Американские социологи У. Гуд и П. Хатт советуют прибегать в интервью к заведомо провокационным вопросам. Например: «Когда вы перестали бить свою жену?» Авторы рекомендаций считают, что в этом случав либо собеседник «расколется» и будет рассказывать, как он несчастлив в семейной жизни, умоляя понять его, либо возмущенно отвергнет напраслину. В любом случав «лед» стереотипных ответов будет сломан: социологи и журналисты проникнут за ограду отчужденности.
Имеются в зарубежных журналистских пособиях и более развернутые рекомендации по «провоцированию» обстоятельств. Например, вы договариваетесь с персоналом кафе (за плату, разумеется) о безобидном эксперименте. Входит случайный посетитель. Вы подсаживаетесь к его столику, внимательно вглядываясь в принесенное блюдо.
— Что это у вас в тарелке? — невинно спрашиваете соседа.
— Жареное мясо.
— Я вижу, оно прошлогоднее, как и у меня, впрочем.
— Верно, официант, что вы нам подали? — И т. п.
Можно разыгрывать множество вариантов. Как правило, они удаются даже новичкам.
Для чего все это? Для того, чтобы вызвать неподдельные эмоции собеседника. Их можно запечатлеть скрытой кинокамерой, записать на портативный магнитофон и «продать» для комического шоу. Этот метод блестяще высмеял Ч. Чаплин в кинофильме «Король в Нью-Йорке». Званый обед оказался для отставного короля публичным розыгрышем. Скрытая телекамера показывала огромной аудитории его интимную декламацию для узкого круга «друзей». Несовпадение двух ситуаций, провоцируемой и реальной, почти всегда дает неотразимый комический эффект.
В западной журналистике есть признанные «короли»
подобных приемов. Например, итальянец Н. Лой спровоцировал более трехсот — инцидентов для цикла телевизионных передач «Секретное зеркало». Среди не подозревавших подвоха прохожих он изображал «безработного», «кондуктора автобуса», «обманутого мужа». Публика воспринимала розыгрыш как реальное происшествие; кино- и телекамеры тщательно запечатлевали происходившее. Количество включенных телевизоров резко подскакивало вверх, а вместе с ними и профессиональный престиж интервьюера-мистификатора.
Но есть вариант организованных журналистами событий, который не наносит морального ущерба его участникам. Это «неожиданные встречи». Их нередко применяет и наше телевидение. По свидетельству профессора МГУ А. Юровского, одна из первых неожиданных встреч на советском телеэкране произошла 11 ноября 1939 года.
В студию на Шаболовке пригласили участника гражданской войны, бывшего командира кавалерийской дивизии О. Городовикова. И здесь совершенно неожиданно для себя комдив увидел друга-ординарца, с которым не встречался двадцать лет. Встреча эта сравнительно узкому кругу телезрителей той поры запомнилась надолго. Впечатляла подлинность чувств: радости встречи, изумления, восторга, гордости друг за друга.
Советские тележурналисты нередко организуют подобные встречи. Им предшествует длительная кропотливая работа: поиск нужных людей, организация их свидания. Такое «провоцирование» события никому не приносит вреда — только радость и новое узнавание: для людей, которые встречаются, для тех, кто следит за экраном.
Цикл передач с «провоцированием ситуаций» создало Эстонское телевидение. Вот одна из них.
Человек с экрана сообщает, что сейчас за углом произойдет преступление. И оно происходит: два тележурналиста в рабочих комбинезонах подъезжают на грузовике к строительной площадке и на глазах у отдыхающих строителей грузят кирпич в машину. Проходит минута, другая. Погрузка продолжается. Телезрители видят происходящее благодаря камерам, замаскированным недалеко от площадки. Наконец к «преступникам» подходят двое рабочих: «Куда кирпич грузите?» — «Начальство приказало!» — отвечает один из телерепортеров. Погрузка продолжается. Забрав все наличные кирпичи, «преступники» отъезжают. Тотчас незамаскированный телерепортер подходит к рабочим и расспрашивает о происшедшем. Оказывается, один из строителей запомнил номер грузовика. Проверка коллектива на внимание к социалистической собственности дала результат.
Этот телерепортаж заставил задуматься, внимательнее посмотреть вокруг не только строителей.
С большим успехом применил этот метод отдел социально-бытовых проблем «Литературной газеты». Его сотрудники с законной гордостью рассказывают об эффекте операций под названием: «Меченые атомы», «Зеленые глаза», «Испорченный транзистор». Места действий их различны, а цели похожи: докопаться до слабых мест в системе бытового обслуживания, выяснить их причины. Организатор акции «Меченые атомы» журналист А. Рубинов в один из ничем не выдающихся дней опустил в несколько десятков почтовых ящиков Москвы двести писем. Половину из них А. Рубинов адресовал самому себе, остальные отправил десяти корреспондентам «Литературной газеты» в разные концы страны.
Письма, опущенные одновременно, и стали «мечеными атомами». Одни из них вернулись к отправителю через сутки, другие — в пределах Москвы! — через неделю.
Работа почтовых отделений предстала перед журналистом как на рентгеновском снимке. Его критическую публикацию было невозможно опровергнуть.
Операция «Зеленые глаза» исследовала работу таксомоторной службы в столице.
На вопрос, как работают теле- и радиоателье, попытались ответить с помощью операции под названием «Испорченный транзистор». А. Рубинов в сопровождении коллеги (свидетель!) в нескольких мастерских пытался «отремонтировать» «испорченный» транзистор со специально вынутой второстепенной деталью. Лишь в одной из них «диагноз» установили быстро и точно, взяли нормальную плату за микрополомку. В остальных, что называется, морочили голову. Почему? Что мешает добросовестной работе службы быта? Свои размышления журналист вынес на суд читателей. Они вызвали большое число заинтересованных откликов.
И все же такие приемы требуют весьма тщательной подготовки и точной «дозировки». Иначе возникают недопустимые «розыгрыши». Об одном таком случае рассказала «Литературная газета».
На советском туристском теплоходе произошло несчастье: в результате неосторожного обращения с кипятильником получил ожоги мальчик двенадцати лет. Капитан теплохода обратился по радио к команде с просьбой срочно дать свою кожу для пересадки. В судовую амбулаторию один за другим стали вбегать члены экипажа — матросы, боцман, девушки-повара… Скоро коридор амбулатории оказался переполненным, за дверьми собралось еще много людей, готовых отдать свою кожу пострадавшему ребенку.
— Так много не понадобится нам, товарищи, — обращается к добровольцам капитан, пристально глядя на собравшихся. — Поэтому вы уж простите… Я хочу вас также предупредить, что это будет очень болезненно, это очень больно, останутся шрамы на теле… Ну, пять-шесть человек, больше не нужно… Кто боится? Кто передумал?..
Из амбулатории, хотя у каждого есть такое право, никто не уходит.
— Что касается кожи, то мы ее здесь снять не сможем, то есть отделить… Для этого нужны специальные врачи, — еще раз испытывает капитан решимость собравшихся. — Все будет сделано в Батуми. «Скорая помощь» приедет за теми, кого мы отберем… Кто передумал?
По-прежнему никто не уходит. Напротив, в коридор амбулатории протискиваются новые люди.
Капитан (правда, отчего-то голос у него при всем при том довольно спокойный) предлагает остаться тем, кто прибежал первым. В числе первых оказался и старый боцман. Он тоже не хочет уходить.
— Пусть ему мой кусочек на память останется, — упрямится он.
— Куда ж ты лезешь? — по-свойски, как другу, говорит ему капитан. — У тебя же трое детей… (Как ни странно, лицо капитана в эту минуту скорее выражает радость, чем тревогу.) Куда ж ты лезешь? — в который раз спрашивает он боцмана, а тот все равно не уходит.
Ну а теперь пора сказать, что никакого несчастья на теплоходе на самом деле не случилось. Кинооператоры Киевской студии научно-популярных фильмов совместно с социальными психологами и руководством теплохода создавали фильм о способности советских людей отозваться на чужую беду и помочь пострадавшему. Для съемки был «спровоцирован» драматический момент.
