, что и как с вами произошло?

– Я уже рассказывал…

– Понимаете, это вы рассказывали в милиции, а они, как вам известно, не специалисты. Я прошу еще раз повторить. Сразу предупреждаю, ведется видеозапись. Камера – вот там.

Человек, которого на экране было видно только со спины, взмахнул карандашом, зажатым как сигарета между двумя пальцами правой руки, показывая, откуда ведется съемка. Сидящий напротив него, поднял голову.

– Итак, было утро…

– Нет, все началось вечером.

– Но вы же пришли в милицию утром?

– А кто мог бы пройти там ночью? Вы смеетесь, что ли?

– Хорошо, хорошо… Итак, вечером… Ну?

– Ну, да. Вечером. Я как раз заступил на пост…

– Извините, перебью для записи: на какой пост?

– Я не могу подробно… Да еще для записи.

– Но вы хотя бы намекните. Что это за объект, на котором вы служили?

– На «Звезде».

– А что такое «Звезда»?

– Все в городе знают, что такое «Звезда». А кто не знает, значит, и не положено знать. Спрашивайте лучше обо мне.

– Хорошо, хорошо. О вас. Вы заступили, значит, на пост. В какое время?

– В шестнадцать ноль-ноль. Как обычно, когда вечерняя смена.

– Вы были вооружены?

– А вы думаете, как? На пост – без оружия, что ли?

– Вас осматривал врач перед заступлением на пост?

– Это еще зачем? – непритворное удивление на лице.

– Ну… Водителей в автоколоннах ведь освидетельствуют… А тут оружие – это пострашнее машины…

– Чего страшного? Мы же по улицам с оружием не бегаем.

– Но вот вы-то как раз по улицам…

– Я сам принес пистолет в милицию и сам сдал его на хранение! Сразу же!

– …Ну, хорошо… Итак, вы заступили на свой пост. И что?

– И ничего. Дежурили себе и дежурили. Люди с объекта ушли. Ночная смена пришла, научники в лаборатории заперлись.

– Это о каком времени мы говорим уже?

– Ну, часов в десять.

– То есть, темно было на улице?

– У нас зимой темно уже с шести…

– Угу. Темно. А вы – на свету?

– Да я, как в стакане, в своей будке. Вокруг стекло, внутри лампа дневная. Сижу, «светлячком» работаю, – усмехнулся хмуро отвечающий и опять бросил взгляд в сторону камеры.

– А дальше, дальше?

– А дальше все я уже рассказывал. Мы по телефону связаны все вместе, и можно, если что случится, смену вызвать, или там подмениться, чтобы перекусить, потому что на посту есть нельзя же…

– Так, так. И?

– Ну, и вот. Я стал звонить, чтобы меня сменили с поста, у меня там в пакете ужин был, жена приготовила.

– А что на ужин-то?

– Ну, там картошка вареная, пара котлеток, термос с чаем, еще чего-то…

– И вот вы звоните, значит… А – кому?

– Ну, так… Начальнику смены. Беляковичу. Он у нас в тот день был.

– И что происходит?

– А ничего не происходит… Никто не отвечает. А этого просто быть не может! Там же начальник с заместителем, там смена дежурная… Человек восемь там должно быть постоянно!

– И что же, шума никакого не было?

– Да, не было шума, не было!