По пути в пустыню мы заночевали у заброшенного монастыря. Странно было думать, что всего 10 лет назад тут правили коммунисты, которые перебили всех монахов. Примерно в это время в Монголии впервые побывал Иван Мацкерле; может быть, рассказы о немногословных монголах, не желающих беседовать с иностранцами, объяснялись тем, что со сталинских времен их общество подвергалось постоянным репрессиям.

Когда я сидел тем вечером в лагере, размышляя обо всем этом, мимо скользнула змейка, изогнув в мою сторону головку. «Волчья змея», — сказал Джага. «Очень ядовитая!»

Постепенно местность становилась все менее плодородной, зеленые тона начали сменяться коричневыми. При любой возможности я расспрашивал встречных монголов об олгой-хорхое. Многие слышали о нем, но не могли ничего сказать о его местах обитания и привычках. Только в Национальном заповеднике Гоби мы получили первый дельный совет.

Один из смотрителей заповедника рассказал нам, что местный житель вырезал из дерева изображение олгой-хорхоя. Теперь оно занимало почетное место в музее среди чучел снежных барсов и горных козлов. Проводник также знал одного старика — тот много лет собирал рассказы о хорхое. Он жил в туристском «гере» примерно в 30 км (19 милях) от нашего лагеря.

Целый день мы разыскивали старика, наконец нашли и приступили к серьезному разговору. Он показал нам на карте точные места, где наши поиски могли увенчаться успехом. Существо, по его словам, обычно появляется в июне или июле; оно любит закапываться в песок, чаще всего попадается сразу после дождя и во время цветения «гойо» (паразитическое растение с желтыми цветами).

Один его совет заставил нас побеспокоиться: в ущельях, предупредил старик, водится очень злобный паук — при случае он не прочь напасть на человека! Я не очень-то поверил старику. По моему опыту, змеи, пауки и другие создания, которых мы наделяем угрожающими свойствами, при первом же признаке неприятностей обычно стараются скрыться. Энди выглядел озабоченным: он считает паука самым неприятным существом на свете.

На следующий день мы направились в район, где никогда раньше не ступала нога иностранца. Здесь мы нашли первого действительного ценного свидетеля. Это был молодой парень, который всего три года назад видел хорхоя у местного колодца. Как оказалось, в близлежащих деревнях не он один встречался с хорхоем. Получив эти сведения, мы решили расспросить очевидцев, а затем отправиться на самое многообещающее место.

Как нам сказали, около местной военной базы жил один достойный доверия человек, некто Хурвоо, который трижды видел существо. Не успели мы найти Хурвоо и приступить к обычным расспросам — где, когда, длина, описание и так далее — как нас арестовали! Нам велели сидеть в джипе и приставили к нам охрану. Полковник на базе (с которым я за день до того пил водку) внезапно сделался подозрительным и решил, что мы китайские шпионы! Нас с Энди долго допрашивали поодиночке; наконец, мы воззвали к местному генералу, и он быстро велел нас отпустить.

Отныне мы должны были информировать полковника о всех наших передвижениях. За исключением этого мелкого неудобства, мы были преисполнены надежд — нам удалось собрать замечательные свидетельства. Я составил таблицу с перекрестными ссылками и привязкой к географическим пунктам. Меня поразило, в частности, что описания физических характеристик существа во многом совпадали. Все рассказывали о создании, похожем на толстую личинку; во многих случаях оно закапывалось в песок; все очевидцы говорили о существе, напоминавшем змею. Рассказ одного из них был особенно живописен. Этот человек случайно прикоснулся к хорхою, почувствовал жжение в руке и сунул руку в мешок, где бродил айрак; от яда напиток приобрел зеленоватый цвет.

Полученные сведения помогли нам выбрать три места, где встречался олгой-хорхой. Мы учитывали их близость к нашему местоположению, а также время, которое могли уделить поискам. Мы решили, что будем искать следы существа путем пеших вылазок в разное время суток. Два часа ранним утром, еще два часа после завтрака, после обеда и ранним вечером — в общей сложности от шести до семи часов ежедневно. Это оказалось непростым делом. В пустыне, да еще на высоте, начинает казаться, что тело облачено в тяжелые рыцарские доспехи; затем становится все жарче, начинаешь задыхаться, мысли текут вяло, говоришь с запинками.

Не слишком помогала и палатка. Перед отъездом мы хотели было купить специальную высокогорную палатку, стойкую к жаре и ультрафиолетовым лучам, но такая стоила не меньше 400 фунтов и была нам просто не по карману. Монголы пообещали обеспечить нас палаткой, и мы необдуманно решили, что на том и остановимся. Увы, это оказалась детская палатка, купленная в монгольской вариации «Вулворта» и вся разрисованная изнутри клоунами и игрушечными мишками! Самое худшее состояло в том, что иногда нам приходилось проводить в ней долгие часы, пережидая жару (температура порой достигала 49 градусов по Цельсию). Достаточно сказать, что у меня развилась патологическая ненависть к клоунам.

И все-таки палатка честно выдержала кое-какие испытания — однажды ночью она пережила сильную песчаную бурю, а к концу экспедиции выглядела куда лучше, чем мы. К тому же, в отличие от нас, даже в самые тяжелые дни лица клоунов весело скалились улыбками маньяков.

У первого лагеря мы нашли множество волчьих следов и летающей мошкары. На хорхойском фронте — никаких подвижек. Мы перебрались на новое место. Оно, как мне показалось, идеально подходило для олгой-хорхоя; и действительно, здесь много раз видели это существо. К несчастью, местность также облюбовали тысячи жалящих мух. В один из дней я насчитал на себе 50 укусов. Не помогали даже сочетания самых сильных репеллентов. Тем не менее, мы отметили здесь день рождения Энди, и я сомневаюсь, что он его скоро забудет.

В последний день я велел Джаге свернуть лагерь и вместе с Энди и Билджи отправился в финальный обход. У лагеря навстречу нам выбежал Джага, нервно размахивая руками. Выяснилось, что один из страшных пауков спрятался под палаткой; когда Джага сдвинул палатку, паук напал на него.

Теперь паук засел под канистрой с водой. Едва Бильджи приподнял ее, паук повел себя точно так, как рассказывал старик — приподнялся на лапах и кинулся на меня! Я отскочил в сторону.

— Убей его! — заорал Бильджи.

— Нет, — опрометчиво заявил я. — Пусть живет!

Паук ринулся на Бильджи и взобрался по его штанине. Укус ядовитого паука был бы крайне опасен, учитывая, в каких отдаленных местах мы находились. Бильджи удалось стряхнуть паука.

Ничуть не испугавшись, паук двинулся на Энди.

— Убей его! — заорал я.

По пути к последнему лагерю мы остановились у «гера» старого монгола, который в 1948 году участвовал в геологическом исследовании местности. Этот загадочный человек сидел, весь сгорбившись, в шатре и рассказывал нам свою историю за чаем, прерываясь на понюшки табаку.

Он вспоминал, как один из геологов впервые увидел хорхоя и спросил его, что это за существо. Оба они испугались и оставили существо в покое. На следующий день участники экспедиции повстречали в той же местности еще двух хорхоев — и поспешно сожгли их. Когда я спросил, почему, старик повернулся ко мне, посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Потому что мы боялись. Я боюсь того места. С тех пор я только два раза там бывал. Сами увидите…»

Монголы — люди суеверные, и Джага с Бильджи всю дорогу тревожно озирались по сторонам. Я беспокоился о воде. Вода из колодцев в Гоби очень соленая, а мы находились довольно далеко от ближайшего колодца.

Местность представляла собой большую гряду нависающих утесов, сложенных из песчаника; у подножия их мы почувствовали, что расплавляемся от жара, словно на громадной сковородке. Нам всем было здесь как-то не по себе. Это чувство только усугублялось благодаря большому количеству скелетов животных, попавшихся нам по дороге; то были жертвы засухи последних нескольких лет.

И время, и питьевая вода были на исходе. Мы приняли решение вернуться и вновь взяли курс на столицу. Несмотря на многочисленные свидетельства очевидцев, мы были не ближе к неуловимому червю смерти, чем в самом начале пути…